Алета - Милена Завойчинская

Я задумалась. Этот мой дроу… Хотела бы я знать, как он мне ко мне относится, этот самый дроу. Ни малейших поползновений в мою сторону он никогда не делал, кроме одного-единственного раза. Как-то мне кажется, что влюбленные мужчины ведут себя иначе, по крайней мере, не так, как это делал Шер.

– Мертон, не торопись с ответом. Если ты не готов учиться в одной школе с нами, то можно ведь и в другой. Я узнаю насчет этого и завтра тебе скажу. Подумай хорошо, не упускай свой шанс. – Я пожала его пальцы и заставила себя подняться.

Пойду-ка к народу, сегодня я решать ничего не в состоянии, хуже нет выскочить сейчас с «шашкой наголо», быстро их освободить и устроить революцию. Только вот как бы потом от такой моей благости им не стало еще хуже. Мне надо подумать, что именно я должна сделать, и сделаю я это завтра, а для начала нужно обсудить с королевой, магом и жрицей все возможные последствия от их столь долгожданной свободы.

Ил’марей вас Корта-Хонер

Никому просто так не дается свобода,

Из нее нет выхода и в нее нет входа.

Я лежал в постели и чувствовал, что глупая счастливая улыбка никак не может покинуть мои губы. Я просто не могу поверить: я жив, я свободен и я женат. И сейчас моя жена сонно дышит у меня на груди, обняв рукой и положив на меня одну ногу. Боги, спасибо! Спасибо! Я не буду ее торопить, мне теперь некуда спешить и можно спокойно наслаждаться жизнью, а когда она привыкнет и смирится с наличием в своей жизни двух мужей, я смогу отдать ее всю свою ласку и нерастраченное тепло. Я так хочу любви. Я никогда не был влюблен, в кого мне было тут влюбляться? И я буду счастлив, что все, что есть в моей душе, и все, что там еще будет, я смогу отдать именно этой чудесной девушке. Наличие первого мужа меня не смущает, для моего народа в этом нет ничего особенного. Жалко, конечно, что не я первый муж, но и второй – это очень и очень хорошо. Да и жена у меня не простая, она воспринимает меня как равного, и это, оказывается, так приятно.

Мысли никак не могли успокоить свой бег, и я заново переживал последние два дня. На суде я уже попрощался с жизнью, ведь я прекрасно знал, что никто из присутствующих в зале женщин в мужья меня не возьмет. Тишина, ставшая ответом на вопрос королевы, не явилась для меня сюрпризом. Просто было обидно, что жизнь закончится так рано и так глупо, что так и не удалось сбежать, и было очень жалко маму, я видел, как она упала в обморок. Слова, которые прозвучали в этой пустой тишине, стали громом среди ясного неба: «Я беру его вторым мужем».

Как описать то счастливое изумление, что я испытал? Как передать счастье того, кто только что не просто избежал смерти, а обрел шанс на новую жизнь? Как выразить ту невероятную благодарность, которую я испытывал к этой девушке? Как показать ей все это? И как же я хочу, чтобы она приняла меня не просто как жертву обстоятельств, встреченную ею на пути, а как того, кто хочет быть с нею рядом, кто готов ей отдать всего себя?

Рядом со мной сходил с ума от ярости и ревности дроу. И я в чем-то мог его понять, будь я на его месте, я бы тоже не захотел отдавать эту девушку и делить ее с кем-то. Но теперь мое место не в стороне, теперь мы с ним на пьедестале рядом. Ох, как он взбесился, когда Алета предложила выйти замуж только за меня, а ему сохранить свободу. Вот только в одном я с ним солидарен – на фиктивный брак я тоже не согласен. Я не буду ждать от Алеты безумной взаимной любви, не буду ее торопить, ведь она воспитана в иных традициях и два мужа для нее – это чересчур. Но это ничего, она привыкнет. А я сделаю все для того, чтобы она приняла меня в свою жизнь. Во мне самом столько эмоций и чувств, столько желания любви и ласки, что, когда я выпущу все это на свободу и отдам ей, этого хватит на нас двоих и она просто не сможет меня оттолкнуть. А Шеру придется смириться. То обещание не пытаться увести и соблазнить Алету, которое я дал ему в горах, распространялось на свободную девушку, не знавшую о том, что она так нелепо обручена с этим дроу. Сейчас ситуация изменилась. Обещания не пытаться соблазнить свою собственную жену я никому давать не буду. А то, что он почувствовал наш поцелуй, кстати, непонятно каким образом… Ну что ж, значит, ему придется привыкать. Я своего не упущу, и не потому, что она вдруг стала принцессой и я вдруг влюбился… А потому, что это – единственное существо в моей жизни, кроме матери, которое приняло меня таким, какой я есть, без осуждения, без оценок и оглядок, как равного, более того, она отдала свою свободу ради спасения моей жизни.

