Благословенный - Виктор Коллингвуд

выкинуть тот же фортель, что и Густаву. И не смотри, что он твой родитель — шведский король мне, чай, тоже не чужой человек, доводится двоюродным братом, а видишь, что учудил… Ну и другой резон — ведь эти финны мне, Сашенька, ничего плохого не сделали! За что же я им такого короля подсуроплю?

— То, что он будет тут, рядом — может, и не плохо! Проще будет присмотреть. Ну а финны… Они, я слышал, люди флегматические, потерпят. Только надобно нам тех чухонцев строго предупредить, чтобы ни по что не давали папеньке чем-либо управлять!

Тут Екатерина рассмеялась и обняла меня.

— Экий ты, Саша, выдумщик! Хорошо задумал, мне сие по нраву. Мешает лишь один пустяк — надобно убедить господ министров, да и отвоевать Финляндию! Ступай, друг мой ненаглядный, а я подумаю, как всё устроить. Дам обратно пригласи, полно им там мучиться любопытством!

Я вышел в самом приподнятом настроении. Похоже, шансы мои растут…

Осталось всего-навсего отвоевать Финляндию.

Глава 24

И анонс

И вот настал день, когда мы могли представить императрице смонтированную машину Хорнблауэра на острове Новая Голландия. Купленная в Англии еще зимою, она была доставлена прямо перед началом Шведской войны и после снятия всех мерок и чертежей установлена для изготовления корабельной доски. Теперь мы — Воронцов, Чернышёв и я — очень хотели, чтобы императрица, осмотрев механизм, дала добро и финансирование для постройки специализированного завода.

Обычно в это время года императрица уезжает в Царское Село, но в этот год война со шведами заставила её вернуться в Петербург. Как обычно, до обеда Екатерина занималась текущими делами, и гофкурьер от неё пришёл лишь в двенадцатом часу.

— Государыня собирается. Карета подана к подъезду под Фонариком. Изволите пройти, Ваше Высочество?

— Я тоже поеду! — немедленно подскочил к нам мосье Курносов.

— Ну, давай, только быстро!

У подъезда под покоями императрицы стояла и её собственная шестиместная карета, и элегантный экипаж Мамонова. Ему, видимо, тоже было интересно посмотреть на диковинный механизм; а может, и наоборот, сама Екатерина побудила его ехать с нами. Было у неё такое обыкновение, пристраивать фаворитов к какому-то полезному делу — видимо, самой неловко было, что рядом с нею, по сути, альфонс. Так или иначе, нам с Курносовым это оказалось кстати — у Александра Матвеевича нашлось для него место в карете.

— Ну что, поехали, показывай свою махину — не очень любезно встретила меня Екатерина. Война с Густавом сильно действовала ей на нервы.

К счастью, ехать было недалеко. У мостика через канал, отмывавший Новую Голландию, нас встретил Иван Григорьевич, очень довольный таким вниманием монарших особ.

— Прошу вас, сюда! Осторожно, государыня, тут у нас немного пыльно… Да, вот сюда, извольте!

Пройдя мимо длинных, как Сибирский тракт, складов, где вертикально, поставленные «в конус», сушились толстенные брёвна, миновав чудовищные горы опилок, мы оказались перед здоровым навесом, под которым и шла вся работа.

Несколько мастеровых не без труда подавали бревно на распиловку. Мощный блок пил бодро ходил туда-сюда, превращая длинное бревно в двухдюймовую доску. Паровая машина пока нам была не видна — между паровым котлом и самою лесопилкой была устроена кирпичная стенка, чтобы не случилось возгорания пиломатериала; тут же наготове стояли бочки и ведра с водою.

Зайдя за стенку, мы увидели и саму машину. Мощный котёл её стоял безо всякой задвижки, и языки пламени, вырываясь наружу, жадно лизали корпус машины. Двое кочегаров постоянно закидывали туда обрезки и чурки, прямо здесь же топорами разрубая их в подходящий размер. В механической части машина была проста: два поршня двигают шток, который передаёт возвратно-поступательное движение на две пилы с четырьмя полотнами каждое. Всё то же самое можно было бы сделать и с водяным движителем, да только на Неве запруду не поставишь — Петербург сразу же затопит!

— Ну и как, довольны вы сей механизьмой? — спросила государыня Чернышёва.

— Очень облегчает труд мастеровых, матушка-государыня, —утвердительно ответил тот. — А ещё и мусор сразу же убирается, очень удобно!

Полученные обрезки — настоящий бич любой лесопилки, теперь отправлялись сразу же в топку, что Чернышёву очень нравилось.

— Вам и опилки надобно сжигать, только прессовать сначала в бруски — заметил я.

— И всё-то ты знаешь, голова! — бабушкина рука потрепала мои длинные волосы. — Откуда что берётся!

— Книжки читаю, — не очень убедительно отговорился я, не желая при Чернышёве распространяться на тему визионерства.

— Ааай! — вдруг истошно завопила императрица, когда предохранительный клапан с диким свистом вдруг выпустил пар.

— Да, матушка-государыня, тут у нас по-таковски! Грубый механизьм, хорошо хоть из пушек не палит!

— Да уж! Так что, Иван Григорьевич, думаете, дело стоящее?

— Определённо! У нас выработка на распиловке брёвен многократно выросла! Заодно и от мусора избавляемся, а то вечно от обрезков разных ни проехать не пройти!

— И мастеровые все при деле, — ввернул и я свои пять алтын, — вон их сколько тут крутится!

Действительно, хоть работа по роспуску брёвен и была сильно облегчена, но вот подача самих брёвен велась, как прежде, вручную. Мужики брали здоровенное, в десять аршин длиною, тяжёлое бревно, и тащили его на раму; потом руками давили на него, чтобы оно надвигалось на зубья пилы по мере распиловки.

— Надобно подачу тоже механизировать, — заметил я Чернышеву.

— Это Иван Петрович может придумать. Его вызови, да и расскажи, что надобно, он все, что нужно, изобретёт! — заметила императрица. — Давайте уже уезжать, тут опилки несносные мне в причёску залетают!

Мы вышли с острова, и поехали обратно в Зимний.

— Ну, что скажешь про всё это, бабушка?

— Ну, не знаю, друг мой. Сейчас всё, вроде бы, хорошо, но долго ли сия махина прослужит? Сколько уже видано мною механизьмов всяких, что поначалу вроде бы служат как надо, а потом раз, и ломаются, и