Как взять власть в России? Империя, ее народ и его охрана - Александр Андреев

В университетском зале творилось что-то невообразимое. Подбельского и Когана попытались арестовать переодетые полицейские, но студенты их отбили, вывели из зала, где их приняли народовольцы и спрятали на конспиративной квартире.

В Петербургском университете разделившиеся на две группы студенты спорили до хрипоты, обсуждая экстраординарное событие. 11 февраля Центральный студенческий кружок выпустил еще одну прокламацию: «Газеты ранее оповещали, что на акте ожидается некая подачка от правительства. «Благоразумное большинство» задумало рукоплескать этой подачке, к позору всех русских университетов. Поэтому пришлось Центральному кружку организовать протест. Мы решились не допустить оваций Сабурову. Если же они произойдут, то мы должны были противопоставить им энергичный протест, не останавливаясь перед резкостью формы, которая ставилась в зависимость от обстоятельств. Мы гордимся произошедшим и извиняемся лишь перед нашими единомышленниками в том, что не могли заранее оповестить всех о форме протеста».

За участие в демонстрации власти привлекли к дознанию двенадцать студентов. Пятьдесят студентов заступились за них и тоже были привлечены к дознанию «за дачу подписей на коллективном заявлении». Шестьдесят четыре студента предстали перед судом, несколько человек исключили, остальных арестовали на неделю, но срок ареста пришлось сократить на один день, так как к арестованным студентам приходили тысячи их товарищей и университетские аудитории пустовали вместе с находившимися там профессорами, часть из которых была на стороне студентов. Количество молодых людей, активно поддерживавших протест с шестисот студентов увеличилось до тысячи, а все университетские землячества и кружки самообразования делегировали своих представителей в Центральный кружок.

После взрыва царя 1 марта 1881 года любая, даже культурная деятельность в университете была запрещена, было введено положение о чрезвычайной охране, значительно усилено шпионство. Все студенты, чем-либо возбудившие подозрение властей, стали преследоваться, исключаться из университета без права поступления в другие высшие учебные заведения империи. Л. Коган-Бернштейн был арестован в апреле 1881 года, сослан в Сибирь и казнен в Якутске в 1889 году. Тяжело раненого и избитого Когана доставили в суд и судили лежащим в зале на кровати. В том же году сосланный в Сибирь П. Подбельский был казнен также в Якутске. Еще один участник Центрального студенческого кружка Н. Неустроев был сослан и казнен в 1883 году за оскорбление иркутского губернатора Анучина. Когда некоторые исследователи писали, что во времена правления императора Александра III в Российской империи не было политических казней, за исключением группы Александра Ульянова, они ошибались.

В 1880 году Департамент полиции министерства внутренних дел России тайно вскрыл тридцать восемь тысяч частных писем подданных, из которых жандармов заинтересовало каждое десятое письмо. Газета «Народная воля» писала о деятельности М. Лорис-Меликова: «Диктатор занимается приведением административных сил к единству, слиянием разных ветвей полиции, объединением действий губернаторов и жандармов. Вместе с этим он старается разъединить оппозицию, кокетничать с либералами и земствами. Красивыми фразами о будущих вольностях он старается отрезать у конституционистов всякую связь с радикалами. Отрывая от нас либеральную партию, Лорис хочет сделать тоже самое и в отношении к молодежи. Политика не глупа! Объединить сила правительства, разъединить и ослабить оппозицию, изолировать революцию и передушить всех врагов порознь – не плохо! Только заметьте – всех воробьев предполагается объегорить на мякине, не поступившись ничем и никого не пощадив».

Чтобы уменьшить влияние революционеров в деревне, Лорис-Меликов отменил соляной налог и заменил подушную подать подоходным налогом. За полтора года на ужасную Карийскую каторгу в Забайкалье по приказам диктатора и министра внутренних дел было отправлено более ста человек, множество оппозиционеров сосланы без суда. Царю, которому оставалось жить месяц, Лорис-Меликов доложил, что «предпринятые правительством меры оказали и оказывают благотворное влияние на общество». Одновременно Лорис попросил Александра II из-за опасности покушения не покидать Зимний дворец Он предложил царю разрешить нескольким земским представителям присутствовать на заседаниях нечего не решавшего Государственного Совета в качестве наблюдателей. Александр II разрешил это предложение обсудить 4 марта 1881 года.

