Развод по-новозеландски - Тесса Рэдли

Слово Тарика закон. Раз после смерти его отца — значит, после смерти. Осталось дождаться, как бы дико это ни звучало.

— Хорошо, я останусь. Но не больше чем на месяц. И мне нужно твое слово. Если твой отец не… — она замолчала.

— Не умрет? — добавил он за нее.

— Да. — Джейн помолчала, понимая всю абсурдность ситуации. — Даже если он не… гм… не умрет, я хочу уехать домой через месяц. И я требую, чтобы ты дал мне слово, что подпишешь документы через месяц.

— Хорошо. Даю слово. Только взамен ты обещаешь мне убедить моего отца в том, что у нас с тобой идеальные отношения.

Поколебавшись, с тяжелым вздохом она произнесла:

— Обещаю.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

На следующее утро Джейн тихонько прокралась в покои эмира. Пара мужчин в чалмах перед его комнатой возносили на коленях молитвы Всевышнему и даже не услышали ее шагов. Медбрат, дежуривший в спальне шейха, кивнул Джейн в знак того, что она может пройти.

Джейн поверг в шок вид тирана, который когда-то разрушил ее жизнь. Шейх Рашид лежал на высокой кровати. Кожа на лице натянулась словно пергамент, черты заострились, бескровные губы немо молчали. Уловив движение, шейх повернул голову. В погасших глазах Джейн вдруг увидела проблеск узнавания и смутилась. Но он снова закрыл глаза.

— Он очень плох, — сказал медбрат. — Пребывает на грани сознания и беспамятства, иногда путая, где реальность, а где фантазии. Обезболивающие не помогают.

— А что с ним? — участливо спросила Джейн.

— Рак кишечника. Он постепенно съедает его, вытягивая все силы.

Так значит, это правда. Старик на самом деле умирает. Но Джейн не ощутила ни радости, ни, впрочем, сожаления. Всего лишь грусть заполнила все ее существо.

— Мне очень жаль.

Веки шейха Рашида приподнялись. На краткое мгновение в его глазах вспыхнуло сознание. Словно бы он узнал Джейн. Она отпрянула, а эмир пробормотал что-то невнятное.

— Он зовет вас, — подозвал ее медбрат. — Склонитесь.

Испуганная, словно старик мог ее укусить, Джейн медленно опустила голову.

— Лина, — послышалось ей. Джейн нахмурилась.

— Он что-то говорит, — и она наклонилась еще ниже. — Я здесь.

— Лина, — прошептал он еще раз.

Не веря своим ушам, она обратилась к медбрату:

— Он спутал меня с кем-то.

Веки умирающего задрожали и закрылись. Дыхание выровнялось.

— Он засыпает. Ваше присутствие его успокоило.

Верно, шейх ошибся. Если бы он знал о ее присутствии, то оно бы его точно не успокоило, а, напротив, разволновало.

Джейн пошла к выходу.

Чуть позже этим же днем она искала Тарика, чтобы поговорить с ним об эмире и своем к нему визите. И нашла мужа в саду, в том месте, где обычно дрессируют придворных животных. Прищурившись от солнца, она разглядела Тарика, который держал птицу на согнутой в локте руке.

Сокол гордо восседал на его перчатке, своим величием напоминая хозяина, особенно были похожи взгляды, устремленные вдаль. Эта птица была больше той, что Джейн видела в свое время.

— По-моему, это не Хан, — сказала Джейн, вспомнив любимую охотничью птицу Тарика. Сокол зашипел на нее, открыв клюв.

— Это Нура, молодая соколиха, которую я дрессирую. Как и Хан, она королевских кровей. Пока что вы с ней незнакомы.

— Она крупнее, — заметила Джейн.

Голова и шея сокола были черными, щеки — белыми, узенькие темные полоски проходили по груди, а на спине виднелись черные крапинки.

— Это самка, они на треть крупнее самцов. Вот, — и Тарик передал Джейн кусочек сырого мяса, — положи ей в клюв. Тогда она не будет тебя бояться.

Джейн покормила птицу, испуганно отдергивая руку. Нура в ожидании склонила голову набок.

— Больше нет, — сказала Джейн. — А где Хан?

— Умер. Уже давно. — Глаза Тарика затуманились от грустных воспоминаний. Это был его любимый сокол.

Джейн больше не стала уходить от главной темы:

— Твой отец хуже, чем я думала.

— Я же говорил, он умирает.

— Но я не… — Джейн замолчала. Не признаваться же Тарику, что она не поверила ему. — Медбрат сказал, что у него рак.

Тарик кивнул.

— Он сражался с болезнью с поистине королевской отвагой. И проиграл.

— Мне очень жаль.

— Сомневаюсь, — Тарик скептически поднял бровь. — Ты же всегда его ненавидела.

Ничего подобного! — чуть не возмутилась она. Было как раз наоборот! Это шейх всегда ненавидел Джейн, оттого и разрушил ее счастье. Надежду на счастье.

Сокол нетерпеливо зашевелился на перчатке. Джейн посмотрела на птицу. Такая же пленница, какой и она была когда-то.

— Нура хочет, чтобы ты обратил на нее внимание.

— Она голодна, — проговорил Тарик, достав еще один брикет мяса. — Вот, дай ей еще.

Джейн покормила птицу. На этот раз Нура запищала. Джейн беспокойно посмотрела на нее.

— Да не съест она тебя, — презрительно усмехнулся Тарик. — С птицей легко найти контакт. Всего лишь нужно держать ее голодной.

Нура снова разинула клюв.

— Не думаю, что я ей понравлюсь.

Тарик фыркнул в ответ.

— Это всего лишь птица. Ей незнакомо чувство симпатии или любви. Она просто хочет быть сытой. У нее нет чувств, — он бросил на Джейн многозначительный взгляд. — Типично для женщин.

Джейн словно бы не заметила выпада.

— Нура такая изящная, но очень сильная, — заметила она, решив погладить птицу. Нура забила крыльями.

— Осторожней. Это свободное создание, не знающее человеческого тепла. Не домашняя зверушка.

— А она не улетит?

— Сейчас Нура поела. Но когда я возьму ее на охоту, она прилетит назад. Наши с ней отношения просты и основаны на взаимном доверии, впрочем, совсем не так, как с женщинами. Нура верит, что я буду кормить ее. А я верю, что она вернется.

Джейн почувствовала укол в свой адрес. Но промолчала.

— Твой отец говорил со мной.

Тарик заинтересовался.

— И что же он сказал?

— Даже не знаю… мне показалось… он назвал меня Лина.

Его взгляд потемнел.

— Невозможно. Просто ты неверно расслышала.

Джейн задумалась: почему Тарик удивился? Что было в этом особенного?

— И что это значит?

— Видишь ли, так он звал мою мать, — глаза Тарика были пусты, словно каменная пустыня.

— Может, он хочет ее видеть?

— Нет! — рявкнул Тарик. От его громкого возгласа сокол захлопал крыльями, взлетел и снова сел на руку. — Мою мать не слишком ждут в Заиде.

Джейн помолчала, надеясь, что Тарик продолжит.

— Ты никогда даже не рассказывал мне о своей матери, — сказала она наконец.

— В свое время мы с отцом договорились не упоминать о ней, словно ее не существует.