Хранители полей. Деревенский роман - Катерина Шувалова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снова наступил июль, а с ним нагрянула привычная для этих мест засуха и невыносимый зной. Спастись от него можно было только глубокой ночью, когда земля понемногу начинала остывать, да в летнем душе по утрам, когда струи прохладной воды растекались по обгоревшей коже, давая недолгое облегчение.
Боцман, изнывая и страдая от жары, растягивался во весь рост под крышей кухни, отбиваясь лапами от стайки мух, жадно глотал свежую прохладную воду из своей миски, с надеждою глядел на ведра, стоящие на колодце, из которых его иногда поливала девочка, чтобы хоть немного уменьшить страдания животного.
Старик даже в такой зной днями напролет пропадал где-то за домом. То было слышно, как он стучит молотком около сарая, то как кричит на кур в саду, то как гремит ведрами на огороде меж грядок. Мише же доставалась иная работа: ей нужно было прибирать в доме, протирать пыль на полках и столах, подметать и мыть полы, снимать и выстирывать оконные занавеси, а затем вновь их развешивать по местам, мыть посуду, перевязывать нитками пучки трав и развешивать их сушиться в сарае, резать за огородом акацию для кролей.
После обеда Захар позволял девочке заниматься своими делами и отдыхать, а сам он укладывался на кровать с газетою или книгой. Поначалу Мише было скучно и она маялась от безделья, но затем научилась находить себе развлечения и интересные занятия.
Сперва она обходила дом и сарай кругом, внимательно разглядывая траву под своими ногами. Иногда она находила выпавших из гнезда птенцов и если они оставались живы, то она взбиралась по хлипкой деревянной лестнице и осторожно опускала желторотиков обратно в гнезда. Если же они убивались о землю, то она закапывала их маленькие трупы в саду за домом, а сверху втыкала веточку сирени. Птичьи гнезда были не только в сарае, они торчали и под листами шифера на чердаке, и даже над окнами ее комнаты. Поначалу Миша всегда жалела мертвых птенцов и иногда даже плакала от грусти, представляя, как будут страдать птицы, когда вернутся вечером в свои гнезда и заметят, что птенцов стало меньше. Но затем она стала понимать, что это – обычный ход жизни. Не все птенцы выживают, многие из них никогда не вырастут и не увидят света следующего дня, но это всего лишь привычные явления природы и ничего жестокого и злого в этом нет.
За домом под окнами засыхали десятки веточек сирени, а рядом всегда виднелись свежие. Смерть – это обыденная вещь в степи и родная сестра жизни, очень скоро Миша это стала понимать. Она каждое утро находила во дворе и в саду мертвых лягушек или обглоданные останки полевых мышей, высохших мух или раздавленных жуков, но от этого живых ничуть не ставало меньше. Каждую ночь наглые лягушки пробирались с болота во двор, до утра мешали спать своим кваканьем, а мыши с полей поселялись в сарае старика и плодились в бочках с зерном. Большие и медлительные жуки облепляли целыми колониями ветки и стволы деревьев, а миллиарды мошек и мух наполняли собой весь летний воздух, умудряясь проникнуть в дом даже сквозь плотную сетку на окне.
В одну из июльских ночей разразилась настоящее стихийное бедствие – молнии сверкали одна за другой, били синими стрелами в землю на горизонте, раскаты грома тревожили собак в деревне, потоки грязной дождевой воды затопили дворы. Рано утром Миша отправилась на огород, чтобы накопать картошки на завтрак и сорвать молодых кабачков для рагу. Ее ноги проваливались в размокшую землю, повсюду блестели лужи с грязной жижей, кабачковые листья прибило к земле. Среди картофельных грядок она вдруг увидела обгоревшие останки большой совы. Перья ее обуглились, торчали во все стороны, а тело было совсем черным, угольным. Несчастной птице не повезло – в ночную грозу ее ударило молнией.
В летней кухне было тихо и пусто – Захар все еще управлялся со скотом в сарае. Девочка сложила овощи в таз, почистила их и вымыла, нарезала и поставила на огонь большой чугунный казан. Заварила чай, нарезала свежий хлеб, взяла большой ломоть и пошла на поиски деда.
Тот управлялся с поросятами, вычищал их желоб длинной сапою, а те с визгом носились по загону, сталкиваясь друг с другом толстыми боками. Миша уселась на пень неподалеку.
– А Вам здесь не скучно, дедушка? Каждый день делаете одно и то же. Друзей у Вас совсем нет, и у меня тоже.
Она притоптывала ногой по земле, наблюдая, как старик отгоняет любопытных свиней палкой, чтобы сгрести граблями грязную солому и насыпать чистой и сухой.
