Смерть Донжуана - Лоуренс Мейнел

Башни, башенки, бельведеры и балкончики были рассеяны по всему фасаду. Как некоторые на удивление уродливые человеческие лица привлекают общее внимание, так и чудовищность архитектуры Шеррингтона невольно поражала воображение.

По мере необходимости к основному зданию лепились пристройки, и я без труда сразу же выделил среди них часовню, спортивный зал и больничку.

Я высмотрел также россыпь теннисных кортов и выглядевший очень добротным открытый плавательный бассейн.

Как только я приблизился к парадному входу, в поле моего зрения появилась юная обитательница Шеррингтона в практичном и привлекательном голубом форменном платьице, которое его обладательница наверняка ненавидела. Можно было догадаться, что это ученица одного из младших классов, разве что чуть-чуть старше вступительного возраста. У неё были красные, как яблочки, щечки и беспокойные голубые глаза. Наша встреча её заметно смутила, как если б она была предупреждена заранее насчет возможных нежелательных и потому опасных визитеров.

Я был взрослым, незнакомым, потенциально враждебным, и она отнеслась к нашей неожиданной встрече со вполне оправданной настороженностью.

- Привет, - сказал я самым дружественным тоном. - Как вас зовут?

- Пенелопа Мидхерст, 1А. И мне не следовало бы разговаривать с посторонними.

- Не беспокойтесь, - сказал я, - я никому не скажу, что говорил с вами; тем не менее, не могли бы вы проводить меня в кабинет директрисы?

Мисс Мидхерст поразмыслила.

- Ну, полагаю, я могу вас проводить, - признала она наконец.

Я сказал, что это было бы очень любезно с её стороны.

По дороге она внезапно остановилась перед доской с объявлениями об открытых диспутах, теннисных состязаниях и прочем.

- Вы мистер П.П.? - спросила мисс Мидхерст.

- Простите?

- Папаша-претендент?

Мне было жаль разочаровывать её.

- Увы, нет; у меня нет дочери.

- Ах, как жаль. Будь у вас дочь, вы бы послали её сюда?

- Вы бы посоветовали?

Маленькое розовое личико восторженно просияло:

- Да, посоветовала бы. Тут великолепно, - она кивнула в сторону последней двери по коридору. - Она чудесная.

- Входите, - сказала чудесная.

Кабинет директрисы оказался просторным, с большим количеством книг на простых белых полках вдоль стен. По первому впечатлению, Кэролайн Фоссдайк полностью соответствовала расхожим представлениям об образцовой школьной директрисе. Как выяснилось позже, в некоторых отношениях она абсолютно этим представлениям не соответствовала.

Она ожидала меня, я оказался пунктуален, и мог сказать теперь с уверенностью, что ей это понравилось.

Пока мы обменивались обязательными вежливыми репликами, я постарался припомнить все, что предусмотрительно прочитал об этой женщине.

"Кто есть кто" отзывался коротко, но выразительно:

"Фоссдайк: Кэролайн Хелен; р. 1929: дочь Герберта Фоссдайка; образ. Класс. школа Хадли, Дарэмский университет; личный помощник исполнительного директора "Вулф Электрик" 1951-4; позже ассистент директора Барлингтонского женского колледжа 1954-62; 1963 - директриса Шеррингтонской женской школы."

Никакие увлечения, хобби или спорт, или клубы, не упоминались; может, для всего этого она слишком занята.

Никаких довольно избитых причуд (к примеру, "никогда не отвечает на письма" или что-нибудь в этом роде); возможно, подумал я, она чересчур серьезна для этого.

Но "серьезна" - не совсем то слово, которое пришло мне в голову, когда я шагнул в кабинет, и она, характерным жестом снимая тяжелые очки, встала , приветствуя меня.

- Вы, должно быть, мистер Лэнгтон?

- Именно, вышеозначенный Энтони( и говори о причудах после этого! "вышеозначенный - одно из претенциозных словечек, которых я обычно избегаю).

- Вы похвально пунктуальны, - маленькие украшенные драгоценностями часики крепились на её блузке чем-то вроде ленточки.

- Вас это удивило?

- Это не такое уж распространенное качество.

Как она объяснила мне, вышло удачно, что я пришел вовремя: члены школьного совета, встреча с которыми исходно планировалась на три часа, дали понять, что начать пораньше, минут на десять, а то и пятнадцать, будет весьма желательно.

- Я немного побаиваюсь этой встречи, - признался я.

- Побаиваетесь? - она чуть-чуть наклонила набок свою аккуратную, гладко причесанную головку, как малиновка, примеривающаяся к червячку; это был ещё один характерный жест, который мне предстояло запомнить.

