Любовница №2358 (СИ) - Семенова Лика

— Здравствуй, Кейт.

— Здравствуй… — она помедлила, — Вероника.

Вновь повисла тишина, но в глазах Кейт стояли слезы:

— Прости меня. Прости, если сможешь.

Я кивнула:

— Пусть это останется в прошлом. Как ты? Как Лео?

Лицо Кейт преобразилось:

— Мы скоро уезжаем в Гротлин. Лео взяли в хорошую спортивную школу.

— Это отлично. Он хороший мальчик, из него будет толк.

— А меня берут секретарем при школе.

Я кивнула:

— Чудесно. В Гротлине красиво, будешь слать открытки. Мне пора, Кейт, не хочу здесь больше задерживаться. Поцелуй за меня Львеночка. И скинь адрес — я пришлю ему подарок к дню рождения. Хорошей вам дороги.

Я пожала ее тонкие пальцы, не в силах обнять, и шмыгнула в двери лифта.

Дарка встретила с горящими глазами:

— Ну, как? Выдрала космы этой суке?

Я улыбнулась и покачала головой:

— Конечно, нет.

— Ну и зря, — она воинственно потрясла сжатым кулаком. — Пойдем в кафе, я продрогла. Или превращусь в ледышку!

Мы в первый раз сидели вот так запросто за маленьким столиком у окна. Смотрели на улицу. В первый раз в жизни. Дарка обхватила большую чашку кофе с белоснежной шапкой пены, грела пальцы. Хлебнула, оставив над алыми губами пенные усики. А я смотрела на нее и все еще не верила, что она здесь. Моя Дарка.

Я отхлебнула чаю, с наслаждением чувствуя, как внутри разливается тепло:

— Как Кармелла? Все забываю спросить.

Дарка хмыкнула:

— Цветет и пахнет твоя Кармелла. С тех пор, как мы разжились деньгами, она, наконец, свалила от Макса. Завела приличного мужика. Даже жопу отрастила!

— Дарка! — я рассмеялась, едва не захлебнувшись. — Она же твоя мать!

Та повела бровями:

— Потому и люблю!

Я покачала головой — Дарку не исправить. Но и не надо было ничего исправлять. Меня мучил еще один вопрос:

— Тогда, на приеме Торговой палаты? Это была ты?

Она хмыкнула:

— Кто еще! Разве меня можно с кем-то спутать?

— Что ты там делала?

— Не догадываешься? Говнюк отправил, надеялся, что клюнешь. А ты не клюнула!

Я кивнула:

— Возможно, это было ошибкой… а может и нет.

Без песков Тахила я бы никогда не узнала, что скрывает папин кулон.

— Главное, что все закончилось.

Я снова кивнула: да, это самое главное.

Дарка вновь с наслаждением хлебнула кофе, подцепила из вазочки тонкую вафлю:

— Вероника, прекращай ты все это.

Я насторожилась:

— Ты о чем?

— О Фиреле, конечно. Он скоро будет спать на коврике под твоей дверью. Вот увидишь!

Я отмахнулась:

— Да ну тебя!

— Я не шучу. Обидки обидками, но так измываться над путевым мужиком! Он уже из кожи вылез, а тебе все мало. Все косячут. Даже я!

— Ты бы смогла его простить?

Она хмыкнула:

— Да я бы уже из койки не вылезала. — Она подняла руки, будто сдавалась: — Прости, но я полностью на его стороне. Жопную ситуацию через жопу и решают.

Я усмехнулась, опустила голову. Может, она и права. Я даже себе не хотела признаваться, как скучаю по нему. По хмурому лицу, то теплым рукам, по одуряющему запаху его одеколона, похожему на зимний лес. Он будто влез мне под кожу, и казалось, я знала его всю свою жизнь. Что он просто был. Всегда.

Дарка лукаво смотрела на мое замешательство, слизывая пенные усы:

— Ну?

Я рассмеялась:

— Он что, дал тебе агентурное задание?

Она картинно округлила глаза:

— Скажем так, я сама на себя его возложила. На добровольных началах. Но Фирел сказал, что для меня обязательно найдется дельце. — Она нашарила мою руку и ободряюще сжала пальцы: — Хватит! Не дури, пацан!

Я шумно выдохнула:

— Я подумаю. Обещаю.

