Наследие из сейфа № 666 - Таня Белозерцева

полыхающий домик лесничего. Ну… обычный-то огонь бывает очень трудно погасить, а этот? Желчно-кислотный драконов огонь, ядовито-зеленого цвета, особо едкий и цепкий и никак не поддающийся никаким средствам пожаротушения: хоть тонну песка на него сыпь, хоть пену из пятнадцати брандспойтов разом, ничто его не утишит, не усмирит, всё это драконов огонь спалит и сожрет за милую душу, он же на голых камнях горит. Не зря ж его с Адским пламенем сравнивают, которым даже самые продвинутые маги редко-редко рискуют пользоваться, ибо чревато… гаркнешь в горячке боя: «Адеско Файр» и всё, пиши эпилог, потому что хрен знамо, как его остановить! Эта же проблема назрела здесь и сейчас.

Огромная толпа магов — старшекурсники и профессора — окружила дом Хагрида и разом врубила Агуаменти на полную мощь. Глациус, Аква Эрукто, прочие заклинания заморозки огня… Вода, соприкоснувшись с кислотным жаром, испарялась в момент, взлетая вверх печально шипящим облачком желтого пара, Чары заморозки просто таяли, истекая водой, а вода… сами знаете.

— Р-р-ррразойдись! — громыхнуло с неба турбинным ревом пары сотен самолетов, взлетевших разом. Не успел народ и моргнуть, как на домик обрушился ураганный ветер, сметая огонь вместе с крышей. Сам несчастный домик был додавлен и растоптан колоссальной тушей исполинского дракона. Зеленое пламя обрадовалось было, накинулось жадно на лапы гиганта, чтоб их обглодать, но наткнулось на жаропрочную огнеупорную броню. Такого Дракона волшебники ещё не видели. Для сравнения скажем так: шеститонный украинский железнобрюх гиганту будет ровно по колено. Огненно-красный, гремящий железной чешуей, Дракон-пожарный тщательно дотоптал последние искорки, держа в одной передней маленького Норберта, оглядел придирчиво поле, убедился, что никаких очагов возгорания не осталось, и обратился к Гарри.

— Это и есть обещанная дочка?

— Да, сэр! — бодренько ответил Гарри, встав в струночку перед Зверем.

— А чего такая дикая? — Дракон пристально оглядел малявку, блаженно растянувшуюся посередине трехпалой ладони. Добавил с сомнением: — Это она, наверное, ещё говорить не научилась?

— Нет, сэр, — Гарри с сожалением развел руками. — Она не научится разговаривать. Драконы у нас, оказывается, не обладают даром речи, хоть и считаются полуразумными, но приручению не поддаются и являются очень опасными существами.

— Угу, видел… — Дракон виновато покосился на останки домика и вздохнул, повертел в лапе микроскопическую дракошку, уныло комментируя: — Эк они деградировали: измельчали, речь-разум утратили, мясо жрать начали, позор… То ли дело мои современники! Один Андрей чего стоил — мудрый, начитанный, речью шпарил, что твой философ, эх… а Вейритоэль? Он и вовсе две ипостаси имел: надо — в небе полетает, надо — по земле человеком пройдется, талантливый был дай всякому!

Говорит дракон, говорит, а волшебники оцепенело внимали и наматывали на гипотетический ус всё сказанное. Говорящих-то драконов никто из них уже даже в сказках не встречал, а тут нате вам, на чистом английском шпарит… И как-то стыдновато стало за их современных деградировавших измельчавших драконов. Ну правда же, позор — одичали так, что мочи нет, мясо жрут… Позвольте!

— Сэр, а что вы едите? — отважился на вопрос храбрый Вижн. По-еврейски прищуренные глаза Зверя обратились на него, на тоненького хрупкого человечка, меньше его когтя размером… Трубный глас гиганта был странно мягким:

— В пищу я потребляю то, что сама природа поставляет круглосуточно и в неограниченном количестве, иначе мне и жить незачем — солнечную энергию.

— А как же ночью? — храбренько пискнул Драко. Зверь-исполин внимательно посмотрел на тоненького пацанчика, по сути, микроба, и хмыкнул:

— Да мне и дневного рациона хватает, а если что — лечу вслед за Солнцем на другую сторону мира, ибо он так же необъятен, как и этот… Ну ладно, мне пора идти, дочку воспитывать будем, да, чуть не забыл… посторонитесь-ка…

Народ поспешно отхлынул в стороны и назад и с кротким удивлением смотрел, как по щелчку драконьего когтя вырастает из земли сожженный и растоптанный домик Хагрида. Восстановив своей невероятной драконьей магией невосстанавливаемое — ага, как же, из огня-то драконового! — зажал бережно в лапе дракошку-дочку, расправил неохватные крылья (каждое с футбольное поле!), коротко разбежался и тяжко взлетел, мощно оттолкнувшись от земли. Ушли в замок офигевшие волшебники, стоял перед домом потрясенный Хагрид, успевший распрощаться с жилищем, которое ему тут же вернули, смотрел в небо и думал о величайшем чуде — разумном настоящем драконе, прилетевшем из древнейших времен, возможно, из тех самых, когда по земле бродили динозавры, и растроганно улыбался, по его щекам текли крупные слезы — его чудный малыш Норберт попал в хорошие ру… простите, лапы и будет воспитан по всем правилам драконьей природы. И бежал по лесу Гарри, спеша к Арке-Книге, которую он открыл на большой поляне, призывая на помощь Моисея, гиганта-Дракона.

Летние сюрпризы

К Книге Гарри дошел вовремя и, подойдя, с удивлением смотрел, как в неё течет нескончаемый ручеек черных паучков. А так как Моисей сидел неподалеку и тоже смотрел, Гарри не стал разводить панику, а спокойно подошел к Дракону, встал возле его лапы и поинтересовался:

— Это вы их позвали, сэр?

— Верно думаешь, малец, — степенно кивнул Моисей.

— А зачем, сэр?

— Тш-ш-ш… Смотри, сейчас сам увидишь… — шепнул Дракон, пригибаясь к мальчику и загораживая его частоколом когтей. Гарри глянул в щель между ними и обомлел — к Книге суетливо шли пауки куда большего размера. В течение следующего часа перед глазами Гарри вместе с вереницей картин из жизни прошла самая ужасающая армия из гигантских пауков размером с собаку, с пони, скаковых лошадей, и наконец, последним приходулил совершенно жуткий паукалистый монстр со среднего индийского слона, совершенно поседевший от старости. В этот момент Гарри был прямо на грани обморока. Что и говорить, пауки и бабочки выглядят крайне неприятно под микроскопом, а если это само по себе гигантское насекомое? Инфаркт в таких случаях обеспечен всем.

А истинному арахнофобу гарантирована и прямая могила, ибо не кайф, одно дело — пугаться крошечного крестовичка в паутине под крышей сарая, и совсем другое — смотреть, как на тебя прет восьминогое и восьмиглазое чудище размером с танк, у которого воочию без микроскопа видно всё: и страшенные ловчие хелицеры, и жуткие челюсти-жвала, лязгающие с пушечным грохотом, и ужасные, просто ужасные лицевые щетинки, торчащие вразнобой, хаотично и во все стороны, из-за них паук просто неописуемо страшен. Симпатичные паучьи лапки с кокетливыми коготочками сейчас предстали в виде кошмарных волосатых колонн. Гарри