Наномашины, внучок! Том 2 - Николай Николаевич Новиков

Здесь удобно имитировать дождь и ночь круглыми сутками.

Я начинаю подниматься. В принципе, не высоко – высоту тоже на компе сделают. Лететь метров пять. Но… ёмаё, как же для ребёнка всё увеличивается.

«Уоу…», - я взглянул вниз.

Стоило посмотреть, как расстояние вытянулось. И теперь метров не пять, а все тридцать нафиг.

*Гык*, - я сглотнул.

— А… сколько заплатите?.., - уточнил я.

— Сто тысяч за этот прыжок. Тебе повышенная ставка за трюк.

*Гык*, - я снова сглотнул.

Сто тысяч… за один прыжок. Плюс не дать лицо и попу?! Да минусов-то нет!

— Ну, давайте, - выдыхаю, - Что там?

— Там всё просто!

На меня начали натягивать страховочные тросы, лебёдка зажужжала, и тело чуть приподнялось. Режиссёр говорил инструкции. Это был какой-то наполовину кореец, наполовину русский, то ли Сергей, то ли Ким, то ли всё вместе.

Вокруг меня пошла суета. Чувство, будто ставки сделаны, и я последняя надежда. Будто мне сейчас на арену, и меня все подбадривают.

— Злость. Боль. Обида. Отчаяние. Ты кричишь от эмоций, ты летишь с небоскрёба! – махал он руками, - Сделаешь?

— Сделаю, - киваю.

Режиссёр хлопает меня по плечу и кивает Сергею.

— «Так, а где Мишка?»

— «Э? Реально. Здесь же где-то был…»

— «Миса усол?..»

— Камеры на декорации крыши! Готовьтесь! – орал режиссёр.

Я подошёл к краю. Подтянул тросы. Взгляну вниз.

Вху-у-у…

На самом деле, я делал это ещё по одной причине – страх.

Я боюсь высоты. Каждый раз когда смотрю из окна, всё растягивается, расстояние увеличивается. Что сейчас, что всегда – у меня дрожат ножки и я хочу отойти. Но это неправильно. Я должен это побороть. Бояться – нормально. Бояться всегда и ничего не делать – трусость.

А я не трус. Не хочу им быть. А если не хочу…

Значит не буду.

— «О, Анна. Спасибо, что разрешили!»

— «Сергей?! Что я разрешала?! Где Миша?!»

— «Так он же… ОХ ËПАНА МАТЬ!»

— Раз… два… взрыв!

Раздаётся бутафорский взрыв, качается декорация, разлетается огонь.

Делаю шаг и разворачиваюсь спиной вниз.

Падение.

Тросы натягиваются, слышу свист, и воздух бьёт мне в затылок. Свободный полёт вниз. Сердце будто останавливается, страх пропадает. Его нет. Вместо страха в голову бьёт…

Осознание.

Что я наделал.

ЧТО Я НАДЕЛАЛ?! Я ЧË, СОВСЕМ ДЕБИЛ?!

— УА-А-А-А! – заорал я, махая руками.

Декорации удаляются, звук огня становится громче, а крики родителей заглушаются на фоне адреналина. Страховочные тросы жужжат, будто не справляются.

Почему я так быстро лечу? Почему это намного страшнее?!

Тросы не справляются. ТРОСЫ НЕ СПРАВЛЯЮТСЯ!

«Скорость падения слишком высока. Вы набираете кинетическую энергию. Предугадываю урон. Начиная адаптацию.

[Адаптация – Урон от падения: 1/5]

Какая адаптация?! Какой урон от падения?! Я НЕ ХОЧУ ПАДАТЬ, А-А-А-А…

*Вжу-у-ух*.

Тросы резко натягиваются, я останавливаюсь и мою голову дёргает. Я чувствую, как мозги в буквальном смысле встряхиваются, но миллионы маленьких песчинок в черепе не дают урону пройти. Это адаптация от сотрясения сработала.

— Снято!

— МИША!

Я тяжело дышу. Сердце колотится.

Жив? Жив?! Не упал, не ударился? Да. Я цел! Полностью цел, повис в метре над землёй! Тогда почему…

«Рой, почему ты адаптировался?!»

«Я связан с вашим мозгом. Мой аналитический отдел был полностью уверен в уроне и, сумев предугадать его тип, я начал адаптироваться заранее. Ни вы, ни я не понимали, что урона не будет»

«Вау… вау!», - я какой-то слишком эмоциональный.

Адреналин стучит в башку. Эмоций полная срака. Пить хочу. Пот бежит. Я жив. Жив! Ха-ха, такое пережил, и жив! Как меня вообще к этому допустили?! Ха-ха, ну какой бре-е-ед!

Все вокруг кричат. Надо бы показать, что жив. Как там каскадёры делают?

Я вытягиваю руку и с улыбкой на лице показываю палец вверх. Жив. В порядке.

— Вхух, - громко выдыхает режиссёр.

Вижу как бежит отец. Я кручусь на тросах, встаю на ноги и отряхиваюсь. И не успевает батя открыть рот…

— Папа! – я вскидываю руки, - Это. Просто. АБАЛДЕННО!

Он опешил и остановился. Видно, что ругать бежал, но моя реакция его стопарнула.

«Пользователь, замечаю особенность организма – связь адреналина и ядра. Этот гормон начал обрабатываться иначе. Повышается скорость регенерации и мышления, возрастает сила. Возможно, это из-за тех изменений, связанных с вашим прошлым телом. Так же… выявляю связь дофамина и адреналина»

— Мама! – поворачиваюсь на неё, - Уо-о-о-о! Можно ещё лаз?!

Так и закончился мой последний день съёмок. Грязными трусами у всех вокруг, а у меня – полными радости.

А ещё я поборол свой страх. Оказывается, высота и опасность – это весело! Пха!

*****

Примерно этим же вечером.

Август сидел в зале перед камином, рядом же сидели его родители. В отличие от многих аристократов, эта семья на свои узы не забивала – собираться вместе для них традиция и закон. И в первую очередь, потому что два родителя хотят передать всё что знают своему наследнику.

— Он не согласился…, - покачал головой Август, - Сказал какую-то фигню, что дети вместе сила, и ушёл в третью комнату. Там и сидит. Даже не общается ни с кем.

— Ты предлагал ему женщин и развлечения? – спросил отец, - Он парень, а они на это ведутся. Почти все.

— Да. Одной лояльной мне девочке он понравился, я попытался свести. Не получилось. И играть с нами не хочет. Ему не нравятся игрушки. Даже вертолётики. Бред. Всем они нравятся…

— Слишком самодостаточен. Не ведом. Плохо, - нахмурилась мама, - Такого только устранять… будь он взрослым. Но он ребёнок, плюс ко всему с защитой Тихонова. Тц. Плохо. И не выгнать.

Взрослые нахмурились.

Август на них волнительно смотрел, но тут же собрался. Его учили не ждать помощи и думать самому! Хотя бы пытаться. Да, от ребёнка чудес не ждут, но он должен учиться!

— Чёрт! – отец сжал кулак, - Этот ребёнок слишком умён!

Август выдохнул.

Надо думать дальше. Михаэль либо с ним, либо повержен. Иного не дано. Но… он правда настолько умный? Он же из младшей группы! А Август почти в первом классе! Это феноменальная разница!

Кто Михаэль вообще такой?

*****

Оказывается, если прыгнуть с крыши, ты получишь не только дофамин, но и пиздюлей. Ты, и вся съёмочная команда. Ну… справедливо. Единственный, кому не прилетело от матери – отец. И то, потому что он успел