– Все люди уходят и все люди предают. Нутро у них такое. От друзей толку никакого нет и подавно. Животное, которое ты спас и пригрел, оно всю жизнь подле тебя будет, благодарное и любящее. Посмотри на пса моего! Он ходить едва может, но по пятам изо дня в день ковыляет, ждет покорно у дверей сарая или у окна кухни. А человека сколько ни грей своим теплом, ни дели с ним свой дом, постель и стол – ему все мало. Разводи лучше свиней, их хотя бы сожрать можно, в отличии от твоих пустоголовых подружек.
– И Вам правда не бывает одиноко? Не хочется поговорить даже с кем-нибудь? Или в гости позвать? – продолжала допытываться Миша, пока Захар с раздражением отпихивал от себя поросят. Он выудил большими вилами свежего сена из копны, что стояла у сарая, расстелил его по цементному полу, налил поросятам свежей воды и вытряхнул из кастрюли еды в вычищенный желоб, постукивая ею о край.
– Одиноко только тем бывает, кому нечем заняться. Бездельникам, ленивым и глупым людям всегда одиноко. Всегда им плохо, всегда ноют беспрестанно. А друзей заводят, чтоб было кому ныть да жаловаться. Мне этим заниматься некогда, у меня работы по горло каждый день, не стану я тратить время на то, чтоб о чужих проблемах и делах слушать, когда своих выше крыши. Если я хочу с кем поговорить – у меня всегда компания найдется. Меня понимают и слушают и животные, и деревья в саду, потому как всякое живое существо или растение способно тебя понять и даже ответить. Только нужно уметь слушать и понимать. Много ума не надобно, чтоб с себе подобными судачить. А ты попробуй поговорить с яблоней за домом или со старым филином, что на болоте живет в дряхлой иве.
Я свое хозяйство все понимаю и умею с ним управляться. Знаю, когда дому моему плохо, когда его подлатать нужно. Когда тихонько дверь скрипит в прихожей – это дом заботы просит и моего внимания. В саду деревья, когда пить хотят, знаю, они мне об этом сами говорят. А ласточки мне погоду могут рассказывать лучше любой газеты или передачи по радио. Я не бываю одиноким, я здесь – часть мира и жизни, она есть везде – надо мной, подо мною и вокруг, по сторонам. Как я могу ощущать одиночество, если тут столько живого?
Миша не ответила. Она только посмотрела по сторонам, пытаясь понять, о чем таком говорит Захар. Неужели все эти мухи над ее головой, жуки в траве под ногами, бабочки над грядками клубники или птицы в высоком небе – все это наши соседи, спутники нашей жизни? Неужто можно дружить с жабой, что приходит по ночам с болота к ним во двор? Или доверять свои секреты псу, который всегда с радостью бросается в ноги, стоит его позвать? Она смотрела и казалось, что начинала видеть совсем иначе, уже не так, как видела раньше. Вот деловитый рыжий муравей тащит какую-то былинку, спешит обратно к себе в дом. Он живет здесь, совсем близко, около сарая старика, на его земле. А сколько еще у них таких соседей? Стаи молодых ласточек, целые семьи жуков, ночные мотыльки и большие белые бабочки, что живут в капусте. Наверное, если задаться целью и обыскать весь участок старика, от самых ворот наверху и до частокола внизу, что врезается в землю балки, то наберется такая огромная семья, что не хватит и двух столов, составленных вместе, чтоб пригласить всех на обед. И кого там только не будет!
Поглощенная этим внезапным открытием и своими мыслями, Миша не заметила, как Захар закончил работу, убрал вилы, оттряхнул руки и вышел из сарая.
– Ты завтракать-то собираешься идти? Сегодня много дел нужно успеть до заката выполнить, ежели не поесть с утра как следует, то так и скопытишься где-нибудь на огороде.
Черешневое, август 1989 г.
Миша помнила тот день, когда впервые решилась выбраться в запустевший черешневый сад на окраине. Дед часто рассказывал ей предания об этих местах, о небылицах и байках, что обитают здесь. Разбираемая детским любопытством, она давно мечтала сделать вылазку, побродить меж одичавших деревьев, отыскать запрятанный колодец.
После обеда Захар по привычке пошел в дом, чтобы отдохнуть и почитать, а Миша принялась собираться в путь. В сарае раздобыла она старый потрепанный рюкзак, начинила его пирожками, положила бутыль с водой. На ее тощих узких плечах лямки рюкзака болтались и разъезжались в стороны, сам же он свисал почти до бедер, хлопал при каждом шаге по ее ногам и сильно затруднял ходьбу. Но Миша была в таком радостном предвкушении и настоящем восторге, что даже не замечала этого.