Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

Генералу пришлось остановить свою речь еще раз.

— Теперь дух Святого Олания Пия вернулся, чтобы помочь нам в час нужды.

Выждав, пока наступит тишина, Хантер подошел к Майус и принял из ее рук знамя. Затем, поклонившись, он протянул знамя Пию.

— Я прошу тебя взять это знамя Армейской группы "Аструм" и пронести его с честью сквозь грядущие битвы.

Присус поклонился в ответ и, взяв знамя, поднял его высоко над головой. Поднявшийся ликующий гул стал поистине оглушающим.

Хантер почувствовал, как Майус взяла его за руку.

Генерал знал, что никто из тех, кто дотронулся до флага, не будет сломлен грядущей битвой.

Баррингтон Дж. Бейли

Дети Императора

Воздух наполнился хриплыми криками и стоном разрываемого раскаленного металла. В корабль вонзались вспышки лазеров. Воздух, которым дышали люди, раскалился, все, что могло гореть, пылало, а огненные шары разрывались в забитых коридорах.

Имперский гвардеец Флоскан Хартум обнаружил себя в давке паникующей толпы. Несколько минут назад солдаты Аврелийского Девятого полка получили приказ направляться в оружейную и забрать там свои лазружья и палаши, на тот случай, если противник ухитрится телепортироваться внутрь. Теперь они никогда не доберутся туда. Поврежденный транспортник «Месть Императора» погрузился в пучину хаоса. Внезапно люди завопили от ужаса. В конце коридора появилось сияющее красное месиво, катящееся по коридору к ним.

Как и остальные, Флоскан развернулся и побежал. Он был в последних рядах — а теперь оказался в первых. От напора сзади он упал, потом смог подтянуть ноги и прыгнуть. Сзади него с грохотом закрылся автоматический аварийный шлюз.

Шатаясь, он встал и понял, что находится в пустой секции коридора абсолютно один. Он единственный сумел проскочить под заслонкой шлюза, когда она опускалась. Все остальные остались в ловушке на другой стороне. Флоскан задрожал, когда услышал звук врезающегося в переборку огненного шара, сопровождаемый криками агонии его испепеляемых товарищей. Он закрыл уши руками, чтобы не слышать воплей.

«Мести Императора» было несколько веков. Гвардеец Хартум полагал, что только священные ритуалы, проводимые ежедневно техножрецами корабля, не давали ему развалиться. Это было не так. Полированные металлические ребра потолка-арки коридора сияли. Статуи и действенные руны, множество раз вырезанные механиками и жрецами, украшали стены. Но сейчас Флоскан не видел ничего этого. Пока сзади него затихали крики умирающих товарищей, он прижался к иллюминатору в латунной оправе и слепо уставился наружу.

Он смотрел в усыпанную звездами черноту космоса. Впереди, неясно, как далеко, были видны резкие очертания атакующих кораблей. Даже на расстоянии это было потрясающее зрелище, пестрое сборище изуродованных и обветшавших машин, рыскающих по всей Галактике, несмотря на то, что они были созданы из двух или трех кораблей, грубо приваренных друг к другу. Они напали на флотилию транспортников, неуклюжих легкобронированных барж, как только те появились из Варпа, чтобы ограбить их. В итоге началась резня. Кустарная сборка кораблей выдавала в хозяевах орков, которые не строили их сами, а использовали все, что могли захватить или украсть у других рас. С каким жестоким удовлетворением они, должно быть, рычали, когда корабли имперского флота неожиданно появились перед ними!

В поле зрения вплыл эскортирующий флотилию линейный крейсер «Прославленный Спаситель», огромный корабль с изукрашенными горгульями шпилями в стиле барокко и изрыгающими плазму в попытках защитить транспортники турелями. Но его сильно превосходили числом и застигли врасплох. Полдюжины кораблей орков окружили его, и их вооружение вырывало огромные куски из обшивки.

Другой корабль орков выстрелил в транспортник. Попадание сопровождалось сильной тряской, когда снаряд ворвался в главные узлы «Мести Императора». Коридор смяло. Со всех сторон раздавалась какофония разваливающегося корабля. В них попали плазменной торпедой!

— Покинуть корабль! Покинуть корабль!

Приказ протрещал из древних громкоговорителей на потолке. Гвардейцу Хартуму никакие подсказки нужны не были. Он уже бежал к ближайшей спасательной капсуле, пробираясь между только что появившимися складками и щелями в полу.

— Отставить, гвардеец! До конца бейся со злобными врагами Императора!

