Ты задолжал мне любовь (СИ) - Иванова Эмилия

— Все вопросы – после еды!

Вот всегда он так.

— Окей, – буркнула я и принялась за овсянку.

Наконец, мы поели, и я стала, не торопясь, собираться. Когда я обувалась в коридоре, а Руслан пошел в гараж за машиной, в моей сумке зазвенел телефон. Мне звонила матушка Яны.

Я приняла звонок и, надевая сапоги, кинула:

— Здравствуйте, тетушка!

Прежде чем мне ответили, я уловила какую-то гнетущую ауру, доносящуюся с того конца провода. Наконец, мама Яны тяжело втянула воздух и начала:

— Госпожа Демидова, Ася вчера покинула нас. Перед этим она сказала, что хочет к маме. Сегодня ее тело доставили в Москву. У нас тут нет ни друзей, ни родственников, есть только вы, кто при жизни заботился о ней. Если вы не заняты, я и Асин дедушка в знак признательности хотели бы пригласить вас на похороны, чтобы вы проводили ее в последний путь вместе с нами.

У меня загудело в ушах. Я тупо глядела, как машина Руслана подъезжает к дому, и долгое время не могла произнести ни слова.

Увидев мое отсутствующее, окаменелое лицо, Руслан выскочил из машины, подбежал ко мне и с непонимающим видом спросил:

— Что случилось?

В тот же миг из динамика раздался голос женщины:

— Госпожа Демидова, вы здесь?

— Здесь, – на автомате ответила я перехватившим от волнения голосом. Понимая, что со мной что-то не так, Руслан приобнял меня и нахмурился.

— Мы скоро будем в Москве. Похороны состоятся сегодня же, на Хованском кладбище. Ася сказала, что хочет лежать рядом с мамой, – почти охрипшим голосом сказала матушка Яны. Должно быть, она плакала несколько дней к ряду.

— Хорошо, – отозвалась я таким же осипшим голосом и глубоко вздохнула. — Мы обязательно придем.

— Спасибо вам, госпожа Демидова! – прозвучал на том конце провода слабый, дрожащий голос немолодой женщины.

Я сбросила.

Руслан глядел на меня с нескрываемой тревогой.

— Что случилось?

Я тяжело вздохнула и посмотрела на него со словами:

— Умерла дочка Яны.

Несколько дней назад бабушка с дедушкой вместо того, чтобы повезти ребенка в больницу, решили отвезти ее к какой-то целительнице на Алтай. По дороге она умерла. Сегодня ее тело доставили в Москву.

Руслан помрачнел и, спустя несколько молчаливых секунд, спросил:

— Давай все же сначала съездим в больницу, а потом займемся этим.

Я замотала головой.

— Нет, мы поедем в аэропорт, встретим ее бабушку и дедушку и поедем на кладбище.

Руслан погрузился в молчание и, наконец, согласился со мной.

— Хорошо, поехали.

Столь внезапная смерть Аси повергла меня в глубокий шок. Я-то думала, что нужно просто быть сильной, и тогда все самой собой образуется. Кто бы мог подумать, что тогда я видела ее в последний раз; что когда я повернулась к ней спиной, это был прощальный жест.

Мы сели в машину. Руслан повернул ключ зажигания и взял меня за руку. Его ладонь была настолько теплой, что от этого прикосновение его тепло как будто передалось мне; оно распространилось по всем клеточкам моего тела через кровеносные сосуды и нервную систему.

Я искоса посмотрела на него и беспомощно пролепетала:

— Эта девочка… я…

— Крепись, дорогая, – он погладил меня по плечу и стал утешать. — Не нужно винить себя, ты сделала все, что смогла, но на все воля божья. Жизнь не успела перемолоть судьбу этого ребенка. Она появилась на свет чистой и непорочной, и ушла из него с такой же легкостью в душе. Пожалуй, это лучше, чем жить и постигать всю жестокость этого мира.

Глава 684. Туман рассеивается (часть 3)

Да, живым сложнее, чем мертвым! Особенно, если жить бесцельно.

Мы приехали в аэропорт. Родители Яны уже приземлились и вышли из здания терминала. За то долгое время, что мы не виделись, они успели поседеть, а их лица, испещренные морщинами, несли на себе следы тяжелых лишений. Глядя на них, я ощутила ноющую боль в груди. Несчастья посыпались на них одно за другим. Эта пожилая пара пережила большую часть того, с чем многие люди, возможно, никогда не столкнутся в своей жизни. Не должны родители хоронить своих детей и внуков.