Она едва заметно усмехнулась:

- О, не думаю, что вам стоит бояться.

И, как ни странно, в это мгновение я почувствовал, что сама она если и не напугана, то все же испытывает определенное беспокойство.

Возможно, это была вошедшая в привычку постоянная ответственность за моральнное, физическое и интеллектуальное процветание пятисот Пенелоп Мидхерст. Но я угадывал в ней и какую-то другую тревогу.

Ну-ка, полегче, скомандовал я себе. Мне уже нравилась эта женщина. Если у неё есть причины для тревоги, мне бы не хотелось множить их число.

- И все же расскажите мне, каким львам вы намерены меня швырнуть?

Она покосилась на какие-то бумаги - о, эти бесчисленные бумаги, регламентирующие школьную жизнь в любой мелочи!

- Пять львов и львица.

- О Господи - женская особь породы попечителей!

- Не беспокойтесь. Леди Микин совершенно безвредна. Того, что вы сын титулованной особы, будет для неё вполне достаточно.

- А что остальные?

- Председатель совета - лорд Джастис Хартманн, совершенно очаровательный и упрямый, как скала. Потом Кэнон Харли, местный уроженец; он попал в совет потому, что по какой-то странной причине родителям, девяносто процентов которых давно избавились даже от того легкого влияния христианства, какое им сумели привить в детстве, нравится видеть "церковное "имя в списке членов совета. Потом наш местный В.О.П.*, доктор Стюард, по совпадению - наш школьный доктор; он не часто посещает совет, но именно сегодня будет обязательно. Он очень интересуется местной историей. Потом Рональд Хардкастл, единственный член совета, моложе пятидесяти. Ходят слухи, что он замышляет выставить свою кандидатуру на следующих выборах, и ради популярности пролез во все мыслимые советы и комитеты. И наконец, полковник Фоли. - ------ - * - терапевт широкого профиля, работающий в Государственной

Службе Здравоохранения

- О Господи.

Малиновка снова вперилась в червяка, настороженно наклонив головку.

- Вы его знаете?

- Мы встречались. Короткая и безрадостная встреча, надо сказать.

Наши глаза встретились, и у меня возникло ощущение - из тех, которым веришь сходу - что наш бравый полковник не так уж популярен. На минуту мне показалось, что Кэролайн готова развить эту тему; но, видимо, быстро передумала.

- Ну, будет видно, - сказала она.

Дверь открылась, и явился высокоэффективный, плоскогрудый, бесстрастный образчик школьной механики - секретарша директрисы.

- Члены советы собрались, мисс Фоссдайк.

Я остался ждать вызова.

- Курите, если хотите, - уже от двери Кэролайн указала на коробку с сигаретами на столе. - Но сохрани вас Господь от того, чтобы войти с сигаретой. Полковнику Фоли это не понравится.

Секретарша улыбнулась и последовала за ней.

"Никогда, ни при каких обстоятельствах не может джентльмен бросить даже взгляд на чужую корреспонденцию или личные записи", - внушал мне барон, когда я был в Хэрроу. Так как мне было отлично известно, что сам он совал нос во все письма моей матери, а при удобном случае - и в её дневник, если успевал добраться до него, пока она играла в бридж, я вынужден был заключить, что сам он не джентльмен, и, надо признаться, этот факт произвел на меня большое впечатление.

К несчастью, стол Кэролайн Фоссдайк оказался удручающе неинформативным. Списки; каталоги оборудования для спортзала; уточненный вариант расписания для младших классов; чековая книжка; график выходных персонала - из всего этого следовало только, что Кэролайн - директриса школы, и что она пользуется услугами банка Барклай. Жалкие крохи информации, едва стоившие того неприятного ощущения, которое я испытал невыразимого и необъяснимого ощущения, что за мной наблюдают, заставившего меня оглянуться и встретиться взглядом с голубыми глазками Пенелопы Мидхерст, 1А, сардонически изучающей меня через окно.

Она удалилась, правда, без особой спешки, вне сомнений, чтобы вызвать разлад и смятение в каком-нибудь другом месте; уж такого сорта была эта девица; воплощенная femme fatale, если я правильно это себе представляю.

Вошла секретарша и объявила:

- Вам сообщение от мисс Фоссдайк. Она сказала: "Идите и отдайтесь львам".

Стоило посмотреть, как изменился в лице полковник Фоли, увидев меня. После секундногол замешательства его физиономия расплылась в удовлетворенной самодовольной улыбке человека, чьи худшие опасения сбываются.