Марк Аврелий. Золотые сумерки - Михаил Ишков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Угроза свернулась клубком в столице! В сердце империи, где, как утверждал Фронтон, он за всю жизнь менее всего встречался с искренней теплотой, для обозначения которой в латинском языке будто бы не было слова.
Теперь стало понятно, почему Фаустине являлся демон Домициана! Вот о чем мятежный дух хотел предупредить далекого наследника — о мятеже Сатурнина, ведь этот бунт в Галлии сорвал планы овладения Дакией. Насторожись, Марк, присмотрись, прислушайся!.. Аналогия, конечно, наивная, шибающая в нос суеверием, но после случая с серебряным бокалом Марк всерьез задумался о первоочередных мерах, направленных на предотвращение угрозы, способной сорвать его планы организации двух новых провинций.
Авидий был направлен в Сирию прошлой осенью, вскоре после сражения при Карнунте, и сразу показал себя как толковый и жесткий администратор. Прежде всего, он навел порядок в расквартированных в Сирии и в других восточных провинциях легионах. На то ему были даны особые полномочия. Марк при личной встрече так и заявил — он считает Авидия ответственным за все, что творится на восточных берегах Внутреннего моря. Если тебе нужны дополнительные права, добавил император, ты их получишь.
Появившись в Сирии, Авидий для начала приказал распять легионеров, которые силой отнимали добро у провинциалов. Он первый придумал такого рода казнь: ставил громадный столб высотой в восемьдесят, а то и в сто футов* (сноска: 30–40 метров), и осужденных на казнь привязывали к нему, начиная с верхнего конца бревна и до нижнего. У нижнего конца разводили огонь; одни сгорали, другие задыхались в дыму, третьи, которые висели повыше, — от страха.
В легионах, расположенных на границе с Парфией, он нашел недостаток дисциплины. В наказание распорядился сковать вместе с десяток самых отъявленных смутьянов и утопить их в Евфрате. У дезертиров он распорядился отсекать руки, другим перебивать голени и коленные чашки, при этом говорил, что оставляемый в живых искалеченный преступник, служит лучшим примером, чем убитый. Против своеволия и дерзостного неподчинения он применял розги. Во время похода запрещал воинам иметь при себе что‑либо другое, кроме сала, солдатских сухарей и немного уксуса, а если находил что‑то другое подвергал роскошествующего суровому наказанию.
Появившись в Сирии он немедленно приказал объявить перед строем и вывесил уведомление на стенах, что если кто‑нибудь из легионеров будет обнаружен в Дафне* (сноска: — пригородный парк в Антиохии, знаменитый фонтанами и роскошью. Здесь во время Парфянской войны проводил время Луций Вер.) опоясанным, то возвратится назад распоясанным.* (сноска: То есть будет изгнан с военной службы). Каждые семь дней он осматривал вооружение солдат, а также их форму, обувь и поножи. Он удалял из лагерей все, что способствует изнеженности. Затем объявил, что если нравы воинов не исправятся, то зимой они будут жить в палатках.
Понятно, что нравы быстро стали добродетельны. Воины усердно занимались упражнениями, ведь, сетовал Авидий, прискорбно наблюдать, как атлеты, охотники и гладиаторы постоянно упражняются, а защитники государства позволяют себе лениться. Поверьте, воины, как‑то заявил он, обращаясь к легионерам, тяжкий труд покажется вам вполне легким, если станет для вас привычным.
Результаты не замедлили сказаться. Когда весной следующего года, в Египте началось восстание пастухов — буколов, Авидий быстро укротил их. Марк выразил ему благодарность и согласился на то, чтобы сын Авидия Марциан был назначен префектом Египта.
Осенью 174 года поток денежных средств, поступавших из азиатских провинций и, прежде всего, из Сирии и примыкающих к ней областей, неожиданно прервался. В ноябре последовало краткое разъяснение, присланное из канцелярии наместника в Антиохии. В нем с прискорбием сообщалось, что собранные налоги, пожертвования, таможенные и прочие сборы, обращенные в золото и слитки серебра были погружены на корабли и во время бури, налетевшей на конвой на переходе к Кипру, утонули. Следом вольноотпущенник Цёд, по приказу императора надзирающий за наместником в Антиохии, прислал пространное и напыщенное послание, в котором объяснял гнев Посейдона упущениями в почитании отеческих и местных богов и недостаточным усердием в совершении обрядов.