Флоскан быстро поднял голову. Устрашающая фигура в черной шинели с квадратными плечами стояла у следующего поворота коридора. Комиссар, Леминканен. Мрачное выражение его лица под остроконечной фуражкой было знакомым. У него постоянно была такая гримаса, особенно когда он читал фанатические поднимающие боевой дух лекции, которые Флоскану требовалось посещать.

Покинуть корабль приказывал капитан. Флоскан понятия не имел, кто в этой ситуации главнее, капитан или комиссар, но точно знал, что если подчинится второму, то через минуту в живых его не будет. Он инстинктивно двинулся к капсуле.

— Ты не побежишь пред лицом врага, гвардеец. Где твое лазружье?

Последние слова утонули в бешеном визге раздираемого на части металла, за которым последовал пугающий свист вырывающегося из пробитого корпуса воздуха. В руках комиссара Леминканена внезапно появилось лазружье. Смертельный луч пролетел около уха Хартума, когда он запрыгнул в капсулу, одним движением ударив по инкрустированной рунами кнопке, закрывавшей герметичную заслонку. Трясущимися от страха руками он рванул рычаг.

Куски корабля бились о капсулу, когда она вылетела из полуразрушенного остова транспортника. Дикое ускорение не давало крови Флоскана добраться до мозга, и он вырубился.

Когда он очнулся, абсолютная тишина в тесной капсуле пугала. Даже дыхание Флоскана казалось неестественно громким. Он подтянулся к маленькому иллюминатору и выглянул наружу.

Если там что и было видно, так только обломки кораблей, дрейфовавшие между ним и звездами, и заставлявшие их мигать. Флотилия была уничтожена, а вместе с ней и Аврелийский Девятый полк. И ни следа кораблей орков.

Гвардеец Хартум откинулся на спинку кресла, неспособный вынести открывшийся вид.

Аврелия, родная планета Флоскана, была сельскохозяйственным миром. Он пошел служить в новообразованный полк имперской гвардии добровольно, надеясь на перемены и приключения. Теперь, когда он их нашел, хотелось спокойной жизни на ферме. Само собой, он твердо верил в Императора, но теперь даже Он не мог помочь. Он был один и потерян. Спасения ждать было неоткуда. Флот даже не знает, где флотилия вышла из Варпа. Капсула продержит его в живых пару дней, а потом…

Лучше бы умереть вместе с товарищами.

В отчаянии, стыдясь своего побега, Флоскан закрыл лицо руками и выплакался. Потом он взял себя в руки. Он же имперский гвардеец, сказал он себе. Император ждет от него храбрости, неважно, насколько все плохо. Он решил встретить смерть спокойно. Вдруг какое-то трепетное любопытство привлекло его к иллюминатору. Он чувствовал себя обязанным снова взглянуть на бездну, что станет его могилой. Так он и сделал. Вздох вырвался из его груди, а челюсть отвисла.

Под ним была планета.

Сердце Флоскана Хартума бешено колотилось, мысли теснились в голове. Атмосфера планеты может быть ядовита, на ней могут быть смертельные ужасы — или же это возможность выжить, пускай даже он будет навсегда отрезан от человечества. Она была прекрасна, с ослепительно голубыми океанами и сверкающими белыми облаками.

Капсула могла уже лететь к планете, или вращаться на ее орбите, но, судя по всему, она лежала на курсе, который вскоре вывел бы сияющий мир из зоны досягаемости. Хартуму пришлось действовать быстро. Он изучил простые системы управления. Спасательные капсулы были сделаны из дешевых материалов и в огромных количествах, и лучше всего для их описания подходило слово «сляпанные». Тренировка Флоскана по их использованию длилась чуть дольше двадцати минут, и он едва знал, что делать. К счастью, там мало чего было понимать. Не было сияющих иконок и сверкающих рун, которые украшали бы более тонкое оборудование. Вместо этого там была врезанная в панель управления простая молитва Императору:

Заботливый Ужасающий, помоги мне в трудный час!

Могучий Ужасающий, помоги мне в трудный час!

Бешено бормоча молитву, он взялся за рычаги управления. Гироскоп взвыл, разворачивая капсулу так, чтобы ее уродливый нос был направлен на светящуюся планету. Слабый ракетный двигатель снова заработал, расходуя ничтожный запас топлива. Флоскан полетел, вращаясь, сквозь атмосферу планеты.

Несмотря на то, что это был единственный способ посмотреть наружу, Флоскан отодвинулся от иллюминатора, когда началась тряска. Он не был уверен, что стеклит выдержит жар, вызванный трением об атмосферу.