Последний вампир. Черная кровь. Красные кости - Кристофер Пайк

Глава двенадцатая

Я еду к морю, недалеко от того места, где я прошлой ночью убила женщину. Пока мы едем, Якша сидит на сиденье рядом со мной. Вернее, сидит то, что осталось от него, — искореженное туловище, упрятанное в замасленный полотняный мешок. Из него торчат стальные колья, которые Эдди вонзил в Якшу, чтобы держать его в состоянии боли. Мы не разговариваем. Когда я загружала его в патрульную машину, я попыталась снять с него этот отвратительный мешок и вытащить клинья, но он меня остановил. Он не хотел, чтобы я увидела, во что он превратился. Взгляд его темных глаз, все еще прекрасных, несмотря на все, что случилось, встретился с моим. Я услышала не высказанные вслух слова. «Я хочу, чтобы ты запомнила меня таким, каким я был». И я бы тоже этого хотела.

Прибой стал спокойнее по сравнению с прошлой ночью. Море почти такое же тихое, как озеро, и я вспомнила, как Якша взял меня с собой на огромное озеро в южной Индии, всего за месяц до того, как мы встретились с Кришной. Естественно, была ночь. Он хотел показать мне сокровище, которое нашел под водой. У Якши был особый дар отыскивать драгоценные камни и золото. Он был просто помешан на них — тайные пещеры, заброшенные шахты притягивали его, словно магнит. Но когда он находил эти драгоценности, он их никогда не брал. Как будто он хотел просто увидеть красоту, которая пришла из прошлого.

Однако под этим озером, сказал он мне, находится целый город, о котором никто не знает. Он думал, что ему более ста тысяч лет и что это последний след великой цивилизации, забытой историей. Взяв меня за руку, он повел меня в воду. Потом мы глубоко ныряли. В те дни я могла по полчаса обходиться бел воздуха. Якша, я думаю, мог не дышать часами. Будучи вампирами, мы довольно хорошо видели даже в темной и мутной воде. Мы опустились больше чем на тридцать метров, и перед нами возник город: здания с колоннами, мраморные дорожки, фонтаны со скульптурами, все инкрустированные золотом и серебром, которые вобрали в себя столько воды, что уже никогда не смогут сверкать под солнцем. Город наполнил меня благоговением: как он мог существовать в полной неизвестности, такой прекрасный и не подвластный времени. И опечалил меня по тем же причинам.

Якша привел меня в здание, которое, наверное, было храмом. Высокие окна с витражами, многие все еще целые, окружали просторное внутреннее помещение, скамьи поднимались амфитеатром до самого каменного потолка. Храм выглядел необычно, потому что в нем не было ни росписей, ни скульптур. Я поняла, что этот народ поклонялся безликому богу, и подумала, не это ли привело их к тому, к чему привело — к вымиранию. Но в глазах Якши, который плыл рядом со мной, была такая радость, какой я раньше никогда у него не видела. Он пришел из бездны, думала я, и, может быть, сейчас он наконец нашел свой народ. Не то чтобы они были демонами, как он, конечно нет, но казалось, что они не от мира сего. В тот момент я почувствовала, что тоже как–то связана с ними, и задумалась, откуда я произошла. Якша, должно быть, ощутил мои мысли, Потому что кивнул, словно мы выполнили то, что нужно, и увлек меня на поверхность. Я помню, как ярко светили звезды, когда мы вернулись из затерянного города. По каким–то причинам, начиная с той ночи, звезды всегда сверкают особенно ярко, когда я нахожусь у большого водного пространства.

Я кладу Якшу на спину недалеко от воды. Облака рассеялись, и ярко светят звезды, хотя свечение расположенного неподалеку Лос–Анджелеса даст фору Млечному Пути. Как много потеряла современная цивилизация, думаю я, утратив ощущение миллиардов звезд над ней. К сожалению, этой ночью и мое сознание приковано к земле. Оказывается, Эдди пришил мешок к телу Якши. Под мешковиной шевелятся невидимые клинья, а может быть, это дрожат иссеченные мышцы. Меня тошнит при мысли о том, каким истязаниям он подвергался. Я касаюсь ладонью его лба, который все еще холоден.

— Якша, — говорю я.

Его голова откидывается на бок. Его блестящие темные глаза с такой тоской смотрят на воду. Каким–то образом я знаю, что он, как и я, думает о затерянном городе. В тот день у нас в последний раз была близость. Потом на сцену вышел Кришна и положил конец появлению новых вампиров, взяв с Якши клятву уничтожить их всех, если он хочет умереть в милости Кришны.

— Сита, — говорит он слабым голосом.

— Должно быть, под океаном скрывается много городов.

— Да.

— Ты их видел?

— Да. Под этим океаном и под другими.

— Как ты думаешь, куда ушли все населявшие их люди? — спрашиваю я.

— Они не ушли в какое–то место. Время — более крупное измерение. Их время пришло, их время ушло. Так все и происходит.

Мы какое–то время молчим. Маленькие волны накатывают на песок в такт моему дыханию. С минуту они совсем совпадают: с каждым вздохом на песок накатывается пенная волна, с каждым выдохом она откатывается назад. За последние пять тысяч лет волны изменили береговую линию, истерли ее, образовали новые заливы. А вот я, хотя все это время прокачивала воздух через легкие, не изменилась — по сути, не изменилась. Океан и суша знали больше умиротворенности, чем я. Они хотели перемен. А я им противилась. Мое время ушло, а я не ушла вместе с ним. Об этом и говорит мне Якша.

— Той ночью, — говорю я, — что произошло?

Он вздыхает, и в этом вздохе столько чувства.

— В момент когда ты выбежала из входной двери, мне захотелось подойти к окну. Я хотел взглянуть на океан. Ты знаешь, что он напоминает мне о Кришне, и я хотел, чтобы океан был последним, что я увижу перед тем, как покинуть этот мир. Когда взорвалась бомба, меня выбросило из дома в лес, разорвав надвое. Падая, я чувствовал, что горю, и подумал, что теперь я точно умру.

— Но ты не умер, — говорю я.

— Нет. Я провалился в какую–то мистическую пустоту. Казалось, я нескончаемо плыву по черной лагуне. Настал новый ледниковый период. Я почувствовал страшный холод, я был как айсберг, дрейфующий между материками. Потом я все же почувствовал свое тело. Кто–то тряс меня и чем–то тыкал в меня. Но я все еще не мог видеть и не был в полном сознании. Звуки доносились до меня с черного неба. Что–то могло быть моими собственными мыслями, моим собственным голосом. Но были и другие звуки — они казались враждебными.

— Это Эдди задавал тебе вопросы.

— Так его зовут?

— Да.

— Он никогда не называл мне своего имени.

— Этот парень не слишком мягкий и пушистый.

Лицо Якши искажает гримаса:

— Я знаю.

Я снова касаюсь его:

— Мне жаль.

Он слабо кивает:

— Я даже не знаю, что сказал ему, но, должно быть, сказал много. Когда я наконец полностью пришел в себя, я оказался в фургоне для мороженого и был пленником безумца, который очень много знал обо мне и, собственно, о тебе.