Все оттенки тьмы - Питер Робинсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бэнкс кивнул Энни, и она, прежде чем приступить к беседе, спросила:
— Может, принести вам чего-нибудь, мистер Ваймен? Чаю? Кофе?
— Нет, спасибо. Давайте лучше покончим с этим побыстрее.
— Хорошо. Как бы вы охарактеризовали ваши отношения с Марком Хардкаслом?
— Даже не знаю. У нас их не было. Во всяком случае, таких, какие вы подразумеваете.
— А что я, по-вашему, подразумеваю?
— Думаете, я не понимаю, каков подтекст вопроса? Я занимаюсь режиссурой, я прекрасно разбираюсь в подтекстах и скрытых смыслах.
— Я в этом не сомневаюсь, — заверила его Энни, — но вообще-то никакого подтекста в моих словах не было. Я задала совершенно обычный, простой вопрос. Вы говорите, что у вас не было никаких отношений. Но вы ведь дружили, не так ли?
— Ну, мы были скорее коллегами, чем друзьями.
— Но могли иногда пойти вместе выпить пива?
— Да. Изредка.
— А еще вы приглашали Марка Хардкасла вместе с его близким другом, Лоуренсом Сильбертом, к себе домой на ужин. Кроме того, однажды вы с супругой ходили в гости в их дом на Каслвью-хайтс. Все верно?
— Да. Вы же знаете, что так все и было. Я не осуждаю людей нетрадиционной ориентации.
— Так почему же вы все время делаете вид, будто не общались с Хардкаслом? Может, вы что-то скрываете?
— Нет. Все было именно так, как я говорил.
— Но вас нельзя было назвать просто коллегами, — продолжала Энни. — Вы ездили с Марком Хардкаслом в Лондон. И несколько раз ходили с ним в паб «Красный петух». Во время первого допроса вы не упомянули об этом факте, и нам очень хотелось бы знать почему.
— Я не думал, что это вас заинтересует. Мы просто пили там пиво, вот и все.
— Возможно, вы не хотели иметь отношение к этому расследованию? — предположила Энни. — Людям свойственно держаться в сторонке от расследования убийства. Там обычно бывает много грязи, можно и запачкаться.
— Убийства? А при чем тут убийство? — всполошился Ваймен.
— Ну, Лоуренса Сильберта уж точно убили, — заметила Энни. — И еще мы выяснили, что некто специально вносил раздор в отношения Сильберта и Хардкасла. Возможно, этот человек надеялся, что они расстанутся, не более того. Он не ожидал столь трагичного исхода. И все же его действия были безусловно подлыми.
— Возможно. Мне об этом ничего не известно.
— Не забывайте, что, если вы утаите сейчас что-то, на что потом будете ссылаться в суде, это выйдет вам боком. А сейчас у вас есть шанс восполнить недосказанное.
— Я уже сказал вам все, что знал.
— На самом деле вас с Марком и Лоуренсом связывали куда более тесные отношения, чем вы говорили, верно?
— Возможно. Сложно сказать. С ними не так просто было подружиться.
— А о чем вы говорили в «Красном петухе»?
— Извините, я вас не понял.
— Да хватит вам, Дерек, — вмешался Бэнкс. — Вы прекрасно все поняли. Этот паб — не самое подходящее место для двух образованных эстетов вроде вас с Хардкаслом. Почему вы ходили именно туда? Из-за караоке? Неужели считаете себя новым Робби Уильямсом?
— Когда мы там бывали, никакого караоке не было. Там было тихо. И пиво у них хорошее.
— Пиво у них дрянь, — возразил Бэнкс. — Думаете, мы поверим, будто вы ходили туда ради пива?
Ваймен взглянул на Бэнкса, а затем умоляюще посмотрел на Энни, словно та была его спасательным тросом, якорем, который поможет ему удержаться на плаву здравомыслия и безопасности.
— Дерек, что там случилось? — мягко спросила она. — Расскажите нам. Мы слышали, что Марка Хардкасла расстроили какие-то ваши слова и что вы его успокаивали. Что между вами произошло?
— Ничего. — Ваймен вновь воинственно скрестил руки на груди. — Я не помню.
— Нет, так ничего не выйдет, — снова вмешался Бэнкс. — Похоже, пора нам переходить на более официальное общение.
— Что вы имеете в виду? — забеспокоился Ваймен. — Что значит более официальное?
— Главный инспектор Бэнкс не отличается терпением, — улыбнулась Энни. — Ничего страшного. Сейчас мы с вами беседуем неофициально. Мы надеялись, что это поможет разрешить все наши вопросы. Нам ведь совсем не хочется заниматься всякой скучной рутиной вроде арестов, обысков дома и личного имущества, взятия образцов крови, отпечатков пальцев и прочего. Пока что не хочется. Все-таки сейчас еще можно уладить все гораздо быстрее и проще.
— Вы меня не запугаете, — заявил Ваймен. — Я знаю свои права!
