Печать Индиго. Дочь Сварога - Арина Теплова

не был так сильно занят, или в его делах появлялось некоторое промедление, он все же мог немного расслабиться. В эти моменты он в основном читал книги об астрономии, истории и физике или шел в дом терпимости к куртизанкам для удовлетворения плотских позывов организма. Кристиан никогда не употреблял спиртного, прекрасно зная, что при этом будет нарушена концентрация внимания и уйдет молниеносная реакция. Его энергетическая защита будет гораздо слабее, а он станет более уязвим для своих врагов. Его мечтали убить как минимум два тайных ордена Европы, которые так же, как и их орден, охотились за древними книгами и кристаллами. А также полиции Пруссии и Франции только и ждали момента, когда смогут разделаться с ним, так как прекрасно знали, кто стоит за многими кровавыми делами, но у них не было доказательств.

Эта жизнь устраивала Кристиана, ибо другой он не знал. Да года назад, когда монах Лионель занял место верховного жреца Ордена Святого Креста, фон Рембергу было приказано перебираться на жительство в далекую снежную Россию, куда переместилась вся основная часть братства.

Глава III. Посланник тьмы

Грузный рыжеволосый мужчина, сидя за столом, быстро выводил на желтоватом листе одну строку за другой. Свеча уже догорала, и он старался как можно скорее дописать свое послание. За спиной раздался шорох, и он испуганно обернулся назад. Но дверь была закрыта, и в полутемной комнате никого не было. Он тяжело вздохнул и снова повернулся к письму. Мельком взглянул на окно. Хотя стоял день, но серое небо закрывало солнце и в небольшой комнатушке, расположенной на втором этаже придорожного трактира, было мрачно и темно.

Шорох повторился более явственно, и толстый нотариус, затравлено обернувшись, резко вскочил на ноги. Его округлившиеся от ужаса глаза различили во мраке около двери высокую темную фигуру человека. Внезапно появившийся был одет в темный дорожный плащ, треуголку без украшений и маску. Смертельная дрожь тут же сковала все члены толстяка, из его пересохшего горла вырвались только два слова по-французски:

— Посланник тьмы…

Незнакомец не двигался и казался призраком или изваянием. Испуганно попятившись к столу, нотариус завизжал:

— Я не виноват, это все они! Они вынудили меня сказать! — его голос сорвался на фальцет.

— Я пришел объявить тебе волю ордена… — раздался низкий баритон Кристиана по-французски. И толстяк в испуге сжался.

— Я не виноват! Я не хотел! — прохрипел нотариус, чуть не плача.

Но, казалось, его слова совершенно безразличны фон Рембергу. Так и не двигаясь, он монотонно произнес:

— Ты открыл непосвященным тайну, которую должен был хранить… — Кристиан замолчал, и мужчина увидел, как его рука в перчатке опустилась на портупею. — Тебе вынесен смертный приговор…

Нотариус упал на колени и заплакал:

— Прошу, не убивайте меня! Я обо всем сожалею! Я больше не буду!

Он молил и плакал. Но фон Ремберг безразлично пожал плечами и, презрительно посмотрев на грузного мужчину, стоявшего перед ним на коленях, приказал:

— Встань… Умири как мужчина… Я даю тебе шанс… Возьми оружие… И дерись…

Толстяк засуетился и, быстро поднявшись с колен, побежал в глубь комнаты, к портупее с оружием, висевшей на стуле. Он начал медленно доставать шпагу, оглядываясь на посланника Тьмы, но вдруг резким движением схватил пистолет, который лежал на столе, и, стремительно повернувшись, без промедления выстрелил в то место, где стоял пришедший. Однако, когда дым от выстрела рассеялся, нотариус увидел, что человека в черной маске на прежнем месте нет.

— Я знал, что ты труслив и подл, де Брильяк, — произнес холодный голос сбоку.

Нотариус затравленно обернулся в бок и почувствовал у своего горла холодное лезвие клинка шпаги. Незнакомец в черном был в трех шагах от него, и толстяк отчетливо видел его ледяной взор в темных прорезях маски.

— Брось пистолет… — велел фон Ремберг. Де Брильяк испуганно выпустил пистолет из рук, и тот звонко ударился об пол. — На шпагах…

Тот быстро закивал, и Кристиан убрал холодное оружие от горла нотариуса. Де Брильяк трясущимися руками начал доставать из висящей портупеи шпагу, а на его лбу выступила смертельная испарина. Он знал, что точно умрет, поскольку драться с посланником Тьмы и остаться в живых еще никому не удавалось. Его единственным шансом было застрелить незнакомца в маске, но он был упущен…

Спустя несколько минут Кристиан наклонился над мертвым нотариусом и, проведя рукой по контуру его тела, отметил, что жизненная энергия покинула предателя. Последний раз безразлично взглянув на распростертого на полу человека, фон Ремберг быстро протер шпагу от крови и, убрав ее в ножны, вышел прочь.

Санкт-Петербург, усадьба фон Ремберга,

1717 год (7225 лето С.М.З.Х)

Ноябрь, 14

В тот вечер Слава сидела одна в маленькой горнице большого хозяйственного дома для слуг, в который они с Гришей и всей прислугой переехали после пожара. Сейчас девушка методично изучала расчетные книги, пытаясь выяснить, можно ли откуда-нибудь выкроить деньги на восстановление дома. Она чувствовала свою вину в том, что в тот злополучный день загорелся особняк фон Ремберга. Ведь как раз с картины начался пожар, а до того она очень долго смотрела на изображение Кристиана, пока его глаза вдруг не загорелись. Как она это сделала, девушка не могла понять. Два дня спустя вновь попыталась возжечь своим взором пламя на свече, но у нее ничего не получилось. Однако чувство вины не оставляло Славу, поэтому последние несколько дней она методично изучала расчетные книги, пытаясь найти излишние средства, чтобы начать восстанавливать наполовину сгоревший дом.

Слава понимала, что надо что-то делать и немедленно. Но девушка не знала, с чего начать. Денег на строительство нового крыла не было. К тому же вчера Ядвига заявила ей, что хозяин не оставил никаких излишков. А все средства, находящиеся в ведении экономки, были рассчитаны только на насущные нужды усадьбы. И даже жалование управляющему, дворецким и другим слугам фон Ремберг платил раз в год собственноручно. Вся