Рай, ад и мадемуазель - Гарольд Карлтон

Парень старался поддержать разговор, но еле доел ужин — так не терпелось проводить старушку до лифта.

Он пожелал Шанель спокойной ночи.

— Чего тебе от меня надо? — вдруг спросила пожилая дама.

— Ничего, кроме дружбы, — удивился британец.

Выражение лица Шанель смягчилось.

— Ты очень добр ко мне, Кристофер. С тобой приятно проводить время. Последняя коллекция выдалась трудной. Даже не знаю, сколько еще продержусь. А что потом? Кто-то должен моделировать для дома «Шанель». Может, ты?

— Почему я? — засмеялся парень.

Мадемуазель прислонилась к стене, разглядывая юношу.

— Ты понимаешь мой стиль…

— Да, понимаю, но мой стиль совсем другой. Простите, но мне достаточно наших бесед за ужином.

— Да… — вздохнула старушка. — Верю.

— Я совершенно искренен.

Он поцеловал ее в морщинистые щеки и завел в лифт. Потом отправился домой пешком.

Нужно ли ему выяснять, когда появится Софи? Сможет ли он по-прежнему любить ее — ту, которая носит его ребенка, но даже не позвонила?

После новых фотосъемок для «Шанель» Софи пообещала уделить Клаусу пару часов своего драгоценного времени.

— Может, придешь? Удивишь ее? — предложила Саманта Кристоферу, когда они вместе пили кофе. — Женщины любят сюрпризы. Я буду там. Нужно проследить, чтобы Клаус сделал лучшие фотографии в своей жизни.

— Удивить? — процедил юноша. — Софи не отвечала на звонки и письма. Станешь ли ты удивлять Клауса, если он бросит тебя?

— Зависит от того, буду ли я рогатой, — хихикнула американка.

— Нет. — Парень решительно покачал головой. — Я не хочу портить атмосферу на вашей съемке.

— Да ничего ты не испортишь!

— Я зол, обижен и разочарован. Разве ты не понимаешь, что она делает со мной?

Девушка поглядела будто бы сквозь друга (она всегда так делала, когда задумывалась о чем-то серьезном).

— Я поговорю с ней, — пообещала она. — Посмотрим, что из этого выйдет.

— Софи, ты роскошно выглядишь! — крикнула Саманта подруге. — Привезла из Лондона совершенно новый образ!

Француженка и правда была по-новому очаровательна: рыжие волосы, выпрямленные и подстриженные под мальчика по английской моде, с ровной челкой, обрамлявшей лицо и подчеркивавшей выражение глаз, стали ярче, чем обычно.

— Совершенно новый образ, — повторила Саманта, внимательнее разглядывая ее.

— Это цветные линзы? — Она приподняла веко Софи.

Та отвела взгляд.

— Нет, у меня такие глаза. Как поживает Кристофер?

— Замечательно. Я подумала, может, он заглянет повидаться с тобой…

Софи поморщилась.

— Не стоит. — Она указала на округлившийся живот. — Надеюсь, ты подобрала одежду, чтобы скрыть это?

Саманта передала ей платье от Шанель.

— Да, дорогая. Мы хотим, чтобы ты была счастлива. В основном будем снимать крупный план. Покажи нам эмоции. Мы хотим ambiance…[108]

— Поставь песню Ива Монтана, — попросила Софи.

— А чем тебе не нравится «Rolling Stones»? — крикнул Клаус, поправляя белый бумажный фон.

— А чем они должны мне нравиться? — возмутилась модель. — Я француженка, мне нужен Ив Монтан. Раз я посвящаю тебе два-три часа своего времени, то могу, по крайней мере, выбрать музыку?

Удивленная Саманта заторопилась к проигрывателю.

— Кажется, у нас новая дива, — буркнула она Клаусу. — Бедняга Кристофер! Хорошо, что он не пришел.

Софи исчезла в cabine, где специально вызванный Жан-Жак начал колдовать над ее лицом.

— Если она продолжит в том же духе, — проговорила американка, — то новое лицо «Шанель» скоро станет первой «задницей „Шанель“».

Шампанское со льдом помогло Клаусу сделать несколько замечательных фотографий. Жесткий яркий свет (синхронизированные вспышки с серебристыми зонтами) делал тени глубже и усиливал контраст между черным и белым.

Саманта изобразила несколько поз и попросила Софи повторить их.

В исполнении модели это было не так смешно. Будущая мама рассказала, что на недавней съемке для британского «Вог» фотографы просили ее становиться на колени или садиться, убежденные, что это даст арт-директорам другие «формы» в противовес стандартным позам в полный рост. Стало модно фотографировать бегающих, прыгающих моделей на белом фоне. Движение, действие, эмоции!

Роскошную одежду от Шанель сочетали с потертыми джинсами и футболками, чтобы подчеркнуть протест; Софи изображала девушку сегодняшнего дня или даже завтрашнего. Манекенщица предложила надеть пиджак «Шанель» вместе со старыми узкими джинсами.

— Мадемуазель упадет в обморок, увидев такое святотатство, — сказала Саманта. — Но смотрится очень современно.

Жан-Жак начал с незаметного естественного макияжа и дошел до маленьких желтых и белых маргариток на лице модели. Лучше всего получился романтический образ: дымчатые, оттененные глаза, нарумяненные щеки и прелестные нежно-розовые губки — неземная красота, словно ангел моды спустился с небес.

— Что ты творишь? — спросила Саманта, когда модель наконец переоделась и вышла из гримерной. — В смысле со своей жизнью?

Клаус на другом конце студии приклеивал ярлычки к кассетам.

— А в чем дело? — Софи прикурила и выдохнула длинную прерывистую струю дыма.

Повисла тишина. Девушка выдержала взгляд Саманты, даже не моргнув.

— Пытаюсь жить как хочу, — наконец произнесла она. — Видишь ли, нужно многое понять и спланировать. Мне нравится Лондон… и одиночество.

Саманта, у которой редко просили совета, внезапно очень-очень захотела дать его. Она приобняла подругу.

— Не потеряй Кристофера! Таких парней — один на миллион. А ты не желаешь понять, как тебе повезло. И он тебя любит. Я знаю это.

Софи кивнула, выдыхая дым, и умоляюще посмотрела подруге в глаза.

— Можно попросить тебя кое о чем…

— Проси! — воскликнула Саманта.

— Я… — Софи помолчала. — Я скучаю по нему. Я так сильно скучаю… Он хороший. Я даже готова сказать, что люблю его. Но… — Француженка беспомощно махнула рукой. — Пообещай, что не расскажешь Кристоферу, как я запуталась… Мне нужно самой во всем разобраться.

— Обещаю. Но, Софи, я не совсем понимаю. Ты красавица! Ты станешь топ-моделью мирового уровня. Каждый второй влюбится в тебя. Только начнется кампания — и твое лицо будут узнавать во всем мире! Даже Твигги не…

Манекенщица коснулась руки подруги, меняясь в лице. Саманта замолчала и взглянула на самого грустного человека, какого видела в жизни.

— Красота, известность — чепуха, если не знаешь, кто ты на самом деле, — сказала Софи.