В второй половине февраля Желябов, Кибальчич и метальщики Гриневицкий, Рысаков, Михайлов и Емельянов в окрестностях Петербурга провели испытание ручных бомб. Почти трехкилограммовые гранаты разбрасывали веер осколков на пятнадцать метров, но направленного взрыва не давали. Для помощи в рытье подкопа на Малой Садовой Желябов вызвал из Одессы своего друга, присяжного поверенного Михаила Тригони. От Окладского и Гольденберга жандармам было известно, кто возглавляет «Народную волю» и департамент полиции установил слежку за всеми знакомыми симферопольского крестьянина и одесского студента Андрея Желябова. Вокруг жилища Тригони № 12 в меблированных комнатах Месссюро на углу Невского проспекта и Караванной улицы жандармы расселили сыщиков. 27 февраля вечером Тригони решили задержать. В это время к Тригони пришел дворянин Николай Иванович Слатвинский, он же руководитель великого и ужасного Исполнительного Комитета Андрей Желябов. У него обнаружили револьвер «смит-и-вассон» и забрали в полицию. Всех задержанных незаметно показывали Ивану Окладскому и он опознал в Слатвинском Желябова. Утром 28 февраля «вице-император» Лорис-Меликов радостно докладывал Александру II, что «главный террорист России наконец пойман». Тем же утром по доносу дворника, которому не разрешали вносить дрова в помещение сырной лавки Е. Кобозева, а заставляли сбрасывать их во дворе, что было нетипично для Петербурга, в подвале, где уже закончили рыть подкоп, генерал-майор Мравинский с приставами провел санитарно-эпидемиологический осмотр. В лавке стояли бочки с землей, сверху прикрытые сыром, лежала неубранная после ночной работы грязь. Мравинский потрогал сыр, приказал убрать помещение и прошел на склад, заваленный землей, прикрытой рогожей, на которую был навален уголь. В жилой комнате генерал постучал по деревянной панели, за которой был подкоп, ничего не услышал и после подписания акта об устранении антисанитарии вместе с приставами покинул лавку сыров на Малой Садовой. Вечером 28 февраля в центральной квартире на Вознесенском проспекте собрался Исполнительный Комитет. Уже было известно, что жандармы опрашивают всех дворников, чтобы определить, где проживал Слатвинский-Желябов, не прописавшийся в полиции. Одновременно всех петербургских дворников опрашивали, кто из съемщиков жилья не ночевал дома, чтобы идентифицировать личность многочисленных задержанных в ночных облавах. Тысячам дворников показывали сотни задержанных. Решение Исполнительного Комитета было единогласным – взрывать царя завтра, 1 марта, в воскресенье, потому что другого случая уже не будет.

Вечером 28 февраля группа народовольцев пронесла огромную мину в сырную лавку Кобозевых на Малой Садовой улице и заложила ее в законченный подкоп. В квартире на Вознесенском проспекте всю ночь заканчивали подготовку четырех ручных бомб, состоявших из смеси бертолетовой соли, серы, сахара, студня гремучей ртути, пироксилина, пропитанного нитроглицерином, запала с отдельным стаканом серной кислоты и других ингредиентов. Бомбы были в пять раз мощнее известных до этого гранат и взрывались даже от сильного сотрясения. Метальщики были вызваны на раннее утро 1 марта в центральную квартиру на Тележной улице. Перовская попросила сделать пятую бомбу для себя, но Кибальчич, Грачевский, Вера Фигнер к утру 1 марта 1881 года сделать ее не успевали. Тем же вечером 28 февраля Александр II сказал в узком кругу: «Поздравьте меня, Лорис возвестил мне, что последний заговорщик схвачен и что травить меня уже не будут».

Ранним утром 1 марта Вера Фигнер, Софья Перовская, Михаил Грачевский, Анна Корба, Николай Суханов, Михаил Фроленко, Татьяна Лебедева, Николай Кибальчич, Лев Тихомиров, Мартын Ланганс были готовы к покушению на императора: «Действовать, действовать во что бы то ни стало!»

В восемь часов утра Софья Перовская завязала две готовые бомбы в узелок, вышла из квартиры на Вознесенском проспекте, на углу Садовой улицы взяла извозчика, села, положила узелок с бомбами на колени, чтобы не взорвался на многочисленных ухабах, по Садовой улице долго ехала до поворота на Невский, потом по проспекту доехала до Николаевско-Московского железнодорожного вокзала, отпустила извозчика, по Гончарной, Полтавской, Миргородской, Харьковской улицам дошла до центральной квартиры на Тележной. Там уже были Рысаков, Гриневицкий, Михайлов и Емельянов. Еще через час две бомбы на Тележную привез Кибальчич. Перовская предупредила метальщиков, что Желябов арестован, но волноваться не надо – он ничего не выдаст. Метальщики сильно нервничали и известие об аресте главного народовольца совсем не добавляло им спокойствия и уверенности.