Екатерина Фурцева - Анна Ярошевская

Однажды, Екатерина, Николай Петрович и Света проводили выходные на даче. Когда подошло время возвращаться в Москву, дочка Фурцевой устроила скандал – она принципиально не желала находиться в одной машине вместе с Фирюбиным. Пришлось вызывать еще один автомобиль… Благо – она могла себе это позволить.

Екатерина, понимая, что ее муж, по роду своей службы часто месяцами отсутствуя дома, наверняка имел любовниц. С этой мыслью она свыклась и даже находила ему оправдание – мол, мужчина, основной инстинкт, да и для здоровья полезно. И когда в 1957 году Николая Петровича назначили заместителем министра иностранных дел, она очень обрадовалась.

«Неужели мы наконец-то заживем одной семьей, одним домом?» – радовалась она.

Но на самом деле к тому времени их уже мало что объединяло. Когда-то волнующие походы в театр, веселые катания на лыжах и коньках, походы на байдарках и романтические вечера на лодке, теннис – все это осталось там, далеко в прошлом. И хотя Екатерина старалась поддерживать впечатление благополучной семьи и часто бывала с мужем в театрах, а еще чаще – ходила в гости к общим знакомым, муж все чаще старался обойтись без нее. Это было началом конца, хотя, она, возможно, еще не отдавала себе в этом отчета…

Бычьи нервы + оптимизм

Став первым секретарем Фрузенского райкома партии, Екатерина Алексеевна всерьез взялась за себя. Она постоянно что-то изучала, читала, исследовала… Первое время когда зачитывала доклады перед большой и серьезной аудитории, она нередко запиналась и путала слова, неправильно ставила ударения. Тогда она поняла, что человек, двигающийся вверх, желающий развиваться и, тем более, подающий пример другим, не имеет права на такие промахи. Требовательная по отношению к подчиненным, она была не менее требовательная по отношению к себе. Фурцева решила заучивать тексты докладов наизусть. А дома репетировала свои выступления перед зеркалом, словно вернувшись в школьные годы, когда учила роли для выступлений в театральном кружке. Благодаря отличной памяти заучивание текстов не являлось для нее проблемой. Она это делала легко и без особого труда. Отработав свою речь, она получала колоссальную уверенность на выступлениях, которые получались у Фурцевой необычайно эмоциональными и артистическими, ведь текст произносился из головы, а не из бумаги. Неудивительно, что ее слова разительно отличались от речей других функционеров, так как они читали текст, написанный на бумаге, не отрывая от него глаз. Подобное отношение к работе, врожденная харизма, энергичность и способность быстро налаживать контакты и отношения с совершенно разными людьми почти всегда помогали Фурцевой – она редко оставалась незамеченной.

Не был исключением и Георгий Попов, в то время первый секретарь Московского обкома и горкома. Он очень уважал и поддерживал Екатерину Алексеевну.

– Для Вас двери моего кабинета всегда открыты. Всегда готов Вам помочь! – зачастую говорил он ей.

И, конечно же, Фурцева не отказывалась от этой помощи. В 1949 году производилась очередная чистка партийного аппарата. А Екатерину Алексеевну представили самому товарищу Сталину. Эта историческая встреча состоялась за кулисами Большого театра 21 января 1949 года во время партийного концерта на торжественном траурном заседании, которое было посвящено 25-ой годовщине со дня смерти В. И. Ленина. Вождь высоко оценил Фурцеву, а также ее старания и заслуги. Она была удостоена его комплимента.

Во многом карьере Екатерины Алексеевны помогли крупные перемены в московском руководстве. Особенно, ситуация, когда Сталин вернул в Москву Никиту Сергеевича Хрущева и поставил во главе столицы. В то время в партийном аппарате женщин продвигали со большущим скрипом. Тогда полагалось, что с руководящей работой могут справиться только крепкие мужчины, не случайно ведь на Пленуме ЦК 18 марта сорок шестого года Сталин выразил свое мнение по этому поводу:

– Нарком должен быть зверем. Николай Константинович, как вы считаете, какими свойствами должен обладать советский нарком? – спросил Иосиф Виссарионович товарища Байбакова, руководителя нефтяной промышленности.

– Качеств – великое множество! Труд, конечно же, вера в светлое и радостное будущее… – начал было перечислять Байбаков.

– Советскому руководителю нужны, прежде всего, бычьи нервы плюс оптимизм! – перебил его вождь.

В январе 1950 года на собрании партийного актива Екатерина Алексеевна зачитывала доклад по постановлению ЦК ВКП «О недостатках в работе товарища Попова, снятого с постов первого секретаря МК и МГК ВКП». Во время своего выступления она совсем нелестно отзывалась о человеке, который когда-то выражал ей свою симпатию и предлагал всяческую помощь. Она буквально обливала его бранными словами, а ведь недавно она называла Георгия Попова «талантливым руководителем и наставником». На Фрунзенской районной партийной конференции был Никита Сергеевич Хрущев. В этом же году он назначил Екатерину Алексеевну вторым секретарем Московского горкома партии. В ее компетенцию входило рассмотрение вопросов науки, культуры, идеологии и административных органов. Теперь она уже была заместителем по руководству партийными организациями Москвы, а Никита Сергеевич являлся ее непосредственным руководителем. Теперь они виделись практически ежедневно. Надо отметить, что Хрущев по-своему восхищался принципами ее работы, ее настойчивостью, самоотверженностью и верой в работу. В этом действительно не приходилось сомневаться, ведь именно при Фурцевой началось строительство Театра им. Моссовета, Театра оперетты, реконструкция Театра им. В. Маяковского, а также строительство и ввод в эксплуатацию новых кинотеатров.

А во время «ленинградского дела», Екатерина Алексеевна «почистила» от ленинградцев крупнейшие вузы Москвы. Из аспирантуры Московского государственного педагогического института быстренько отчислили гражданку Литвинову, являющуюся на тот момент супругой поэта Андрея Вознесенского. А спустя всего лишь два дня после этого события, уволили директора пединститута, заведующего кафедрой советской литературы и даже заведующего канцелярией, которые как раз таки и принимали в свое время в стены института жену «врага народа». Кроме того, при участии Фурцевой освободили от должности секретаря партбюро института, который принимал партийные взносы у Литвиновой. Самое удивительное, что ему не удалось даже защитить подготовленную к тому моменту диссертацию. А потом наступила череда и других «освобождений» – все сокурсники и просто знакомые Литвиновой также попали в поле «немилости». В итоге, из института ушли еще 11 человек, в том числе преподаватели и аспиранты.