Невский романс - Ольга Свириденкова

«В конце концов, — сказала она себе, — кто еще способен понять меня так хорошо, как он? Верочка и Наденька меня любят, но ведь они еще совсем невинные девушки! Да, только один Владимир может понять меня. А если не поймет или осудит за излишнюю откровенность, то… пусть уходит на все четыре стороны. Мне не нужен мужчина, перед которым я должна хитрить и притворяться».

Закончив рассказ, Полина тяжко вздохнула и пытливо посмотрела на Владимира.

— Ну вот, — промолвила она наигранно беззаботным тоном, — ты хотел от меня откровенности, и ты ее получил. Что ты мне теперь скажешь? Только, прошу тебя, не играй в благородство. Если я стала тебе неприятна после всего услышанного, ты можешь встать и уйти. Я не стану осуждать тебя за это, клянусь.

Он покачал головой и мягко привлек ее к себе.

— Знаешь, — сказал он, не отводя взгляда от ее настороженного лица, — а ты была права, когда говорила, что совсем не разбираешься в людях.

— Но…

— Глупышка ты моя! Ну неужели ты до сих пор не поняла, что ты для меня значишь? Ладно, — обронил он с ласково-ироничной усмешкой, — когда-нибудь ты это поймешь, а сейчас… пообещай мне хотя бы, что с этого дня ты всегда будешь доверять мне, как самой себе.

— Значит, я не стала тебе против…

Она испуганно замолчала под его грозным взглядом.

— Так что же? — повторил он свой вопрос. — Больше никакого притворства, никаких недомолвок?

— Никаких! — пылко пообещала Полина. А затем, неожиданно для себя самой, порывисто обняла его за шею и прижалась губами к его губам.

— Кстати, дорогая… Мне не совсем понятен один момент из твоего рассказа, — произнес Владимир пару минут спустя. — С тем разговором, что ты подслушала в доме графини Лисовской. Ты сказала, что Элеонора упомянула своего любовника, которому Вульф будто бы обязан женитьбой на тебе.

— Да, она именно так и выразилась, — подтвердила Полина. — «Дурак! — сказала она. — Да благодаря моему любовнику ты заполучил жену с имением в сорок тысяч дохода! Или забыл уже, что Полина стала твоей только благодаря мне?»

— А Вульф ничего не возразил.

— Ничего. Напротив, даже как будто смутился и пошел на попятную, в том смысле, что согласился дать ей тысячу рублей.

— Хм, интересно! — Владимир нахмурился и пристально, взволнованно посмотрел на Полину. — Ну, и кто же этот таинственный любовник? У тебя есть на этот счет хоть какие-то предположения?

— К сожалению, никаких, — со вздохом призналась Полина. — Даже не знаю, что и думать. Я уже неделю ломаю себе голову над этой загадкой, но… — она огорченно развела руками.

— А вот у меня есть, — произнес Владимир так мрачно, что Полина даже вздрогнула. — Хотя, на первый взгляд, мое предположение выглядит абсурдным… Пожалуйста, Полина, напряги память и вспомни: Элеонора называла имя этого человека?

— Кажется, да… Да, точно называла. Вот только не могу его вспомнить.

— Ну хотя бы примерно… Русская фамилия?

— Не совсем. То есть не то чтобы не русская, а такая, своеобразная.

— Малороссийская?

— Да, верно! — Полина оживленно закивала. — Именно! Именно малороссийская! Коношевич… Нет, не так! Черт, да как же это его… Малевич… Нет, длиннее. Матусевич…

— Марасевич?

— Да! — Полина радостно всплеснула руками. — Точно, Марасевич. А почему ты так разволновался? Ты что, знаешь этого человека?

— Я? Я-то знаю, — отозвался Владимир с нервным смешком. — Боже мой, ну и сволочи!

— Кто?

— Твой муж. И твоя разлюбезная золовка.

— Но почему? — Полина судорожно провела руками по лицу. — Владимир, объясни же мне, наконец, в чем дело. Я просто… Нет, я, наверное, сойду от всего этого с ума!

— Тише! — Он успокаивающе обнял ее за плечи. — Тише, малышка, спокойнее. Ничего страшного не произошло. Вернее, произошло, но не сейчас. Сейчас, наоборот, все проясняется.

— Владимир, перестань со мной играть, объясни все толком!

— Потом, дорогая, потом… Слушай, — Владимир слегка прищурился, — а тебе-то самой эта злосчастная фамилия — Марасевич — ни о чем не говорит?

— Не-ет…

— Поразительно! Неужели твои родители ни разу ее не упоминали? Ладно, бог с ним, разберемся. — Владимир бережно погладил Полину. Ну что, дорогая? Пора прощаться?

Вместо ответа Полина грустно вздохнула, а затем обняла его за шею и страстно приникла губами к его губам. Прощальный поцелуй — особенно нежный и пламенный из-за осознания предстоящей разлуки — затянулся на несколько минут. А потом Владимир через силу разжал объятия и взялся за повод коня.

— Мне нужно прокатиться в Москву, совсем ненадолго, на пару дней, — сказал он, стараясь подбодрить Полину своей улыбкой. — А потом мы встретимся, у Крутобоева. Все будет хорошо, мой ангел, — ласково промолвил он, снова заключая ее в объятия и осыпая ее лицо целым водопадом нежных поцелуев. — Вот увидишь, все будет хорошо…

Лишь когда Владимир ускакал, Полина вспомнила, что он так и не рассказал ей историю своего знакомства с Вульфом.

— Надеюсь, он умолчал об этом не намеренно? — пробормотала она с легким недовольством. — И вообще: мне уже тоже порядком надоели все эти тайны и недомолвки!

Впрочем, сердиться на Владимира Полина сейчас не могла. Впервые за последние месяцы на душе у нее было радостно и спокойно. Она больше не чувствовала себя одинокой и беззащитной. Рядом находился надежный, преданный и решительный друг. Он не уверял ее в своей любви, не давал никаких клятв и обещаний. Но этого Полине и не требовалась. Она и так не сомневалась, что он сделает для нее все, что можно. Эта уверенность крепла с каждой минутой, наполняя сердце молодой женщины тихой и светлой радостью. И еще надеждой.

Оказавшись дома, Полина направилась в гостиную. Правда, она вошла не сразу, а сначала постояла под дверью: так получилось. Да и как можно было удержаться от подслушивания, когда до ее слуха долетела столь интригующая фраза:

— Ах, Самсон Львович, у меня такое чувство, что я наконец-то встретила мужчину своей мечты!

После этого последовала довольно продолжительная пауза: видимо. Элеонора ждала, пока Крутобоев осмыслит ее признание. А может, обдумывала дальнейшие стратегические ходы.

— Нет, в самом деле, — продолжала она, — кто из современных мужчин достоин женской любви больше, чем вы? Ну скажите, кто?

— Какой-нибудь молодой, симпатичный и остроумный кавалер, — отвечал Крутобоев с интонацией завзятого простака. — Скажем, блистательный гвардейский офицер…

Графиня расхохоталась:

— Самсон Львович, как вы наивны! Как плохо понимаете женское сердце! Я бы даже сказала, вы совершенно не понимаете женщин!