Марк вызвал Агаклита и потребовал тщательно расследовать это происшествие. Пусть его доверенные люди проверят все приведенные в послании факты, пусть досконально изучат последствия бури. И вообще, кто принял решения отправить сокровища морем? Будет полезно, напомнил Марк, если начальник его личной канцелярии обратит пристальное внимание на состояние дел в азиатских провинциях. В отчетах, получаемых из Антиохии и Александрии можно найти что угодно, кроме серьезной, основанной на фактах оценки обстановки. Причем, примеры подбираются тенденциозно, что неудивительно — в провинциях с точки зрения наместника, должны царить мир и процветание.
Но не до такой же степени!
Он продемонстрировал вольноотпущеннику послание, в котором сообщалось об отношении жителей Иудеи к власти Рима. Они занимаются тем, что «восхваляют императора». Более ничего.
Император с негодованием поинтересовался.
— Куда смотрят твои люди, Агаклит? В Иудее, рассаднике самых зловредных суеверий, население, оказывается, ликует от радости, что у них есть я! Квесторы в Антиохии твердят одно и то же — в Антиохии все спокойно. Они доносят, о чем угодно — о количестве поставленных моих статуй, рождении двухголовых телят, о том, что в небе над Гелиополем появилась звезда с хвостом, — но ни слова о настроениях в провинции. Я смотрю, ты утратил нюх, Агаклит. Не забывай, что всякое милосердие имеет свои границы.
— Господин, если ты не доверяешь мне!.. — голос у Агаклита дрогнул.
— Доверяю, потому и призываю удвоить, утроить бдительность. Мне не нужны сюрпризы, пока я буду воевать в Богемии.
Проведенное расследование показало, что в означенные дни на море в районе Кипра действительно случилась буря. Однако следствие так и не дало окончательный ответ, что случилось с грузом. В деле были приведены путаные показания спасшихся во время бури, сопровождающих сокровища квесторов, членов команд и охраны. Другими словами, никто не мог с полной уверенностью ответить, что сокровища размещались именно на тех галерах, которые пошли на дно.
Раздосадованный Марк вновь вызвал Агаклита. На этот раз вольноотпущенник сделал выводы из прошлой беседы и тщательно подготовился к аудиенции. Выводы из представленного им доклада были нерадостные.
По словам Агаклита, два года между центральной властью и наместником Сирии никаких трений не наблюдалось. Однако в последнее время объем корреспонденции между Римом и Антиохией заметно сократился — точнее, канцелярия наместника задерживала ответы на самые важные послания, а если и отвечала, то по большей части посылала пространные, затуманивающие суть дела бумаги, которые иначе, чем отписками, не назовешь. Странно, но также повел себя и Цёд, и квесторы, лично назначенные императором для контроля над сбором налогов и поступлением денег в императорскую казну.
Что же касается самого Авидия Кассия, то, судя по секретным данным, собранным по опросам прибывавших в Рим купцов и моряков торгового флота, все это время он постоянно занимался тем, что концентрировал в своих руках значительные денежные средства. Авидий или его приближенные из числа его претория, а также его вольноотпущенники не брезговали принуждать владельцев больших состояний вписывать имя наместника в список своих наследников. Канцелярия Авидия обложила торговлю с Востоком и, прежде всего, с Индией и Китаем особым негласным налогом.
Если предположить, что галеры не погибли, и сокровища, предназначенные для подготовки к походу на север, оказались в его руках, можно сделать вывод, что у сирийца теперь достанет средств на самое дерзкое предприятие. В то же время замечено, что поток частной почты, доставляемой из Азии в Италию и обратно, резко возросло. Потянулись в Антиохию сенаторы — например, Цивика за последний год два раза отправлялся в Сирию якобы по хозяйственным надобностям. Противники существующего режима особенно из числа всадников один за другим начали наведываться к Авидию Кассию. Немаловажная деталь — Цёд ни разу не прислал отчета об этих поездках, и он, Агаклит, не может сообщить, о чем же эти влиятельные лица беседовали с сирийцем.
Далее Агаклит передал господину список богатых вольноотпущенников, которые за последнее время отваживались на поездки в Сирию. Здесь же были указаны сенаторы и всадники, чьими клиентами являлись эти посланцы.
Марк просмотрел список и отметил, что в нем помечены лица все известные, недоброжелательно или наоборот, крайне восторженно относящиеся к нему. Удивило, что чаще других в Антиохию ездил Витразин.