Узники утлого челна - Николай Романецкий

Наталья скрипнула зубами.

О детях вспоминать не стоит, а то настроение станет и вовсе безрадостным… Так где же я видела эту девицу? Нет, не вспомнить…

Едва она приняла душ и перебралась в личный кабинет (имелся еще административный, для орденских хлопот), дежурная принесла завтрак и свежие «Куранты» – предводительница любила просматривать за едой новгородские газеты. Намазав маслом булочку и взявшись за порцию пшенной каши с сухофруктами, Наталья листала «Куранты».

Великий князь принял посла Балтии. Так… Великая княгиня посетила школу ткачих и подарила ученицам… Из-за хорошего урожая цены на пшеницу и рожь падают. А вот на кофе – из-за неурожая в Африке – растут. Ну, мы кофе не пьем… В столицу прибыл новый русский посланник. Это нас вообще не касается… Тайна убитого в Ключграде волшебника по-прежнему не раскрыта. Ну и прах с ними – как с оной тайной, так и с самим волшебником! Хотя, вестимо, жалко парня. Родителям-то горе какое! Растили, поили, кормили ребенка, пусть и будущего волшебника… Стоп! Не надо о детях, милка, Велес вас возьми со всеми вашими потрохами!

В дверь постучали.

Наталья оторвалась от газеты:

– Прошу вас!

Вошла Ива Алюшникова.

– Здравы будьте, мама Ната!

Наталья кивнула, помешивая ложечкой чай.

– Будьте и вы здравы, Ивушка! Что привело вас ко мне в этакую рань?

Ива развела руками:

– Дело вот в чем, мама Ната… Не ведаю, так ли уж это важно… Наш ночной гость – волшебник.

Наталья чуть не выронила чашку.

Обладатели Серебряного Кольца ввек не появлялись в стенах обители. По крайней мере, с той поры, как здесь оказалась Наталья.

– Ужель волшебник? Вы не ошиблись, милка?

– Нет, мама Ната. Когда мы перенесли его в палату, я решила проверить, и мне показалось… Вы же знаете, мне не слишком дается определение аур, еще не научилась. Но ныне утром, заглянув к больному, я обнаружила у него на персте Серебряное Кольцо. И сразу побежала к вам…

– Подождите-ка, подождите… По-моему, ночью я не видела никакого кольца. Я, правда, не присматривалась…

– Его и не было. А теперь есть!

– Выходит, больной надел его уже в палате?

– Да, если приходил в себя. Сейчас он по-прежнему без сознания… А может, это сделала его спутница. Ночью она оставалась с ним какое-то время наедине.

Наталья хотела было немедленно послать за ночной гостьей, но тут же остановила себя: случившееся требовало размышлений.

Все-таки не каждый день в обитель попадают заболевшие чародеи!.. Но по этой же причине много времени для размышлений не имелось.

– Ладно, милка. Сделаем так… Осмотрите нашего больного еще раз, повнимательнее. И передайте девице… как ее?.. кажись, Забава?.. что я жду ее в половину десятого, в главном кабинете.

Ива ушла. А Наталья задумалась.

На первый взгляд, больной чародей в обители – это не так уж и плохо. Можно в качестве платы потребовать, чтобы он обучил основам своего мастерства Иву Алюшникову. Вряд ли согласится, вестимо, но попытка – не пытка, а деньги не убегут… Однако с другой стороны, больной чародей – странное явление. Ввек не слышала, чтобы чародеи болели так, что сознания лишаются, а к ним не вызывают лекаря. У них же у каждого имеется свой лекарь, не бедные люди, известное дело!.. Мда-а-а, очень странно! Нет ли тут какого злого умысла? К примеру, попытки проникнуть в стены обители с какими-либо намерениями… Может быть, лучше вызвать земского врача и переложить необходимое лечение и прочие заботы на плечи государства?

Наталья допила остывший чай и отставила чашку.

Но какие могут быть у Колдовской Дружины злые намерения? Для чего чародею проникать в стены обители? Ведь Орден опекает сама Великая княгиня, и вряд ли братья-волшебники решатся на что-либо серьезное. Тем более что против Ордена они токмо на словах, а на деле существование наше приносит им одну лишь пользу – это уж мне ведомо хорошо! Этакие вот жмурки-салки… Сколько колдунов с червоточинкой выбраковали из Дружины мои девицы! Да тут впору требовать с Кудесника вознаграждение! К примеру, чтобы обучил Иву Алюшникову основам своего мастерства…

Наталья улыбнулась дикости последней мысли.

Ладно, думайте не думайте, а начинать надобно с разговора. Может эта Забава что-нибудь прояснит!

И приняв решение, она отправилась в каждодневный обход своего хозяйства.

