Социология энергоэволюционизма - Михаил Веллер

Корпорации, желая блага государству, видят его только в том секторе, где им будет лучше, или хотя бы не хуже. Они искренни!

Они интимно и честно уверяют друг друга, что иначе невозможно, что это и есть благо страны!

Понятно, что они хотят в Начальники того, кто будет им полезен.

Крупнейшие политические партии цивилизованных стран, существуя на средства корпораций, входящих своими лидерами в эти партии, начинают искать подходящих кандидатов в президенты и премьеры. Это не важно, если он будет глуповат или слабохарактерен. Это даже лучше. Править будут они! Через штат советников, помощников, референтов и т.д.

От кандидата требуется хорошая биография и обаятельная внешность. Его назначение: вызвать доверие избирателей; чтоб за него проголосовали. Все!

Демократическая избирательная система выродилась в голосование за телекандидатов, о которых реально никто ничего не знает. СМИ печатают мозги.

И когда сегодня мы видим «лидеров» развитых государств. Мы видим, за редким исключением, заурядных никчемных людей. Которые читают речи, написанные спичрайтерами. Ездят куда им сказано и подписывают что подготовлено. Если один премьер – строительный жулик, а другой – жесткий полицейский, то это еще слава Богу. Остальные – просто ничтожные домохозяйки, пустоболты, несостоявшиеся юристы и не пришей кобыле хвост.

Они не лидеры. Они – таблички на пустом троне. Вывески. Протокольные фигуры. Марионетки.

За этими вывесками – реальные хозяева стран. Промышленники и банкиры. Профсоюзные боссы и владельцы телеканалов. Кандидаты в президенты – это продукты их консенсуса.

Мы живем в эпоху олигархических республик. Денежная аристократия правит миром. Они договариваются между собой. И впаривают свой выбор остальным.

Поэтому нынешний лидер может быть академик и святой, но значения это не имеет никакого. Ступайте царствовать, Ваше Величество! и хватит хныкать! Александр I наелся протокольного царствования полным ртом, с чего и вмер раньше сроку.

Объединительная функция высшей государственной должности. Для координации системы. Для увязки всех ее частей. Для легитимизации бумажек и постановлений.

Том Кенти с государственной печатью. Марк Твен был гений.

…………………….

( Замечания на полях: ) Убирать любого непокорного! Влюблять в себя! Заставлять людей умнее тебя работать на тебя! Делать единой свою цель и цель масс! Умение внушать безоговорочную веру в себя!

ИДЕАЛЬНЫЙ ЛИДЕР ЕСТЬ ДВОЙНИК ЛЮБОГО ИЗ МАССЫ

Он как ты – только умнее, сильнее и лучше во всем. Ну – в идеале.

Функция и сущность лидера – единение и координация максимальных действий масс.

Пылесос социального инстинкта

Почти все великие лидеры обошлись родине в моря крови. Почти все великие исторические предприятия сопровождались масштабным разрушением и разорением. Великая эпоха громоздится на костях – солдат, работников, и просто затянутых под колесо. Это всем известно.

И однако. Когда говорят о мерной поступи железных легионов Рима. О наполеоновских войнах и первых кругосветных плаваньях. О мертвецах, на которых поднялся Петербург, или о голодоморе первой сталинской пятилетки. Имеет место пг'еинтег'еснейшая вещь! Всех впечатляют, вдохновляют и привлекают великие свершения. Которые в восприятии, в воображении, в значимости заметно перекрывают издержки и потери.

То есть. Ретроспективно позитив практически всегда перекрывает негатив.

И здесь можно сделать тот вывод, что нежелательная информация подавляется и измещается (хотя бы частично), а желательная увеличивается и занимает сравнительно больший объем сознания. Это пока почти по Фрейду. Хотя речь о памяти не индивидуальной, а коллективной и исторической.

Поскольку скорее стоит жить, чем сдохнуть, постольку жизнь скорее неплоха, чем плоха. Суммирующий эмоциональный итог от всех получаемых жизненных впечатлений – скорее позитив, нежели негатив. Если негатив – депрессия, болезни, самоубийство. Так что сама наша психика, уже в силу своего устройства, всегда позаботится о том, чтобы положительное сальдо позитив-негатив держало нас на плаву.

И когда речь о деяниях Истории – дело не в информации, а в ее оценке. Положительная же оценка субъективно задана общей позитивной ориентацией нашей психики. Поэтому не столько ужасают кровавые безумства Тамерлана, сколько впечатляет его военная мощь, грозность, победоносность, государственное строительство, масштаб личности.

Вот эту просто психологию мы сейчас развернем социальной стороной.