* * *

Я шла по посадочной платформе от парковки, где уже набрал воздушную подушку мой личный эркар, до шикарного ресторана на сто восьмом этаже здания коллегии адвокатов Альянса. Куталась в белую шубку под порывами шквального зимнего ветра, но внутри разливался пожар. От волнения. От предвкушения. От стойкого ощущения дежавю. И от предчувствия чего-то нового, наконец, настоящего.

Я подошла к стойке хостеса и остановилась перед улыбающейся блондинкой, которая смотрела на меня с явным восторгом:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Вероник Глос. Меня ожидает советник Фирел.

Девушка сверилась с компьютером и улыбнулась еще шире:

— Прошу за мной, мисс Глос.

Она засеменила впереди на небольших устойчивых каблуках, и повела через огромный зал пустого ресторана. Столы стояли редко, чтобы обеспечить гостям максимальное уединение. Чем дороже ресторан — тем реже расставлены столы.

Пол Фирел сидел у окна с бокалом виски и смотрел за стекло, в расцвеченную огнями ночь — его не интересовал ресторан. Широкая спина, затянутая в лоснящийся серый пиджак, удлиненная стрижка, пестрая от седины.

Он увидел нас в отражении стекла. Поднялся и просто смотрел на меня, не отрывая глаз:

— Вероника.

Я скупо улыбнулась:

— Здравствуй, Пол.

Фирел сам придержал мне стул, сам снова опустился напротив, но так и смотрел. Будто боялся, что если отведет взгляд, я исчезну. И молчал.

Мы просто разговаривали молча. Между нами было много-много беззвучных слов. Важных слов. В уши лилась легкая приятная музыка. Я смотрела в его резкое лицо. Кажется, морщинка на переносице стала еще глубже. Хотелось коснуться чуть шершавой щеки, запустить пальцы в ворот хрустящей серой рубашки. И плыть по ленивым волнам саксофона.

Официант все испортил, выставляя передо мной тарелку с салатом из морепродуктов. Повернулся к Фирелу и подал суповую чашку. Я недоуменно посмотрела на плавающие кусочки лосося:

— Что это, Пол?

Он проследил мой взгляд:

— Рыбный суп, как видишь.

— А как же неизменный стейк?

Он усмехнулся:

— К черту стейк.

Пол взял было ложку, но, будто передумав, положил обратно. Поднялся, обошел стол и предложил мне руку:

— Потанцуй со мной, Вероника.

Я вложила холодные пальцы в его ладонь:

— Ты же не танцуешь, Пол.

Он помог мне встать и крепко прижал к себе:

— Только с тобой.

Эпилог

Фирел толкнул дверь, и в шале ворвался резкий порыв ветра с пригоршней бесноватых снежинок. Пол снял меховую шапку, тряхнул ее.

Я скривилась:

— Здесь все будет мокрое!

Он лишь улыбнулся, закинул ушанку на рогатую вешалку и достал из-за спины букет разлапистых еловых веток:

— Ты не представляешь, здесь невозможно заказать цветы.

Я поправила толстый растянутый свитер и шагнула навстречу, принимая импровизированный букет:

— А это уже вандализм.

Ледяные ветки обожгли ладонь, и я инстинктивно наклонилась, втягивая морозный запах — мой любимый.

— Спасибо, Пол.

Он стянул зимнюю куртку, сапоги, оставаясь в охотничьих штанах и объемном свитере с пестрым цветным узором. Нелепый свитер. Видеть в нем советника Фирела было смешно до неприличия. Я рассмеялась и обняла его.

— Почему ты смеешься?

Я подняла голову:

— Все еще не верю, что ты согласился это надеть.

Он замялся:

— Мне казалось, мы на отдыхе. Где я еще могу поносить такую безвкусицу?

Нет-нет, педантичный вкус советника Фирела никуда не делся. Он по-прежнему ковырялся в моем гардеробе и безжалостно выкидывал все, что ему не нравилось. Но я не спорила. Мало того, наслаждалась. Видеть его с кучей тряпья было отдельным удовольствием. Дарка говорит, что у каждого нормального человека обязательно должна быть какая-то придурь, иначе он просто перестанет быть нормальным. И я, наверное, с ней в который раз соглашусь. С Даркой вообще сложно не соглашаться. В случае с Полом это далеко не самый худший вариант. Порой в своих самых подлых фантазиях я представляла его на месте «дорогого Кларка», с зеленым или фиолетовым взбитым хохолком и крашеными ногтями. Но ему не шло даже в воображении. Он становился похож на нелепую безумную старуху.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я нашла подходящий глиняный горшок и поставила букет на каминную полку: