Юнга (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

«Одаренный? — вздрогнул он. — Неужели майор Асано здесь? Откуда? Жаль, не попался под залп… Ну, я ведь и не надеялся, что все будет так просто…»

— Они отходят, Вася, давай вниз. Смотри, они нам семафорят, показывают посадочную площадку, вот там и приземляйся.

Не успели полозья шасси коснуться грунта, как Вахрамеев соскочил на землю и сразу увидел идущего им навстречу человека в легкой офицерской куртке. Если судить по его рослой и по-юношески стройной фигуре, ему вполне могло быть лет тридцать, но суровое выражение лица и седина на висках явно указывали, что его обладателю хорошо за сорок и эти годы вовсе не были легкими.

Высокий лоб, прямой нос, упрямый подбородок, зачесанные назад короткие светлые волосы, требовательный и одновременно решительный взгляд принадлежали командиру, привыкшему отдавать приказы и добиваться их безусловного выполнения. Можно было даже сказать, что от него просто веяло силой и ледяной уверенностью в себе и своих людях.

А еще у него тоже была аура. Небесно голубая с легкими красными сполохами. Такая же, как у Матвеева или у него — Марта.

«Точно Зимин. Суров и безжалостен, как сибирские морозы. Ну вот, я до него и добрался. Так сказать, сбылась мечта идиота…Теперь надо еще как-то выкрутиться из этой истории и выжить».

Глава 13

Оказавшись рядом с только что приземлившимся ботом, офицер окинул цепким взглядом его странный экипаж и остановился на пилоте.

— Акинфеев, ты что здесь делаешь? — поинтересовался он таким тоном, что у только что отчаянно дравшегося с врагами Василия разом затрепетали все поджилки. — Тебе, твою мать, что было приказано?

— Владимир Васильевич, — попытался оправдаться вахтенный, но от волнения не смог найти слов и сконфуженно замолчал.

— Я уже сорок пять лет, как Владимир Васильевич, — окрысился командир «Бурана». — Расстреляю на хрен за самовольство!

— Прошу прощения, — поспешил вступиться за съежившегося под начальственным окриком пилота Март. — Это ведь вы — капитан Зимин?

— Допустим, — остановил свой взгляд на подростке приватир.

— Вам привет от Мура. Это он просил так сказать.

— И ему наше с кисточкой. А ты, собственно, кто такой?

— Техник-стажер рейдера «Ангара» Вахрамеев, ваше высокоблагородие!

— О как! А где же твой корабль и сам Муранов?

— Ушел в Пхеньян вместе с захваченной торпедой и другим оборудованием!

— Вот же сука! — усмехнулся Зимин. — И что дальше?

— Я попросил его послать вам на помощь бот.

— И за каким же чертом, позвольте осведомиться?

— Мне показалось, мы появились вовремя, — пожал плечами Март.

— Пожалуй, что так, — вынужден был согласиться командир «Бурана».

— А еще он отправил поисковой группе радиограмму с вашими координатами и сообщил, что сам не может продолжить спасательную миссию.

— И кто же в этой группе?

— Всего вместе с «Ангарой» было пять рейдеров класса корвет.

— Богато! — хмыкнул Зимин и, судя по всему, собрался крепко выругаться, но не успел.

В воздухе раздался противный свист, от которого у Марта захолодело под ложечкой и он, рыбкой запрыгнув в ближайшую щель между камнями, истошно крикнул:

— Мины! Всем в укрытие!

Буквально через секунду где-то совсем рядом рвануло, осыпав всех присутствующих землей, но, когда Вахрамеев поднял голову, он вдруг с удивлением увидел, что их бот цел и невредим, а рядом с ним стоит и курит спокойный, как удав, Зимин.

— Реакция есть — дети будут! — не без язвительности заметил отставной капитан второго ранга.

— Ваше высокоблагородие, вы бы укрылись, — пробормотал не нашедший ничего лучшего Март.

— Она летела мимо, — растянув губы в поистине волчьей улыбке, не разжимая зубы с закушенным фильтром сигареты, спокойно пояснил командир «Бурана». — Но, вообще, молодец! В правильном направлении мыслишь, малек.