И я понял это окончательно и бесповоротно, когда увидел ее в храме, идущую к алтарю. Тоненькую фигурку в красном платье. От вида этого красного искушения, которое сейчас станет моей женой, стало очень трудно дышать. И плевать мне, первым или вторым мужем я буду, главное, что рядом. Хотя… Первым, конечно, было бы приятнее, но спорить из-за этого с Шером я не стану, он прав, ведь он действительно знает ее намного дольше меня, да и по возрасту старше. Тут не поспоришь. Но мои чувства к ней действительно сродни обожанию, я постараюсь сделать все, чтобы между нами возникло нечто большее, чем просто дружба или симпатия. А сейчас… Я чуть скосил глаза на Алету и, стараясь ее не разбудить, аккуратно положил руку на ее бедро.

Когда я проснулся утром, она спала в обнимку с дроу. Точнее, это он заграбастал ее в охапку, обняв и прижав, не давая ни малейшей возможности отодвинуться. Вот ведь, только заснул, а ее уже утащил Шер. Придется над этим подумать, я тоже хочу ее обнимать, раз уж ничего больше пока не возможно. Я тихо выскользнул на балкон. Я ведь обрел способность к полетам и должен это попробовать, чтобы убедиться. О да… Я могу летать.

Ее крик застал нас с Шером врасплох. Когда я вернулся, он уже встал, поэтому мы тихо вышли в соседнюю комнату и спокойно завтракали. Вскочив, мы почти вышибли дверь в спальню, влетев туда с оружием. А там стояла Алета и кричала. И я даже глазам своим не поверил – у нее были крылья. Как такое возможно? Наши женщины уже давно потеряли возможность иметь крылья, а тут девушка, которая по крови не имела ни малейшего отношения к расе аэрлингов, но ставшая вдруг их принцессой и взявшая в мужья обреченного на смерть, обрела то, о чем они только мечтали. Слуги в дверях с трепетом взирали на это и опускались на колени. И я их понимал, у меня у самого в первую минуту был такой же порыв. Ведь эти крылья – это символ свободы, недостижимая мечта. А «крылатая дева» – это та, кого столетиями ждал народ аэрлингов, моля Властелина Ветров о прощении.

А потом мы гуляли по городу. Каюсь, это была моя просьба, пойти пешком всем вместе. Мне так хотелось, чтобы все увидели, что она моя жена, что она выбрала меня, а не каких-то благородных сынов благородных семейств. И что я теперь не изгой, а муж принцессы, муж крылатой девы. Глупо, конечно, понимаю, но могу я получить хоть немножко удовольствия после стольких лет пренебрежения?

По дороге я несколько раз заметил, что Алета пытается как-то управлять крыльями. Она в очередной раз повела плечом, думая, что ее никто не видит, и я не выдержал:

– Не получается?

– Не-а, никак. Вообще как неродные, – тихонечко ответила она, скосив глаза на народ вокруг.

– Ничего, потерпи. Все придет и получится. А пока хочешь полетать? – Я обнял ее и постарался вложить в улыбку все свое обаяние.

– Хочу! А ты уже можешь, проверял?

– Проверял. Я рано утром уже успел полетать. Это божественно… Чувство полета опьяняет.

И мы полетели. Мы кружились, летели, танцевали с ветром, и ветер пел нам в ответ. Кажется, ей понравилось. А потом она поцеловала меня. Сама. И я с радостью ответил, стараясь не упустить возможности и выразить ей хотя бы поцелуем всю свою благодарность, свое восхищение ею, свое счастье, передать весь тот восторг и безумную жажду жизни, которые скопились у меня в душе. Я так хотел, чтобы она почувствовала хотя бы малую часть того, что я хочу и могу ей дать, если только она примет меня.

В доме родителей нас встретили с радостью. Мама светилась от счастья, и все было так хорошо, так мило, пока отец Айлонтар не сорвался и не наговорил, как обычно, гадостей. Как же стыдно и унизительно это, как обидно. Неужели он не мог промолчать и держать в себе свою ненависть хотя бы сейчас, неужели так трудно потерпеть мое присутствие в течение всего лишь одного вечера? Ведь он знает, что мы уйдем, зачем же так унижать меня? И ладно бы мы были наедине, но ведь он это говорил моей жене и ее первому мужу. Я почувствовал, что мышцы лица одеревенели. И тут…

– Илмар, милый, напомни мне, пожалуйста, какое наказание полагается у вас мужчинам, оскорбившим женщину?