Увидев нас с Русланом, матушка Яны, которая выглядела такой сухой, будто выплакала всю воду, с безжизненной улыбкой на устах обратилась ко мне:

— Госпожа Демидова, спасибо за вашу заботу. Мы до конца наших дней не сможем расплатиться с вами за вашу доброту.

Я слегка помотала головой и, глядя на нее, промолвила:

— Ну что вы, прекратите! Лучше присаживайтесь, пожалуйста, в машину.

В руках у женщины была коробка с некоторыми вещами малышки.

Она не любила болтать попусту, поэтому всю дорогу молчала, и лишь сжимала в объятиях коробку с вещами внучки. Когда я смотрела на нее, в носу начинало щипать, а на глаза накатывались слезы.

Наконец, машина остановилась у ворот Хованского кладбища.

Пожилые супруги, должно быть, очень давно не спали как следует. Их лица были полны скорби и изнеможения. Поначалу я хотела предложить им съездить перекусить, но, глядя на них, я подумала, что им сейчас вряд ли кусок лезет в рот. Тогда я тихонечко вздохнула и оставила эту идею.

На Хованском кладбище.

Хованское кладбище – крупнейшее кладбище Москвы. Несколько квадратных метров местной земли стоят десятки тысяч рублей.

Двое пожилых людей вышли из машины и направились внутрь благоустроенного мемориального комплекса. Мы с Русланом направились вслед за ними.

Пристрастие Федора Тарасова к азартным играм сделало так, что от их семьи отвернулись все родственники. Сказалась и болезнь Аси. Так что единственными близкими людьми, провожающими ребенка в последний путь, оказались только эти два седовласых старика. Так что похороны прошли тихо и безлюдно: не было здесь ни толп провожающих, ни венков, ни свежих цветов. Единственное, что было, – так это два опустошенных пожилых человека. Мне было невыносимо смотреть на это.

Я спросила Руслана:

— Спроси у сотрудников похоронного бюро, можно ли положить в гроб игрушки ребенка, чтобы скрасить ее последний путь?

Уж не знаю, существуют ли Бог и дьявол, но одно знаю точно: эти пожилые супруги ничего не жалели для любимой внучки и желали ей всего самого лучшего. Они отдали все, что у них было, на ее лечение, но жизнь распорядилась так, что теперь они вынуждены попрощаться с ней.

Руслан кивнул и набрал чей-то номер

Сотрудники кладбища подошли к могиле, чтобы внести в реестр место захоронения Тарасовой Аси. Увидев, что на прощание пришло всего двое пожилых людей, они были немного озадачены, но воздержались от замечаний и пошли дальше. Им было не привыкать, они наверняка повидали на своем веку немало церемоний прощания, – и печальных, и трогательных, и пышных, и скудных. Вскоре подошли и могильщики. С присущей им профессиональной сноровкой они опустили гроб и взялись за лопаты. Вскоре все было кончено. Матушка Яны никак не соглашалась уйти. Она посмотрела на меня так, словно хотела что-то сказать, но не решалась.

С сочувствующей улыбкой я стала утешать ее, что ребенок не мучился и ушел с миром, а это – самое главное.

Хотя прощание с ребенком продлилось недолго, когда все закончилось, на улице начало темнеть. Обездоленная женщина склонилась на колени перед надгробием внучки с лицом, искаженным горем и мукой.

Она стала вытирать с лица слезы, приговаривая:

— Ну, пора возвращаться домой, дорогой. Теперь она в лучшем мире, она улыбается нам оттуда. И она не одна!

Пожилой мужчина не мог подобрать слов. Он просто вытер тыльной стороной руки накатившиеся на глаза слезы и произнес:

— Тем лучше. Теперь мать и дитя вместе. И мы больше не обременены. Теперь мы можем спокойно дожить свои последние деньки.

Когда мы покинули кладбище, старикам стало неловко снова садиться к нам в машину, тем самым как бы обременять нас, поэтому они сказали, что подождут автобуса. Но время было позднее, да и кладбище располагалось на окраине, и мы с Русланом, само собой, не собирались оставлять их одних в ожидании неизвестного.