Мистер Х. Игры - Леона Хард

могла и что могла уже предприняла для спасения, но бывший Хозяин не слышал. Он сегодня слеп и глух от ярости.

Покорно подошла к Максиму, поглядела на его руку, которая давила в стол, словно хотела от ярости сломать или сделать там вмятину.

Моя грудь в вырезе сарафана шумно дрожала в такт сердцу, Максим именно на этом заострил внимание. Уже спокойнее подхватил под бедра и усадил на край стола.

Взял за одно колено и второе развел их широко, открывая обзор на белье. По-хозяйски погладил колено и бедро выше, пробираясь легкими неторопливыми прикосновениями к сарафану. Дразнил, пользовался моментом.  А мне приходилось с выпрямленной спиной, впиваясь пальцами в край столешницы, принимать его ласку.

Умеет он ломать. До основания разбивать. Уничтожать.

- При моем появлении твои ноги должны автоматически разъезжаться в стороны! - продолжал указания. Теперь действовал медленно, не торопясь. Распустил косу, расчесывая пальцами волосы, аккуратно раскладывая их по плечам и на грудь. Снял сарафан через голову, при этом ужалил-поцеловал в шею, обдав хриплым дыханием. Его «стекла» от света люстры стали оранжевые или янтарные, но все те же неконтролируемые или опасные. Погладил по рукам, плечам, словно утверждая, вот это теперь в моем распоряжении? И вновь потребовал повиновения:

- Обопрись на локти.

Теперь спокоен, когда послушно выполняла требования. Челюсти расслабились, рот удовлетворенно приоткрыт, кончик языка с серьгой даже виден, словно готовился пустить его вход. Удовлетворенно смотрел, как я слушалась, ставила стопы на стол; как отгибалась назад; ложилась спиной на твердую поверхность, опираясь на локти. Предоставляя себя в полное владение, колени при этом широко развела в стороны.  Голые огненные ягодицы получили хоть немного прохлады от соприкосновения со стеклянным белым столом. Прикрыла веки, чтобы не видеть поедающего взгляда, тогда же щелкнула застежка лифчика и груди стало свободнее.

А потом Максим играл на мне, с моим телом на столе. Пробрался длинными пальцами под оставшиеся на мне оранжевые трусики пятью пальцами дразнил, изводил медленно с наслаждением по складкам, задевал пульсирующую от прямого контакта точку.  Массировал каждый миллиметр и играл на нервных окончаниях. Погружал пальцы в меня медленно, растягивая и подготавливая для вторжения.  Я старалась молчать и не издать ни звука на этом столе. Стать мертвой или не собой. Кем-то другим. Бездушной куклой, которая не Катя, а кто-то другая.

Он играл с моим телом слишком долго, будто время не в счет и Миша не очнется в любую минуту.Возбуждал. Лизал меня там, пробуя на вкус, а может смачивал вход для члена, чтобы была влажнее. Чувствовалось его теплое дыхание на складках. Макс вдыхал мой запах возбуждения. Хорошо видна капля пота, стекающая по его виску от перенапряжения или рвущегося самоконтроля. Сколько бы не казался равнодушным, но ему явно не терпелось взять меня. Да только сухая возле стены я ему вряд ли понравилась, поэтому старался сделать вход для члена максимально комфортным. Ему все равно на чужие страдания, вдоволь насладившись моей плотью между ног, отнял губы, которые заблестели от влаги, навалился чуть вперед, член при этом был в опасной близости от моих раздвинутых ног, но не спешил. Обхватил грудь, большими пальцами нажал на соски, заставляя их сжаться, возбудиться и послать электрические разряды по венам. Языком поигрался с каждой грудью. Перешел к шее холодным камнем в языке пробуждая кровь.

Вскоре нижнее белье улетело и могло показаться комичным, (если бы не моя ситуация) то, как оно повисло на одиноком цветке, стоявшем в вазе на столе. Белье покачивалось на красном большом цветке.

Стол подо мной покачнулся, когда Максим подтянул за бедра на самый край, ноги поднял максимально вверх и положил к себе стопами на грудь. Сначала пальцами растянул мокрые складки, проверил насколько возбужденная и готова или нет принять. Потянул пальцами, еще растягивая, требуя больше и больше места для владения.  Потом головка члена не спеша погрузилась. Потом глубже, жестче. Отчего ощущение будто разрывали изнутри.

Он везде словно во мне. Всё заполнил собой. И еще продвигался до упора...тянул, заставлял выгибаться. Ни одного пустого миллиметра в моей плоти не оставил. Всё себе взял.Я как в плену, чувствовала себя полностью поглощенной.

Держался за ягодицы, сильно впивался кончиками пальцев в кожу, которая итак горела после наказания.

Очень больно пылали побитые ягодицы, и внутри лона постоянный жар, и распирание от его члена.Я время от времени старалась уменьшить давление его пальцев, положив свои ладони на его. Пыталась сменить позу, чтобы не так терлись ягодицы о стол и шлепали о его бедра при максимальном вхождении. Макс в такие моменты несмотря на то, что морщилась, продолжал пытку и смотрел сверху-вниз. Довольствовался триумфом при виде добычи, пойманной в ловушку. Поэтому я не хотела наблюдать за его самодовольным янтарным блеском в прожилках зрачков, отвлекалась на его тело. На шумно вздымающуюся грудь, особенно на вену - голубую, мощную, которая пульсировала и будто рассекала, натягивала кожу на его груди. На подбородок упертый, плотно сжатые челюсти, вены на руках, держащих меня за бедра. На шею и кончики волос возле ушей, покрытых серебристыми капельками пота.

Он так медленно и бесконечно все это делал, брал на столе. То вытаскивал совсем, погладит членом влажные складки, то заденет пульсирующую точку, то давит на вход, не торопясь войти внутрь. Ощущение, что он не хотел заканчивать. Растягивал нашу пытку. Обоюдную, медленную. Бесконечно заставлял послушно лежать и принимать его, без возможности отказаться.

В какой-то момент ладони поставил по бокам от моих раскрытых бедер на стол и сделал мощный рывок. Занял еще больше во мне места, хотя казалось куда еще больше? Словно хотел всю поглотить и ему надоело сдерживаться. А я сжалась внутренними мышцами от грубого вторжения. От его толчка стол покачнулся, ваза с цветком, и висящими на ней трусиками упала и я охнула, глубоко выдохнула от холода. От того, как по столу за спину и на волосы полилась вода.

Я бы вновь могла посмеяться над его неуклюжестью, но сейчас смолчала, не имея желания с ним общаться. Тело пусть берет, но остальное пусть оставит.

Максим поднял за спину и бедра, по-прежнему не выходя, сделал несколько шагов назад со мной на руках и куда-то упал или нет... но у меня сердце ухнуло от падения, как на каруселях или на мертвой петле. А он просто оказывается сел на стул, а меня посадил на себя. Обнял за спину,  сжал волосы на затылке, другой рукой нежно погладил по горящим ягодицам, чем вызвал боль и напомнил,