Дом Скорпиона - Нэнси Фармер

Так что Матт говорил, говорил и внезапно осознал восхитительную власть страшных историй: когда-то он сам слушал их с замиранием сердца, а теперь они потрясли Марию настолько, что девочка прямо-таки прилипла к нему.

— По ночам гуляют не только чупакабры, — солидно заявил Матт. — Еще есть Ла Льорона.[7]

Мария что-то прошептала. Ее лицо было прижато к его рубашке, так что он не разобрал слов.

— Ла Льорона утопила своих детей, потому что поссорилась со своим дружком. А потом раскаялась и сама утопилась, — продолжал Матт. — Она пришла на небеса, и святой Петр закричал на нее: «Ты плохая женщина! Не приходи сюда без своих детей!» Тогда она пошла в ад, но дьявол захлопнул перед ней дверь. Так что теперь она ночами напролет бродит по свету. Никогда не присядет, никогда не спит. Только рыдает: «О-о! О-о! Где же мои дети?» Ее слышно, когда дует ветер. Она подходит к окну и стонет: «О-о! О-о! Где же мои дети?» И царапает стекло длинными ногтями…

— Перестань! — взвизгнула Мария. — Прекрати сейчас же! Слышишь?!

Матт замер. Что в его истории не так?! Он пересказал ее точь-в-точь как слышал от Селии…

— Ла Льороны не бывает. Ты ее выдумал!

— Ничего я не выдумывал!

— А если и бывает, я о ней слышать не хочу!

Матт коснулся лица Марии.

— Ты что, плачешь?

— Ничего я не плачу, идиойд несчастный! Просто не люблю плохих историй!

Матт ужаснулся. Он и не думал пугать Марию так сильно.

— Извини…

— Не извиню, — всхлипнула Мария.

— На окне решетка, через нее никто не пролезет, — сказал Матт. — А в доме полно народу.

— В коридоре нет ни души, — возразила Мария. — Если я выйду, меня сразу схватят чудища.

— Может, не схватят…

— Легко тебе говорить! Может, не схватят! Когда Эмилия увидит, что меня нет в кровати, мне влетит по первое число. Она наябедничает папе, и он заставит меня целый день учить таблицу умножения. И всё из-за тебя!

Матт не знал, что и сказать.

— Придется остаться здесь до утра, — заключила Мария. — Мне всё равно влетит, но хотя бы чупакабра не сожрет. Подвинься!

Матт попытался освободить ей место. Кровать была очень узкая, и каждое движение причиняло боль. Он вжался в дальний угол. Руки и ноги мучительно заныли.

— Ты и вправду как кабан, — пожаловалась Мария. — У тебя одеяло есть?

— Нету, — ответил Матт.

— Погоди. — Мария соскочила с кровати и собрала газеты, которые Роза расстелила на полу.

— Можно обойтись и без одеял, — заметил Матт, когда она начала расстилать газеты на кровати.

— С ними будет не так страшно. — Мария юркнула под бумажные листы. — Вот так! Я всегда сплю с моей собачкой. Ты правда не кусаешься?

— Правда, — сказал Матт.

— Тогда всё в порядке, — сказала она и придвинулась поближе. — Спокойной ночи.

А Матт лежал и думал о наказании, которое Мария получит за то, что принесла ему еду. Он не знал, что такое таблица умножения, но догадывался, что ничем хорошим она не пахнет. За короткое время произошло множество событий, и половины из них Матт не понимал. Почему сначала все старались помочь ему, а потом вышвырнули на газон? Почему свирепый дядька назвал его тварью? И почему Эмилия сказала Марии, что он — гадкое животное?

Всё это как-то связано с тем, что он клон, и с надписью на ноге. Однажды Матт спросил Селию, что написано у него на подошве, и она ответила, что так делают с маленькими детьми, чтобы они не потерялись. Он думал, что такая надпись есть у всех. Но по поведению Стивена стало ясно, что далеко не у всех…

Мария во сне зашевелилась, вздохнула, взмахнула рукой — газеты соскользнули и засохшими листьями спланировали на пол, — и Матту пришлось вжаться в самый угол. Потом девочке, видимо, приснился кошмар. Она звала:

— Мама… Мама…

Матт попытался разбудить ее, но она только пихнула его кулаком.

При первых проблесках зари Матт заставил себя подняться. И чуть не вскрикнул от пронзительной боли в ногах. Болело куда сильнее, чем вчера вечером…

Он упал на четвереньки, взял ведро и пополз, стараясь не шуметь. Добрался до края кровати, туда, где Мария не могла его увидеть, и стал писать — как можно тише. Мария перевернулась на другой бок. Матт вздрогнул и опрокинул ведро. Пришлось собрать газеты, чтобы промокнуть разлитое. Закончив уборку, он без сил привалился к стене: руки и ноги болели невыносимо.

