Вор с черным языком - Кристофер Бьюлман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я открыл рот и снова закрыл.
– Я знаю, ты сейчас в ярости, но мы не должны ссориться. Мы оба верные слуги Гильдии. Давай расцелуемся и разойдемся друзьями.
Она выпятила татуированную верхнюю губу, наверняка наполненную ядом.
– Да я лучше барсука отдеру, – сказал я.
– Заметано. Я знаю, где найти одного для тебя, – ответила она улыбаясь.
А потом ее улыбка растаяла, плоть обвисла, волосы покинули голову, а сама она превратилась в прежнего серого человека-лягушку и по-лягушачьи уплыла прочь, наслаждаясь моим бессилием. Все, что мне оставалось, – это смотреть ей вслед.
41
«Четвертованное солнце»
На следующий день наша четверка с «Суепки» встретилась в таверне «Четвертованное солнце», славящейся галлардийским вином. Разумеется, это была идея Гальвы. С головой погрузившись в графин с рубиновым галлардийским нового урожая, она сидела в углу в свежей бордовой рубахе, которая делала ее молодой, жизнерадостной и даже милой на фоне облупившейся серо-зеленой краски кирпичной стены. Она могла бы купить свое любимое черное в «Сварливой спантийке», но, думаю, это задело бы ее гордость.
Мы втроем подсели к ней, наполнили чаши и без промедления сдвинули их.
– За Смерть, – произнесла тост Гальва.
– За павших товарищей, – добавил Малк.
– За праведного подлеца Гормалина, – вспомнила Норригаль о бедном гарпунере из Пигденея, которого сожрали гоблины на своем кошмарном корабле.
– Пусть чаша его всегда будет полна, – предложил Малк.
– Но только пивом, – не смог удержаться я, заслужив укоризненные взгляды воительницы и моряка и сдавленное фырканье Норригаль. Правда, потом Малк и Гальва тоже невольно улыбнулись.
– Jilnaedu.
Гальва, подняла чашу, приветствуя меня, выпила и наполнила опять.
– Я привела вас сюда, чтобы официально предложить вам пойти со мной, – сказала она. – Я отправляюсь через Молрову в Аустрим, где должна буду позаботиться о безопасности королевы Мирейи, спантийской инфанты. Аустрим пал под натиском великанов, король мертв, но говорят, что королева жива и где-то скрывается.
Эти слова швырнули меня обратно в наполненный паром трюм гоблинского корабля, где раненый Малк заливал меня кровью, сам я думал лишь о том, что мы станем тушеным мясом для кусачих, а Норригаль рассказала мне ту же историю. То, что задумала Гальва, казалось почти немыслимым. Такое возможно только в сказке – посадить королеву-ведьму на спантийский трон. Должно быть, это прямое приглашение означало, что мы заслужили доверие Гальвы, а доверие спантийки было бесценной монетой.
– Но сначала мне нужно встретиться с войском моей страны, которое марширует в сторону Аустрима, чтобы сразиться с великанами, – продолжила она. – Одна спантийка пойдет дальше со мной. Она три года учила меня биться на мечах, и я очень хочу снова увидеться с ней.
– Но если в Аустрим уже идет войско, зачем там нужны мы? – спросил я.
– Чтобы завоевать королевство, не хватит и тысячи. Чтобы освободить узника, даже десятерых будет много, – ответила Гальва. – Войско идет сражаться с великанами, оттеснить их обратно в горы. А мы должны найти инфанту и отправить ее домой. Наш путь будет нелегким, с длинными переходами и коротким отдыхом. Мы потеряли много дней из-за того, что утонул корабль, и больше не можем здесь прохлаждаться. Выступаем завтра утром, и первые две ночи не будем нигде останавливаться. Каждый, кто поможет мне в этом предприятии, получит богатую награду и благодарность от владыки Испантии.
– Ты говоришь сейчас не о Калите, – подмигнул я ей.
– Говори тише, – одернула меня Норригаль.
– И смотри по сторонам, – добавила Гальва с легкой улыбкой и отмахнулась от этих мыслей. – Спантийская корона очень щедра, а возвращение инфанты на законное место сослужит добрую службу как Испантии, так и всему миру людей.
– Если на этом можно заработать, то я в деле, – сказал Малк.
Пока мы плыли на китобойном судне, я не замечал в нем замашек наемника. При такой кровавой и грязной работе не было никакого смысла носить хорошую одежду, но теперь, получив свою долю за гоблинский корабль, он нарядился во все лучшее, что мог предложить Эдт.
Его кожаный колет с вшитыми бронзовыми кольцами мог отразить удар ножа и даже меча. Он приобрел длинный меч истрийской стали, если я не ошибся, куда более солидного вида, чем та обшарпанная сабля, что была у него на «Суепке». Теперь Малк выглядел человеком, с которым нужно считаться. Он даже раздобыл где-то гальтское ожерелье золотой чеканки и повесил себе на шею, словно какой-нибудь принц, а не сын простого солдата из Плата-Глурриса. С коротко стриженными волосами и выбритым подбородком Малк наверняка вскружил головы половине дочерей Эдта по дороге к «Четвертованному солнцу».
И еще одно: пока мы с Норригаль играли лунную свадьбу, Малк и Гальва снова завели дружбу, прерванную спором о том, убивать меня или нет. Я представил себе, как они ходили по магазинам, словно две кумушки, отправившиеся на рынок. Гальва показывала ему свою новую бордовую рубаху, а Малк спрашивал: «Как ты считаешь, какое ожерелье лучше подчеркнет твердую линию моего подбородка?»
Представил и усмехнулся.
– Что такое? – спросила Гальва.
– Ничего. Я просто… любуюсь твоей рубахой.
– Почему ты все время смеешься? – возмутилась Гальва. – Смеешься, когда нужно молчать, говоришь, когда нужно слушать. А рубаха эта сшита известным спантийским портным, и она не мишень для насмешек.
– Так требует мой бог. Ты все еще хочешь взять меня с собой на поиски инфанты?
Она дважды моргнула, будто пытаясь забыть те слова, которые собиралась мне сказать.
– Да.
– Отлично. Это свидание на границе случится где-то возле Гревицы?
– Почему ты заговорил о Гревице?
– Это морловский город.
– Я знаю. Так почему ты заговорил о ней?
– Просто так. Я слышал, там плетут хорошие кружева.
– Кружева?
– В Гревице.
– Что ты собираешься делать с кружевами?
– Я подумал, может, они тебе пригодятся. Для этой прекрасной рубахи.
Она перегнулась через стол и влепила мне затрещину, но я только громче засмеялся.
– Я это заслужил, – сказал я и поднялся с места, все еще хихикая. – Посиди здесь. Я сам принесу тебе еще один графин вина. За счет Гильдии.
42
Богиня милосердия
Той ночью я оставил Обормота в комнате и повел Норригаль в старейший район Эдта, рядом с гаванью и невысокой круглой крепостью, которую называют башней Водяного. Мы сидели, свесив ноги с волнолома, и слушали поскрипывание кораблей, их тихое постукивание о причалы, журчание воды и крики ночных птиц.
Неподалеку стояла огромная статуя Кассии,