— Это касалось работы? — спросила Энни.
— Что?
— Вы с Марком в «Петухе» обсуждали рабочие дела?
— Возможно. Обычно мы говорили именно о работе. Я уже упоминал, что мы были больше коллегами, чем друзьями.
— Вы расстроились, узнав, что Марк хочет сам заниматься режиссурой и собирается организовать в Иствейлском театре труппу из профессиональных актеров? Ваш статус режиссера оказался под угрозой, верно? А ведь вы, наверное, только и отдыхаете что в театре. Особенно после целого дня в компании ребятишек вроде Ники Хаскелла или Джеки Биннса.
— Но ведь не все такие.
— Надеюсь. Но все равно общение с такими детьми угнетает. А вы искренне любите театр, не так ли? По сути, это единственная ваша страсть. И тут Марк Хардкасл, уже имеющий славу прекрасного сценографа, решает заделаться режиссером. Художественный руководитель собственного театра. Человек вне конкуренции. Так получается?
— Да Марк даже детский утренник не сумел бы срежиссировать, — фыркнул Ваймен.
— Зато он был восходящей звездой, — возразил Бэнкс. — И работал в профессиональных театрах. У него было много идей. Его труппа принесла бы Иствейлскому театру куда больше славы, чем жалкая кучка фанатиков из местного «Сообщества любителей драмы». А вы — всего лишь школьный учитель, увлекающийся театром. Как верно заметила инспектор Кэббот, вы ему не конкурент.
— Я не очень понимаю, к чему вы ведете, — заерзал на стуле Ваймен.
— Так давайте я объясню, — предложил Бэнкс. — Инспектор Кэббот вас жалеет, а мне все эти бредни порядком надоели. — Он вытащил из кармана фотографии и передал их Ваймену.
— Что это такое? — спросил Ваймен, бросив быстрый взгляд на снимки.
— Вы узнали Лоуренса Сильберта?
— Ну, он похож на Лоуренса. Но вообще-то это не очень хороший снимок.
— Чушь собачья, Дерек. Это отличное фото. Кто этот второй мужчина?
— Понятия не имею.
— А кто сделал эти фотографии?
— Откуда мне знать?
Бэнкс нагнулся вперед, опершись ладонями на стол:
— А вот откуда. Эти снимки сделал частный детектив, и зовут этого детектива Томасина Сэвидж. Снимки сделаны по вашей просьбе. Что скажете на это, а?
— А как же профессиональная тайна? Это частное де… это… нельзя же… — Ваймен начал было подниматься, но, зацепившись ногой за перекладину стола, рухнул обратно на стул.
— Тайна? Вы насмотрелись американских сериалов про полицию, — решил Бэнкс. — Зачем вы велели Томасине Сэвидж следить за Лоуренсом Сильбертом? Зачем заказали ей эти снимки? Мы знаем, что вы передали их Марку в «Зиззи», где он их тут же разорвал. Однако флешку с фотографиями он сохранил. И что, после этого он отправился с вами в кино? Или все-таки вы нам врали?
— Можно воды? — попросил Ваймен, и Энни нацедила из кулера бумажный стаканчик.
— Зачем вы наняли Томасину Сэвидж? — повторил Бэнкс.
Ваймен сделал глоток и откинулся на спинку стула. Какое-то время он молчал, видимо собираясь с духом.
— Потому что, — он поднял глаза, — меня об этом попросил Марк. Вот зачем. Я нанял ее по просьбе Марка. Но, видит бог, я совсем не хотел, чтобы из-за этого кто-то погиб.
К шести часам субботнего вечера Уинсом уже тошнило от бесконечных прогулок по Истсайд-Истейту в компании Гарри Поттера. Сейчас хорошо бы домой, принять горячую ванну, надеть симпатичное платьице и отправиться на встречу клуба спелеологов в «Кошке и скрипке». А потом выпить по бокальчику со Стивом Фэрроу. Если он предложит, конечно.
Но нет, все это невозможно — ведь они почти напали на след Быка.
Пока им удалось выяснить, что пятнадцатилетний Энди Пэш, новенький член банды Джеки Биннса, мечтающий вписаться в их тусовку, сказал Быку, будто Донни Мур обозвал его арабским жирным ублюдком и даже обещал набить ему морду. Разумеется, Мур ничего такого не говорил — он все-таки не идиот и не самоубийца, — но Бык купился на эту чушь и решил отомстить. Нападения никто не видел — или боялись признаться. Но все вокруг знали, что это Бык отличился. Но кто-нибудь обязательно проговорится. Иначе не бывает.
И вот теперь Уинсом с помощником ехали к Энди Пэшу. Уинсом чуяла, что он и окажется самым слабым звеном в цепочке.
Пэш жил с матерью и двумя сестрами в доме на одной из самых приличных улиц района. По крайней мере окна здесь не забирали решетками, а во дворах не ржавели брошенные машины.