Следом за первым выстрелом миномета пошли другие. На этот раз приватир не стал испытывать судьбу. Март только теперь сообразил, что мог ведь выйти в «сферу» и отследить траекторию снаряда, а не суетиться. Но вбитые до автоматизма в подкорку рефлексы сработали быстрее сознания.

«Ничего-ничего, — постарался успокоить себя стажер. — Главное, все целы!»

— Кстати, — продолжил Зимин. — Эти «пятидесятки» — машинки весьма так себе. Заряд слабый, кучность ни к черту. Только ворон пугать.

— Я запомню, — кивнул Вахрамеев.

К счастью, ничего тяжелее этих минометов у японцев не оказалось, что, впрочем, не помешало им усилить натиск и обстреливать позиции русских из пулеметов и винтовок. Продвигаясь шаг за шагом вперед, они явно старались вернуть утерянные позиции и покончить-таки с изрядно надоевшими им рейдерами.

Тем временем, бойцы с «Бурана» быстро разобрали привезенные гранаты и сухпаи. А главное: воду в четырех канистрах, которые Акинфеев, от нечего делать, набрал, сидя под водопадом. Этому подарку абордажники обрадовались даже больше, чем боеприпасам.

За ним определенно кто-то наблюдал, через «сферу». Он ответил тем же и вынужден был констатировать, что, как бы это ни было фантастично, в каких-то ста метрах вниз по склону находился его недавний знакомый — владеющий силой японский майор Сатору Асано, в бою с которым Март выглядел весьма бледно…

Обстрел продолжался уже почти полчаса без перерыва, но, к счастью, Зимин оказался прав. Ни точностью, ни большим поражающим действием японские мины не отличались, но все равно: сидеть по щелям под градом осколков и постоянными бьющими по ушам разрывами — удовольствие ниже среднего.

«И откуда у них столько мин? — размышлял, прячась от обстрела, Вахрамеев. — На боте притащили? Всего скорее так и есть. Попробовать подобраться и закидать склад с БК гранатами? А что, вариант…»

Однако после недолгого размышления идею пришлось забраковать. Ведь в рядах противника находился даже не просто одаренный, а очень опытный воин. Который против него — все равно, что волкодав против щенка.

«К слову, на будущее надо будет научиться скрывать ауру от других видящих, а не светиться, как гирлянда на новогодней елке»!

Резкий, непривычный звук отвлек его от размышлений. Спустя секунду он понял, что где-то в гуще леса раздался громкий «командирский» свисток. Стрельба с той стороны немедленно прекратилась. Русские и без того не отвечали, сберегая патроны. На несколько секунд воцарилась неожиданная, звенящая тишина. После чего все услышали громкий, полный сдерживаемой ярости, утробно звучащий голос, скорее, рык на вполне приличном русском языке:

— Эй! Я обращаюсь к тебе, мой враг! Сама богиня Аматэрасу привела тебя на эту гору! Выйди и сражайся как воин, если не трус!

Прозвучавший во внезапно наступившей тишине вызов показался засевшим приватирам настолько абсурдным, что они даже не сразу решили, как отреагировать, и лишь только тот, к кому он обращался, застыл, как изваяние, борясь между страхом и желанием настучать этому самовлюбленному позеру по тыкве.

— Сатору, тебе надо, — ты и иди! — не удержавшись, крикнул в ответ Март, вставая в полный рост и вытягивая меч из ножен. — У нас сено до коровы не ходит!

— Ах ты, трусливый гайдзин, — почти прорычал оскорбленный в лучших чувствах японец. — Я сейчас тебе кишки выпущу…

Но не успел он кинуться вперед, как разошедшегося юнгу сдернул вниз неведомо как оказавшийся рядом Зимин. Прижав трепыхающегося героя к земле, он лично вступил в переговоры с противником.

— Слышь, ты, самурай тупорогий! — громко крикнул он. — Если думаешь, что я позволю тебе зарезать мальчишку, то ошибаешься. Хочешь драться, действуй. Возьми нас. А не можешь, так ступай подобру-поздорову. Понял, майор?!

Пока засевшие на вершине горы приватиры дружно ржали над тем, как их командир отбрил противника, Зимин нагнулся ко все еще лежащему на земле Вахрамееву и проникновенно сказал: