Бытие. Чудеса и предсказания по спиритизму - Аллан Кардек

С другой стороны, каждый дух, как и каждый человек, по ограниченности своих знаний, был не способен обсуждать совокупность бесчисленных вопросов, касающихся спиритизма. Вот почему для исполнения целей Провидения доктрина не могла быть делом одного духа или одного медиума. Она могла образоваться только из коллективности трудов, взаимно проверяющих друг друга.[8]

55. Последняя черта в характеристике спиритического откровения, вытекающая из многих условий, в которых оно проявляется, состоит в том, что, опираясь на факты, оно есть и не может быть иным, как существенно прогрессивным, подобно всем опытным наукам. По самой сущности своей оно вступает в союз с наукой, которая, излагая законы природы в пределах известной категории фактов, не может противоречить воле Бога, Творца этих законов. Научные открытия прославляют Бога, а не уничтожают Его. Они уничтожают только то, что создали люди на основании ложных понятий своих о Боге.

Итак, спиритизм ставит абсолютным принципом только то, что доказано с очевидностью или что логически вытекает из наблюдений. Касаясь всех разветвлений социальной экономии, которые он подкрепляет собственными открытиями, он всегда будет усваивать себе все прогрессивные учения, к какому бы порядку они ни принадлежали, достигшие состояния практических истин и вышедшие из области утопий, иначе он сам себя уничтожит. Перестав быть тем, чем он должен быть, он изменит своему происхождению и своей провиденциальной, цели. Спиритизм, подвигающийся с прогрессом, никогда ни может быть превзойден, потому что, если новые открытия докажут ему, что он в каком-нибудь пункте ошибается, он изменится в этом пункте; если откроется новая истина, он ее примет.[9]

56. Какая польза в нравственных наставлениях духов, если их учение тождественно со всем известным учением Христа? Нужно ли человеку откровение и не может ли он в самом себе, в своей совести найти все, что ему необходимо для собственного руководства в жизни?

В нравственном отношении Бог, конечно, дал человеку руководителя в его совести, говорящей ему: «Не делай другому того, чего не желал бы для самого себя». Естественная мораль, несомненно, написана в сердце человеческом; но все ли умеют читать в нем? Не пренебрегают ли иногда его мудрыми советами? Что сделали люди из нравственного учения Христова? Как исполняют его даже те, кто его преподает? Не сделалось ли оно мертвой буквой, прекрасной теорией, прилагаемой к другим, но не к себе. Упрекнете ли вы отца, повторяющего десять, двенадцать или сто раз одни и те же наставления детям, если они их не слушают? Почему же Богу не сделать того, что делает отец? Почему Ему не посылать от времени до времени особых вестников, чтобы напомнить людям их обязанности, наводить их на путь, с которого они уклонились, открыть глаза закрывшим их, подобно тому, как просвещенные люди посылают миссионеров к диким и варварам?

Духи не проводят другой морали, кроме морали Христа, так как лучшей не существует. Но к чему же тогда их наставления, если они говорят только то, что мы уже знаем? То же самое можно было бы сказать и о морали Христа, изложенной почти в тех же выражениях за 500 лет до него Сократом и Платоном, а также и обо всех моралистах, повторяющих все то же самое на все лады и во всевозможных формах.

Так и духи являются просто умножить собою число моралистов, с той разницей, что, проявляясь везде, они учат как в хижине, так и во дворце, обращаются одинаково как к простым людям, так и к ученым.

Что наставление духов добавляет к христианской морали, это – знание законов, соединяющих живых и мертвых. Они пополняют неопределенные указания, какие дал Христос о душе, ее прошедшем и будущем и подтверждают их санкцией законов самой природы. Благодаря новому свету, вносимому спиритизмом и духами, делается понятною солидарность, соединяющая все существующее; братство и милосердие делаются социальной необходимостью, и человек исполняет по убеждению то, что прежде делал только по обязанности, и делает это лучше.

Когда люди будут действительно исполнять заповеди Христовы, тогда они вправе будут сказать, что они более не нуждаются ни в воплощенных, ни в бесплотных моралистах; но тогда Бог и перестанет их посылать.

57. Один из самых важных вопросов, поставленных в начале этой главы, следующий: какой авторитет может иметь спиритическое откровение, если оно исходит от существ, ограниченных в своем просвещении и не непогрешимых?

