Последний вампир. Черная кровь. Красные кости - Кристофер Пайк

— Это неправда. Он очень заинтересован в том, что внутри твоего тела.

Я киваю:

— Он хочет моей крови.

— Конечно. После моей твоя кровь — самая мощная субстанция на земле. Он догадался, что мы с тобой в течение столетий развивались разными путями. Ему нужны твои уникальные способности, а он может их получить, только введя твою кровь в свой организм. Поэтому, я думаю, когда он увидит тебя в следующий раз, он не станет тебя просто убивать.

— Когда мы встретились первый раз, у него была возможность меня убить, но он этого не сделал.

— Тогда ты сама видишь: то, что я сказал, — правда.

Я говорю эмоционально, потому что весь этот разговор никак не облегчает моих мук. Рей мертв, и мой старый наставник умирает, а бог откликается на молитву только через пять тысяч лет. Я чувствую, что это я плыву по ледяной лагуне и с черного неба мне нашептывают какую–то чепуху. Я знаю, что при следующей встрече Эдди меня убьет. Он будет медленно сдирать мою плоть, и я знаю, что, когда я буду кричать от боли, Кришна не откликнется на мои мольбы о помощи. Сколько раз Якша взывал к Кришне, чтобы он спас его, когда Эдди все глубже загонял стальные клинья в его разорванное тело? Я задаю этот вопрос Якше, но он снова уставился на океан.

— Вера — это таинственная вещь, — говорит он. — На вид она кажется безрассудством — как можно так беспредельно верить в то, о чем ты не знаешь, что это правда. Но думаю, у большинства людей эта вера исчезает, когда смерть стоит у порога. Посмотри на мертвого иудея, или мертвого христианина, или мертвого индуиста, или мертвого буддиста — они все выглядят одинаково. И пахнут одинаково, со временем. Поэтому я думаю, что настоящая вера — это дар. Ты не можешь решить, иметь ее или не иметь. Бог либо дает тебе ее, либо не дает. Когда я был заперт в этом фургоне последние несколько недель, я не молил Кришну спасти меня. Я молил, чтобы он дал мне веру в него. Потом я осознал, что для меня все свершилось. Я увидел, что у меня уже есть вера.

— Я не понимаю, — говорю я.

Якша снова смотрит на меня. Он поднимает руку и касается моей щеки, где красная слеза оставила трагическое пятно. Но, ощутив мою кровь, он улыбается — он, который испытал невыносимую мучительную боль. Как он еще может улыбаться, недоумеваю я. От него исходит свет, хоть он и стал развалиной, и я понимаю, что он — как море, которое он так любит, в мире с омывающими его волнами. Действительно, мы превращаемся в то, что любим или ненавидим. Хотелось бы мне до сих пор его ненавидеть, чтобы хоть отчасти разделить с ним его умиротворение. Со всеми своими утратами я боюсь относиться к нему с любовью.

Но я лгу даже себе самой. Я люблю его так же сильно, как Кришну. Он все еще мой демон, мой любовник, мой чародей. Я опускаю голову, чтобы он мог погладить мои волосы. Его прикосновение не убивает меня, а немного успокаивает.

— Я имею в виду, — говорит он, — что я знал, что ты придешь. Я знал, что ты избавишь меня от мучений. И, как видишь, ты это сделала. Точно так же, когда он вонзал в меня длинные иглы, на моих глазах перекачивал себе мою кровь, смеялся и говорил, что теперь владеет миром, — я знал, что, найдя меня и услышав рассказанную Кришной историю, ты его уничтожишь. Ты спасешь мир и исполнишь за меня мою клятву. У меня есть эта вера, Сита. Бог дал мне ее. Пожалуйста, верь в это, как я верю в тебя.

Я вся взбудоражена. Это я–то, холодный вампир. Я дрожу перед ним, как маленькая заблудившаяся девочка. Я была юной, когда давным–давно встретилась с ним, и с тех пор так и не повзрослела. По крайней мере, не повзрослела так, как, наверное, хотелось бы Кришне. Я знаю, что теряю Якшу и что он попросит меня его убить, и эта мысль приводит меня в отчаяние.

— Я не знаю, что означает эта история, — шепчу я. — Ты можешь мне объяснить?

— Нет. Я тоже не знаю, что она означает.

Я поднимаю голову:

— Тогда мы прокляты!

Он нежно забирает полную ладонь моих длинных волос.

— Так в прошлом многие о нас говорили. Но сегодня ты заставишь их раскаяться, потому что станешь их спасителем. Найди его, Сита, околдуй его. Той ночью, когда я пришел, чтобы сделать тебя тем, чем ты стала, я был столь же силен, как он сейчас. Но я тогда вернулся в деревню не по доброй воле. Просто ты околдовала меня — да, уже тогда, — а ведь я был таким же порочным чудовищем, как Эдди.

Я беру его за руку.

— Но я никогда не хотела тебя уничтожить. — Он собирается заговорить, и я тут же качаю головой. — Пожалуйста, не говори этого.

— Это нужно сделать. Тебе понадобится сила моей крови. Это самое малое, что я могу тебе дать.

Я держу его ладонь в своих дрожащих губах, но осторожно, стараясь не касаться зубами его пальцев. Я не хочу их кусать, не хочу даже царапать. Как же тогда я смогу выпить всю его кровь?

— Нет, — говорю я.

Он снова устремляет глаза к морю.

— Да, Сита. Это единственный путь. В этот раз я ближе к нему. Я могу его видеть. — Он закрывает глаза. — Я помню его, словно мы виделись только вчера. Словно я вижу его сейчас. — Он кивает себе. — Умереть таким образом — это совсем неплохо.

У меня когда–то была подобная мысль, но я осталась жить. Но я не отказываю ему в последней просьбе. Он страшно страдал, и продлить его муки было бы слишком жестоко. Опуская голову и вскрывая его вены, я прижимаюсь губами к плоти, которая привела мою собственную плоть к этому мистическому моменту, когда в печальном парадоксе слились могущество и слабость отчаявшихся существ, потерянных во времени и пространстве, где звезды перевернулись и светят на нас, изливая дары всемогущего бога или проклятия безразличной Вселенной.

Однако вкус его крови добавляет жизни моей душе, и, пока я ее пью, я неожиданно ощущаю проблеск надежды и веры. Когда он делает последний вздох, я шепчу ему на ухо, что я не умру, пока не убью врага. Это клятва, которую я даю Якше и Кришне.

Глава тринадцатая

Я снова сижу у дома матери Эдди Фендера. Время — половина двенадцатого ночи. До Рождества остается десять дней. По улице развешаны дешевые фонарики, они напоминают старые пасхальные яйца, которые окунули в неоновую краску. Теперь они придают фальшиво–праздничный вид району, который должен был бы числиться у бывшего Советского Союза в списке целей для первых ядерных ударов. Сидя в патрульной машине Гэри и Билла, я настраиваю свои органы чувств на дом Фейдеров, снаружи и внутри, и на весь квартал. Мой самый большой союзник — это мой слух. Мои чувствительные уши улавливают даже движение земляных червей в полукилометре от меня. Миссис Фендер еще не спит, она сидит в своем кресле–качалке, читает журналы и смотрит телепрограмму о том, как спасти свою душу перед концом света. Она явно одна в доме, и я практически уверена, что Эдди нет даже где–то поблизости.