Нечто в воде - Кэтрин Стэдмен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конец записи. Я понятия не имею, о чем речь. Какое предыдущее сообщение? Какое предложение? Голос системы вновь что-то вещает на русском. Затем возвращается мужской голос. Сохраненное сообщение. То самое, предыдущее. «У вас есть нечто, принадлежащее нам. Мы хотели бы это вернуть».
У меня перехватывает дыхание.
«Не знаю, как вам удалось заполучить наши вещи, сейчас это не важно, но вернуть их – в ваших же интересах», – говорит он.
А я вдруг понимаю: сообщение не помечено как новое, потому что его уже кто-то прослушал. Приоткрытая задняя дверь, холодная рука Патрика в моих теплых пальцах, СО‑15, Саймон и Эдди… Кто-то был у нас на чердаке? Кто? Потом осознаю, что на самом деле прослушать мог только один человек. Потому что незнакомец из телефона, если бы он действительно нас искал, не стал бы вламываться в дом, чтобы насладиться звуками собственного голоса. Будь это старший инспектор Фостер со своими людьми, они немедленно забрали бы все найденное как улики. А услышь это человек Эдди, то зачем бы он платил нам два миллиона фунтов, если мог просто все забрать? Нет, на чердаке не было чужих. Значит, секреты есть не только у меня. Голосовую почту прослушал Марк.
«Мы предлагаем вознаграждение. Возмещение за беспокойство».
Я с бьющимся сердцем оглядываю площадь. За мной кто-то следит. Нет, глупости. Рассматриваю лица в толпе, но, похоже, мной никто не интересуется, никому я не нужна. Я вдруг чувствую страшное одиночество. Меня возвращает к реальности тот же голос: «Если флешка у вас, свяжитесь со мной. По этому номеру. Предлагаю два миллиона евро».
Евро. Значит, он в Европе? Или знает, что мы живем в Европе. А знает ли он, что в Британии? Скорее всего, он проследил телефонный сигнал, когда Марк включал телефон. И сейчас уже наверняка в курсе, что мы в Лондоне.
«Сумма вознаграждения не обсуждается. Если вы можете предоставить то, что нам нужно, мы произведем обмен. Вы нас не интересуете, нам нужна только флешка. Решайте сами, станете помогать нам или нет. Свяжитесь со мной».
Конец сообщения.
Флешка? Я совершенно о ней забыла. Ни одного упоминания о деньгах из сумки. Ни слова о бриллиантах. Им нужна только флешка? Больше, чем деньги и бриллианты? Что, черт возьми, на ней может быть? У меня перехватывает дыхание. Наверное, лучше мне этого не знать? Вот черт.
Я выключаю телефон. На всякий случай. Мало ли что. Почему Марк ничего не рассказал? Зачем он вообще включал телефон? И где? Конечно, он осторожнее, чем я. Наверняка тоже отправился куда-то в людное место. Он ведь умный. Но почему? Тут до меня доходит: Марк тоже боялся, что нас выследят. Еще бы ему не бояться. Он чувствовал себя виноватым в смерти Шарпов, знал, это не несчастный случай. А передо мной притворялся, что все хорошо. Марк может быть очень убедительным, когда захочет. Он проверил телефон, чтобы выяснить, не ищут ли нас. Оказалось, что ищут, и любимый решил держать информацию при себе. Чтобы уберечь меня от волнений. От чувства вины у меня начинает жечь в груди. Какой ужас! Марк переживал все это в одиночку, а я безрассудно носилась по Лондону.
Вот почему он скрывал от меня предложение: знал, что я захочу произвести обмен, и теперь я осознаю – да, он прав. Ведь если умело воспользоваться ситуацией и сделать все правильно, нас ждет огромный выигрыш. Мы все равно уже не можем остановиться – слишком велик риск. Если не отдадим то, за чем преступники охотятся, они от нас не отстанут.
А еще Марк не сказал мне о голосовой почте потому, что это глупая затея. Они не знают точно, где мы находимся, иначе давно забрали бы флешку. К тому же, скорее всего, Марк считает, что денег у нас уже достаточно. Я же с самого начала делаю глупости, и теперь, прослушав голосовую почту, больше всего на свете хочу заключить сделку. Может, им неизвестно, где мы, но они будут искать дальше, а мне это ни к чему. Кроме того, лишние два миллиона евро никогда не помешают.
Марк знает меня лучше, чем я сама, поэтому ничего не сказал. Он понимает, что я пойду на риск.
Как там сказано в сообщении? «Вы нас не интересуете, нам нужна только флешка. Решайте сами, станете помогать или нет». Это не угроза, скорее предупреждение: мы им не нужны, только флешка. А вот если мы не облегчим им задачу, то и до угроз недалеко.
Стоп, стоп, стоп. Два миллиона евро? Что за хрень может быть на той флешке? Подстегиваемая этим вопросом, я мчусь с Лестер-сквер обратно на наш чердак в Северном Лондоне.
34. Дева в беде[45]
Четверг, 29 сентября
Я поднимаю изоляционную панель, вытаскиваю теплый пакетик. Флешки в нем нет. Предмет, который я раньше трогала через пластик, оказался пустым футляром. Сама флешка исчезла.
Таращусь на пакет, не веря глазам. Что это значит? Я стою на чердаке, запыхавшись после пробежки от метро, по коже струится пот, я отчаянно хватаю ртом воздух. Куда она делась? За ней уже приходили? Нет, не может быть, иначе забрали бы и телефон. И с нами бы что-нибудь сделали. Нет, кроме меня и Марка, в доме никого не было. Это Марк. Как он поступил? Выбросил? Перепрятал на случай, если я прослушаю сообщения и попытаюсь ее найти?
Включаю телефон и смотрю на время. Марк уже должен быть в самолете. Я до него не дозвонюсь. Ощутив новую волну тошноты, опускаюсь на одну из чердачных балок. Нужно себя беречь. Меньше бегать.
Я пишу Марку.
Я ПРОСЛУШАЛА ГОЛОСОВУЮ ПОЧТУ!
ПОЧЕМУ ТЫ МНЕ НЕ СКАЗАЛ?
ГДЕ ОНА?
Задерживаю палец над кнопкой «отправить». Нет, так нельзя. Слишком злобно. Как будто я в панике. У него наверняка были серьезные причины ничего мне не говорить – я сама ему о многом не рассказала. Удаляю сообщение и набираю другое.
МАРК, ПОЗВОНИ МНЕ, КОГДА ПРИЗЕМЛИШЬСЯ.
ЛЮБЛЮ, ЦЕЛУЮ.
Нажимаю «отправить». Так-то лучше. Объяснений потребую