Крестьянский сын не хочет думать о крестьянах, сгнивших на стройках в невских топях, – а хочет думать о: «…юный град, полнощных стран краса и диво, из тьмы лесов, из топи блат вознесся шумно, горделиво!» Он отождествляет себя с победами, а не потерями. С победителями, а не жертвами. Хотя в ту эпоху – сгнил бы на работах однозначно, не барин чай! Или помер в военном походе, или сгинул в северных лесах, в бегах от власти…

Наивный школьник эмоционально отождествляет себя с римским легионером, а не растоптанным провинциалом-варваром, каким стал бы в ту эпоху. Юный консерватор – с суровым пионером колоний, разбогатевшим среди опасностей… но отождествлять себя с жертвой дизентерии, малярии, холеры и желтой лихорадки, от которых мерли девяносто процентов колонизаторов, – он не хочет.

Он хочет отождествлять себя не со сдохшим в страданиях большинством – а насладившимся победой меньшинством. Даже – даже! – если это меньшинство на деле ему чуждо этнически, политически и религиозно. Александр! Чингиз! Сталин!

Инстинкт влечет нас к отождествлению с победителями. То бишь – влечет к большим делам, к риску, к максимальной самореализации.

Но. Он ведь знает, что большинство-то там погибло. Почему же ему все равно это эмоционально притягательно? Кой хрен катарсис, глупые юные романтики о нем не слышали!

…Большие групповые свершения – командные, коллективные, социальные, – сопровождаются гибелью большей части индивидов. Но – социум утверждает себя, теснит врага, расширяет сферу передачи своих генов и своей культуры. То есть: выполнение системной задачи сопровождается естественным отбором. Групповые свершения – аспект межгрупповой борьбы, эволюции человечества.

И вот инстинкт индивидуального сохранения говорит: «Дурак, сиди дома. Семья, хозяйство. Убьют ведь! Ты посмотри в прошлое – ведь почти никто не выживал в таких передрягах! Один из десяти, может, плодами боев и трудов пользовался, выжив…» А социальный инстинкт бодрит в ритме марша: «Вот какие дела люди делали! И что создали! Такие же, как ты! И ты можешь. Ты такой же, ты победитель!»

И солдаты – XVII век! XVIII век! шеренгой на штыки и пули, резаться лицом к лицу! – шагают под барабан. Да ведь убьют каждого третьего, а то и всех! Но – через надежду, через авось, через кружку водки, через многолетнюю уверенность военной муштры – социальный инстинкт твердо ведет вперед. Мы!!! – должны победить, и мы победим. Ужасть… Смертнички!.. а идут, и каждый рассчитывает выжить и победить.

А если возобладает индивидуальный инстинкт самосохранения – труса и дезертира вздернут перед строем… Взбодрить прочих.

Но. Но. Но. Эти социальные институты принуждения, наказания, организации и страха, которые заставляют индивидов строиться и выполнять социальные задачи и системные функции, эти полиции, заградотряды, военкоматы и ордена, – они все вторичны. Они все – производные от социального инстинкта. Они – его реализация и детализация.

А первичен – он. Социальный инстинкт. Стремление к великим делам и великим подвигам – в составе прославленных групп, железных когорт, беззаветных патриотов и самоотверженных созидателей. Давно истлели кости бойцов, пали державы и сменились эпохи. Но когда наше воображение на миг переносит нас туда – о нет, мы не дезертиры, мы не здравомыслящие, и мы даже не гуманисты! Мы франтиреры. Через нас энергоэволюция Вселенной движет себя с максимальной силой по всем направлениям пространства-времени.

Капрал не загоняет нас палкой в строй, заградотряд не направляет нам в спину пулеметы, водка не дурманит мозг и пропагандисты не загаживают его. Мы – сами! – занимаем место в древнем строю бойцов, и шагаем вперед, и готовы отдать все силы, и рассчитываем выжить, и победить, и насладиться победой.

Вот эта романтичная игра воображения – есть ярчайшее и чистейшее проявление социального инстинкта. Мы отождествляем себя с победившим социумом! – а не с мучениями и смертью большинства его членов. Вот эта извечная игра воображения! – как крошечная прозрачная акварель, отображает отношение человека к конфликту между индивидуальным и социальным инстинктами.

Нет-нет! – наедине с собой мы можем признаться в трусости, и эгоизме, и представлять, как ловко сумели бы спастись, увильнуть, спрятаться, выжить, и ну его на хрен этот кровавый ужас; оно конечно. Но одновременно мы представляем, как мужественно и грозно идем на опасность в первой шеренге – и побеждаем! и тебя все боятся! а свои уважают! И даже если убили – гм… сейчас это уже не так страшно и не так больно… в воображении-то… и хоть ты там и погиб – но одновременно здесь и сейчас ты жив и гордишься собой, и это приятно и правильно, позитивное такое чувство.