8. Взгляд в былое. Век 76, лето 3, вересень: Забава

Светушка подошел к ней, наложил на чело руки.

Забава тут же затихла, аж дыхание затаила. Кожу на челе слегка покалывало. Но не как морозцем, потому что холодом и не пахло. И не как иглами, ибо было не больно. Наоборот, очень приятственное щекотание!

– Ой! – сказала Забава. – Какие у вас теплые руки, люба мой ненаглядный.

Светушкина десница перетекла на висок. Шуйца повторила движение.

А у Забавы по спине мураши побежали.

– Прошло? – спросил Светушка.

– Нет еще! – поспешно солгала Забава – ей очень хотелось, чтобы мураши еще немного погонялись друг за другом.

Светушка понял, что она лжет, ибо поморщился. Тем не менее промолчал.

И она по гроб жизни была благодарна ему за это молчание. Но надо ведь и честь знать.

– Не болит уже… – Она с сожалением вздохнула. Мураши разбежались. – Спасибо вам!

Пришла темнота. Пришла и ушла…

Вера слушала Забавины обвинения с широко раскрытыми глазами. А когда Забава закончила, сказала:

– Послушайте… По-моему, я не давала повода к подобным подозрениям.

– Да?! – Забава чуть было не потеряла дар речи. Но справилась с собой. – А зачем вы уединялись с ним днем? А почему он пригласил вас ныне гулять? А с какой стати вы любезничали за ужином?

– О Боже! – Вера возвела очи горе. – Вы погубите меня своей ревностью! Днем чародей лечил меня от амнезии…

– Знаю я вашу амнезию! – оборвала ее Забава. – Вся ваша амнезия у вас между ног!

Вера прикрыла лицо обеими руками и затрясла головой.

– О Боже! – Она опустила руки: в глазах ее стояла такая боль, что Забаве стало стыдно. – Я повторяю: днем чародей лечил мою память. И кое-чего добился… Гулять я пошла потому, что уже несколько дней просидела взаперти. А его любезное поведение за ужином яснее ясного говорит, что постепенно мне удается изменить его отношение к женщинам. И когда я уйду отсюда, он уже не сможет быть таким, каким был раньше. Его любезное обращение переберется на вас…

– Вы уйдете отсюда?!

Гостья улыбнулась:

– Конечно уйду. – Она тряхнула пшеничными кудрями. – Сегодня ваш хозяин заставил меня окончательно вспомнить, что я колдунья. А значит, мне не нужно от мужчины того, что нужно обычным женщинам. И вам нечего беспокоиться о том, что у меня между ног…

Темнота…

Светушка бездвижно лежал на столе, а девица-лекарица накладывала ему на виски пронырливые лапки.

Забава хотела оттолкнуть мерзавку, но руки вдруг засопротивлялись. И все тело засопротивлялось.

Будто она попала в густой сахарный сироп, который нипочем не хотел выпускать ее из липких объятий.

Впрочем, она бы справилась и с сиропом, и с девицей, но ведь предводительница очей с нее не сводила. Только шевельнитесь – и в миг отправитесь за ворота, в темную ночь и лютую неизвестность.

Но тут пронырливые лапки оставили в покое Светушкину голову.

– Не могу понять, что с этим человеком, – сказала мерзавка. – Хотя, по-моему, непосредственной угрозы его жизни нет.

«Знамо дело, нет, – подумала Забава. – Разве можно от вас правды дождаться? Все лекари одинаковы! Не волнуйтесь, сударыня, мы обязательно вылечим вашего мужа! А его не лечить надо, его защитить надо. От самого себя! Потому что от других он и без вас защитится… Однако про рану Светушкину говорить не след. Иначе мы тут же вылетим из обители!»

Мерзавка сделала шаг в сторону; сияние газовой светильни коснулось ее лица, и Забава ошалело захлопала глазами: перед ней стояла летошняя лахудра Вера. Заколотилось сердечко, гнев заполнил опустевшую душу. Самое время вцепиться мерзавке в волосы.

Но тут светильня погасла – наверно, лахудра решилась спастись колдовством…

А потом Забава проснулась.

Где-то в темноте, далеко-далеко, на самом краю подлунной, горланили утренние петухи. Словно желали привлечь внимание новгородцев к скрывающейся в столичных подполах велесовой гвардии. А мары не спали, мары ждали. И готовы были ждать сколь угодно. Все равно ваш чародей, милка, отправится на погост, к Марене! Кишка у него тонка, у вашего распрекрасного чародея!..

– Ну нет! – сказала им Забава. – Ввек сего не дождетесь, злыдни проклятые!

И проснулась снова, на этот раз – по-настоящему.

В окно рвался розовый свет Денницы.

Петухи по-прежнему горланили, шля ей привет. Но теперь и за дверьми слышался неопределенный шум.