Это возражение было бы серьезно, если бы это откровение состояло исключительно из поучений духов, если бы мы получали его только от них и должны были бы принимать его слепо. Но оно ничтожно, если человек содействует откровению собственным умом и суждением, когда духи наводят его только на путь выводов, которые он может заключить из наблюдения фактов.

Проявления же и их бесчисленные видоизменения не что иное, как факты: человек их изучает и отыскивает их законы. В этом труде ему помогают духи всех степеней: это его сотрудники в самом обычном смысле этого слова. Он подчиняет их слова контролю логики и здравого смысла и таким образом пользуется специальными знаниями, какими они обязаны своему положению, не отказываясь при том от собственного разума и суждения.

Духи не что иное, как души человеческие, и сообщаясь с ними, мы не выходим из человечества; это обстоятельство, достойное примечания. Великие, гениальные люди, бывшие светочи, вышли из мира духов и вновь возвратились в него, покинув землю. Если духи могут сообщаться с людьми, то эти же самые гении могут наставлять людей, находясь в духовном состоянии, как делали это в телесном. Они могут учить нас после своей смерти, как учили при жизни: вся разница в том, что они невидимы, когда прежде были видимы. Их опытность и знания не стали меньше, и если их слово имело авторитет, когда они были людьми, то оно не может иметь его меньше после того, как они перешли в мир духов.

58. Но с нами сообщаются не одни только высшие духи, а также духи всех степеней. Это необходимо, чтобы дать нам понятие об истинном состоянии духовного мира, показывая его нам во всех его видах. Этим путем отношения между видимым миром и невидимым делаются ближе, связь их очевиднее. Мы яснее видим, откуда мы пришли и куда идем; в этом и состоит главная цель проявлений. Все духи, какой бы степени они ни достигли, могут чему-нибудь научить нас; но так как они просвещены более или менее совершенно, то наше дело различать, что в них хорошего или дурного, и извлекать ту пользу, какую может доставить их наставление. Однако все, каковы бы они не были, могут сообщить нам что-либо, нам не известное и чего бы мы без них не узнали.

59. Великие воплощенные духи, без сомнения, могучие индивидуальности, но действие их ограниченно и по необходимости распространяется медленно. Если бы один из них, хотя бы даже Илия или Моисей, Сократ или Платон пришел в наше время открыть людям состояние духовного мира, кто в нашу скептическую эпоху мог бы доказать истину его утверждений? Его сочли бы мечтателем или утопистом. Даже если бы он сказал абсолютную правду, все же прошли века, прежде чем его идеи распространились и были бы приняты массами. Но Бог в мудрости Своей не хотел этого: Он хотел, чтобы откровение было дано не воплощенными, а самими духами, чтобы убедить в их существовании и проявить откровение одновременно по всей земле, отчасти для того, чтобы оно распространилось быстрее, отчасти же чтобы в совпадении наставлений дать доказательство истины; так каждый получал возможность убеждаться собственным опытом.

60. Духи не избавляют человека от труда изучения и исследования; они не приносят ему никакой готовой науки и предоставляют его собственным силам во всем, что он может открыть сам. Спириты знают это теперь очень хорошо. Заблуждение, приписывающее духам высшее знание и полную мудрость, давно опровергнуто, так же как и предположение, что достаточно обратиться к одному из них, чтобы узнать все. Выходя из человечества, духи сохраняют его свойства; между ними, как и на земле, есть высшие, есть простые; многие из них имеют меньше научных и философских знаний, чем некоторые люди; они и говорят, что знают не больше и не меньше; как и среди людей наиболее развитые могут дать нам более обширные сведения и более разумные советы, чем отсталые. Спрашивать совета у духов значит обращаться не к сверхъестественным силам, а к себе подобным, к тем самым, к кому мы обратились бы при их жизни, т. е. к родным, друзьям или людям, более сведущим, чем мы сами. В этом нужно убедиться, и этого не знают те, кто не изучал спиритизма или кто составил себе неверное понятие о мире духов и о загробных отношениях.

61. Какая же польза в этих сообщениях или в этих откровениях, если духи знают не больше нашего или не говорят нам всего, что знают?