Дверь распахнулась.

— Гадкая девчонка! — заорала Роза. За ее спиной стайкой вертелись служанки, вытягивали шеи, пытаясь разглядеть, что делается в комнате. — Мы весь дом вверх дном перевернули, пока тебя искали! А ты, оказывается, всё время была здесь, с этим мерзким клоном. Ну и влетит же тебе! Отец тебя сию минуту домой отправит!

Мария, жмурясь от яркого света, льющегося из коридора, села на кровати. Роза стащила ее на пол и поморщилась, глянув на жмущегося к стене Матта.

— Выходит, ты всё-таки не приучен к дому, гаденыш, — прошипела она и брезгливо отпихнула ногой мокрые газеты. — Не понимаю, как Селия столько лет тебя терпела!

5

Тюрьма

Вечером, когда Роза принесла ужин, Матт спросил ее, когда вернется Мария.

— Никогда! — отрезала горничная. — Ее с сестрой отправили домой, и скатертью дорожка! Эти девчонки вечно задирают нос, и всё потому, что у них папаша сенатор. Ха! У этого Мендосы хватает наглости протягивать лапку, когда Эль Патрон раздает подачки…

Каждый день его навещал врач. Матт забивался в угол и испуганно дрожал, но тот, казалось, не замечал этого. Он деловито осматривал ногу Матта, промывал дезинфицирующим средством, проверял швы. Однажды вколол антибиотик, потому что рана припухла и у мальчика подскочила температура. Врач не пытался начать разговор, и Матт был этому рад.

Однако врач много разговаривал с Розой. Им, казалось, очень нравилось общество друг друга. Врач был высокий, костлявый. Волосы у него на голове топорщились, как пушок на брюшке у утки, а при разговоре он брызгал слюной. Роза тоже была высокая и очень сильная — Матт убедился в этом однажды, когда попытался вырваться и убежать. Ее лицо вечно было хмурым, улыбалась она лишь изредка, когда врач отпускал одну из своих шуточек. Матта улыбка Розы пугала еще сильнее, чем ее хмурый взгляд.

— Эль Патрон уже много лет не спрашивал об этой твари, — как-то заметил врач.

Матт понял, что речь идет о нём.

— Может, вообще забыл о его существовании, — пробормотала Роза. Она, опустившись на четвереньки, мыла пол в углу комнаты; рядом стояло ведро с мыльной водой.

— Хотелось бы это знать наверняка, — отозвался врач. — Иногда мне кажется, что Эль Патрон совсем выжил из ума. Целыми днями не произносит ни слова, сидит, уставившись в окно. А временами делается хватким, как старый бандидо, каким он был когда-то.

— Он до сих пор бандидо, — проворчала Роза.

— Никогда так не говори, даже мне! Не дай бог тебе увидеть Эль Патрона в гневе!

Матту показалось, что и врач, и горничная вздрогнули. Ему стало интересно, почему они так боятся этого Эль Патрона, если, по их словам, он уже стар и слаб. Матт уже уяснил себе, что он клон Эль Патрона, хотя не вполне понимал, что это значит. Может быть, Эль Патрон одолжил его Селии, а теперь собирается потребовать обратно?..

При мысли о Селии глаза Матта наполнились слезами. Он крепко зажмурился. Нельзя выказывать слабость перед своими мучителями! Он инстинктивно понимал, что те с радостью ухватятся за малейшую возможность сделать ему еще больнее.

— У тебя приятные духи, Роза, — сказал врач.

— Ха! Ты что, считаешь, я на всё готова, лишь бы угодить тебе? — Горничная выпрямилась и вытерла мокрые руки о фартук.

— Я думаю, ты надушилась за ушками.

— Это дезинфицирующее средство, которым я чищу ванну, — сказала Роза. — Для врача, Виллум, его запах наверняка слаще духов.

— Верно, моя колючая Розочка. — Врач попытался обнять ее, но горничная вывернулась.

— Прекрати! — она грубо оттолкнула его руку. Несмотря на всю ее неприветливость, врачу Роза, казалось, нравилась. От этого Матту стало не по себе. Он почувствовал, что эти двое объединились против него.

Выходя из комнаты, Роза всегда запирала за собой дверь. Каждый раз Матт тянул за ручку, проверяя, не забыла ли она, но Роза не забывала никогда. Он подергал прутья решетки. Та не поддавалась — тоже как всегда. Матт встал на цыпочки и выглянул в окно. Грязная кирпичная стена загораживала обзор: в узкую щель он видел лишь фрагмент зеленого газона с яркими пятнами цветов, но этот маленький кусочек только разжигал желание увидеть побольше. Узенькая полоска неба вверху давала свет днем, а ночью показывала звезды. Матт всё время прислушивался, но ни разу не услышал человеческого голоса.