Смерть – только начало - Айрин Серпента

Скай встал рядом на колени и тоже запустил руки в густую шерсть Рона. Пальцы их встретились.

– Привет, Скайлер, – почти шепотом проговорила шотландка. Щеки ее стали пунцовыми, а пальцы, напротив, ледяными.

– Привет, – забыв все свои клятвы и обещания, Скай с жадностью любовался склоненным женским профилем. И не удержался, чтобы не спросить. – А твоя мать тоже была такой красивой, Керри?

– Мама? – Керстен сначала удивилась, а потом лицо ее просияло. – Что ты! Моя мама была не просто красивой, а необыкновенной. Ты бы умер от восхищения, встретив ее.

– Увы, мне не повезло умереть такой прекрасной смертью! – шутливо вздохнул Скай. – Но я могу умирать «маленькой смертью» каждый раз, когда буду смотреть на тебя. Ты знаешь, что французы называют "la petite mort"?

– Нет, – Керстен невинно улыбнулась. – Что?

Скай замялся, на щеки его начал наползать румянец.

– Не скажу.

– Почему? – возмутилась Керстен.

– Ты все равно не поймешь.

– Я, что, похожа на дурочку? – интонация шотландки сразу похолодела на пару десятков пунктов.

– Здесь не в уме дело. Чтобы это понять, нужен любовник. У тебя есть любовник, petite?

– А… – Керри выглядела разочарованной. Но не сдалась. – Значит, ты никак не можешь мне этого объяснить?

– Никак, малышка, – нежно прошептал Скай. Его лицо еще немного приблизилось к лицу Керстен. Про лежащего между ними Ронни все позабыли.

– В таком случае, может быть, – девушка глубоко вздохнула и очертя голову ринулась вперед, – ты станешь моим любовником, и проблема будет решена?

Тяжелый хрип вырвался из груди потрясенного Ская.

– Может быть, – еще нежнее пробормотал он, прежде чем прикоснуться губами к губам Керри. И девушка начала проваливаться в мягкие, нежные, окутывающие ее мечтательные облака. Целоваться было так удивительно и приятно… Теплое и пушистое облако по имени Рон, на которое она слишком сильно оперлась рукой, протестующе взвизгнуло, извернулось и столкнуло руку Керри с себя. Потеряв равновесие, девушка замахала руками.

– Ай! Ай! – и начала падать. Приземлилась она в объятия Ская, но мужчина тоже не удержался, и они вместе упали на траву, Скай первым, а Керстен – на него.

Сначала они оба казались ошеломленными таким исходом, но Скай тут же сориентировался в ситуации, и его поцелуи показались Керри еще восхитительнее теперь, когда их тела плотно соприкасались. Скай был таким большим и мужественным, и от него замечательно пахло…

Скай пришел в себя, когда женщина в его руках замурлыкала, как довольная кошка. И ужаснулся: что он делает? После всех его клятв, данных самому себе, и обещаний он снова трогает эту девушку, более того, обнимает ее и целует. Скай понимал эмоциональный заряд Керри, желание девушки любить и быть любимой – возможно, что ее до этого даже никто и не целовал, судя по тому, с каким энтузиазмом и неумением подставляла она ему свои губки. Но себя Скайлер Ровер Уидден понять отказывался. Он никогда не был помешан на сексе, придавая ему даже не второстепенное значение, и эти его потребности вполне удовлетворяло еженедельное посещение Луэллы Нит. А когда Луэлла уезжала, Скай преспокойно обходился без женского общества. Он вообще не мог припомнить случая, чтобы его возбудила эротическая сцена из фильма или предмет женского белья, или какие-то фотографии. И только общение с юной шотландкой с золотыми «зайчиками» в волосах заставило его перебить все свои рекорды. Это-то и делало его столь опасным для Керри – медленно нарастающее желание сделать ее своей полной и абсолютной собственностью.

– Керри, милая, что мы делаем…

– Ты жалеешь? – ее лицо было так близко к его собственному, что Скай ощущал дыхание девушки на своих губах.

– А ты? – мягко ответил Скай вопросом. – Я не из тех мужчин, кто способен подарить женщине счастье.

Керстен гортанно, с легкой хрипотцой рассмеялась, выказывая легкомысленное равнодушие к его словам.

– Считай, что я предупреждена. В конце концов, моя мать тоже родила меня без мужа.

Лицо Ская изменилось, и было заметно, что страсть покинула его окончательно.

– Я подобного не допущу, Керри. Мой ребенок не будет расти без отца. Если я узнаю, что какая-то женщина ждет от меня ребенка, я немедленно женюсь на ней. Даже если взаимные чувства давно остыли.

– Я запомню, – глаза Керри лукаво сверкнули. Но тут же она погрустнела. – Очень жаль, но мне иметь детей нельзя. А я бы хотела…

– Это из-за той операции, которую тебе делали в феврале? – Скай переменил позу и сел, прислонившись спиной к камню. Голова Керстен легла ему на колени, а Рон примостился под боком у девушки, и пальцы ее левой руки нежно перебирали его шерсть. Скай снова почувствовал резкий болезненный приступ душевной тоски – именно так он мечтал проводить время отдыха со своей семьей. И понимал, что ждать подобного от Луэллы Нит будет напрасно.

Шотландка глубоко вздохнула.

– Да. Это не значит, что я не могу иметь детей вообще. Я НЕ ДОЛЖНА этого делать сейчас. Ну, и еще пару лет, наверное… Операция была большим стрессом для моего организма, – монотонно проговорила она заученные слова.

– А я не уверен, что могу стать хорошим отцом, – Скай слегка исказил собственные мысли, чтобы успокоить ее. – Я не знаю даже, с какой стороны подступаться к младенцу.

– Многие не знают, – рассмеялась Керри. – Но думаю, если нам доведется стать родителями, мы научимся.

– Я не уверен, – осторожно начал Скай, – что у наших отношений есть будущее, дорогая. Я покину Шотландию, как только закончу свои дела, максимум через месяц, и очень не хочу, чтобы ты страдала из-за разбитых иллюзий.

Керстен долго молчала, опустив голову.

– Ты начинаешь мне надоедать, – наконец проговорила она сквозь сжатые зубы. – Ты все время кудахчешь и предостерегаешь, как курица-наседка или шекспировская ведьма…

– Насколько я знаю, шекспировские ведьмы не особенно увлекались нравоучениями, – в голосе Ская звучала обида.

Керстен тут же почувствовала ее, села и порывисто обняла его.

– О, дорогой, прости меня! Ты такой добрый и заботливый. Но я же сказала, что готова потом немного пострадать, если сейчас использую свой шанс пожить полной жизнью. Я достаточно долго существовала в стерильных условиях, теперь я хочу обжечься и страдать от ожога. Но, по крайней мере, я буду на собственном опыте знать, что такое огонь. Дорогой… – она робко положила ладонь ему на колено, просительно заглядывая в глаза, – давай считать, что мы договорились?

Не выдержав, Скай рассмеялся, и вся обида его растаяла без следа.

– Да, милая, – он обнял Керри, – договорились. Ты будешь прекрасной бабочкой, кружащей над моим огнем. Бабочка обожжет свои крылышки и погибнет, а у огня будет целая жизнь, чтобы скорбеть и плакать, что он погубил такое изумительное создание.

– Не кисни, – бодро посоветовала Керстен. – Пойдем лучше прогуляемся.

Взявшись за руки, они долго бродили по берегу Мори-Ферта, не чувствуя заметно остывшего к вечеру ветра и обмениваясь почти целомудренными поцелуями. Рон весело бегал рядом, нисколько не обижаясь, что на него не обращают внимания. Он играл с пенными волнами, набегающими на берег и оставляющими, уходя, белые «барашки» на песке. Керри и Скай с улыбками наблюдали за тем, как Ронни останавливался мордой к волнам, занимал охотничью стойку, приподняв переднюю правую лапу, и ждал, пока волна подкатится поближе, чтобы изо всех сил шлепнуть по ней лапой, разбивая ее. А потом долго заливисто лаял, доказывая свою победу над природой. Но к тому времени, когда темнота окутала город, утомился и он, и лег спать у ног двух влюбленных, любовавшихся звездным небом с веранды дома Ская Уиддена.

– Керри, – Скай глубоко вдохнул свежий цитрусовый запах, исходящий от девушки, – я настолько счастлив, что в этом есть что-то опасное. Такое состояние не может длиться вечно. Скоро я проснусь, и звезды будут затянуты тучами, а вместо пения птиц – уныло квакать лягушки…

– Пессимист! – нежно упрекнула его Керстен. – Лягушки не квакают, они так ПОЮТ. Это их высшая форма самовыражения. А тучи нужны для того, чтобы напоить умирающую от жажды землю. А грусть – для того, чтобы сильнее почувствовать после нее радость и счастье. Не бывает мир без теней, мой любимый. Даже я, безнадежная провинциалка, знаю это.

Скай почувствовал, что горло у него пересохло и он не может выжать из себя даже звук. Что же ему делать? Если сейчас он покинет эту шотландскую девушку – молодую, мудрую и прекрасную, такого сокровища он не найдет больше никогда и нигде. В этом Скай Уидден не сомневался, а он достаточно повидал женщин и мир. Керри заставляла его смеяться и плакать, видеть прекрасное в самом неприглядном, слышать музыку в воздухе, разлитую вокруг них. Но что он мог предложить ей, чтобы она бросила свою родину и уехала вслед за ним? Любовь? Он не знал женщин, способных променять спокойную устоявшуюся жизнь на такое эфемерное чувство – любовь.