Прорывные экономики. В поисках следующего экономического чуда - Ручир Шарма

Сомнительные уроки Китая

Приход к власти ПСР вызвал вполне ожидаемые параноидальные вопли светской элиты об угрозе исламского переворота, но партия с первых шагов руководствовалась в своих действиях и решениях исключительно основными интересами своих избирателей. С тех пор как она взяла бразды правления в свои руки, государственный долг страны уменьшился с 90 до 40 процентов от ВВП, а задолженность частного сектора сегодня составляет 45 процентов от ВВП – относительно низкий показатель для страны с таким уровнем доходов, как в Турции. Средняя инфляция в 1980-х годах составляла 75 процентов, а в 1990-х – более 50 процентов; в 2004 году темпы ее роста впервые за тридцать лет сократились до однозначной цифры. Процентные ставки резко снизились, а темпы роста экономики заметно выросли. С момента прихода Эрдогана на должность премьер-министра ВВП страны растет в среднем на 5 процентов в год – сравните это с 4 процентами в период между 1980 и 2000 годами, – а средний доход на душу населения увеличился с 3500 до 11 тысяч долларов. ПСР предельно аккуратно, без малейшего намека на «исламский переворот», подходит к решению спорных социальных вопросов, таких, например, как право на ношение мусульманскими женщинами хиджабов в общественных местах. В первую очередь партия сосредоточена на задаче вступления Турции в ЕС. Членство в нем пропагандируется как еще один реальный путь расширения турецких рынков и повышения экономической стабильности в стране.

Внимательно следите за лидерами, которые пользуются поддержкой широких масс и, следовательно, могут рассчитывать на народ при проведении серьезных реформ. Два самых недавних примера – Эрдоган в Турции и Лула в Бразилии. Когда к власти в развивающейся стране приходит прозападный технократ, Уолл-стрит и международная пресса обязательно переполняются самыми радужными надеждами. Однако технократы редко обладают харизмой и народной поддержкой, достаточными для сплочения нации во имя радикальных реформ.

Яркими примерами лидеров-технократов могут служить Фернанду Колор ди Мелу из Бразилии и аргентинец Фернандо де ла Руа. Оба они были избраны в 1990-х годах, но не смогли проводить сильную политику из-за отсутствия связи с широкими народными массами. И нынешний премьер-министр Индии Манмохан Сингх, которого в стране считают не слишком серьезным политиком, тоже пока не провел ни одной хоть сколько-нибудь радикальной экономической реформы.

А вот лидеры-«народники» вроде Лулы и Эрдогана нередко пугают иностранных инвесторов своей агрессивной предвыборной риторикой, но, оказавшись при власти, показывают себя с самой лучшей практической стороны. Президент Перу Ольянта Умала и даже новый президент Замбии Майкл Сата, прозванный за ядовитый язык «Королевской коброй», тоже проявляют после выборов явные признаки благоразумия и умеренности.

Важность политической стабильности для нации, которая так долго жила в условиях сильнейшего экономического хаоса, переоценить просто невозможно. Известно, что одним из основных критериев при оценке перспектив экономического роста является уровень доверия местного населения к нынешним властям. Так вот, если граждане некоторых государств, например России, усиленно вывозят капиталы из страны, то турки не только массово переправляют их на родину, но и после пятидесяти лет внешней миграции, в основном в Европу, начинают возвращаться домой сами. Миграционный поток повернулся вспять. Начиная с 2008 года почти 60 тысяч человек, то есть пятая часть турецких домовладельцев, продали дома в Германии и переселились в Турцию. В 2011 году Эрдоган был переизбран на третий срок, став самым долгосрочным лидером страны за всю современную историю Турции. Печальная эпоха чехарды в правительстве, судя по всему, закончилась.

Именно благодаря стабильности Турция в последнее время стала образцом для подражания для исламских стран Ближнего Востока; она же позволила турецким компаниям сосредоточиться на долгосрочной перспективе. По словам турецких бизнесменов, в долгие годы безудержной инфляции о международном долгосрочном финансировании можно было даже не мечтать, ибо модели кредитования данного типа при росте цен двузначными темпами просто не работают. А местные банки инвестировали практически только в высокодоходные государственные ценные бумаги, и у них не было никакой потребности предоставлять кредиты частным компаниям. Амбициозные проекты никого не привлекали, ведь никто не заглядывал в будущее дальше, чем на полгода. Сегодня же Турция реализует масштабные проекты по развитию инфраструктуры: тут строятся железные дороги для высокоскоростных поездов, атомные электростанции и канал «Стамбул» – альтернатива Босфору, который в настоящее время представляет собой единственный маршрут, соединяющий Черное и Средиземное моря.

Конфликты и столкновения между исламистами и светскими силами Турции уступили место серьезному напряжению в новой точке: его порождают опасения, что победившие силы умеренного ислама слишком агрессивно воспользуются своим успехом и нацелятся на установление в стране авторитарного исламистского режима. Популярность ПСР растет, и ее соперничество со старой светской элитой уже сейчас стало совершенно однобоким – например, суды эпохи Эрдогана имеют право заключать высших военных чинов в тюрьму по обвинению в подготовке переворота, не опасаясь контрмер. Как многие другие политические системы, Турция отлично усвоила сомнительный урок Китая: если у вас хорошо идут дела в экономике, в политике сойдет практически все что угодно. Эта страна добилась на экономической ниве весьма заметных успехов, и на ниве политической тон и тактика правительства с каждым годом становятся все жестче.

До того как это произошло в Китае, страны вроде Турции считали, что реальные экономические достижения невозможны без принятия либеральных западных ценностей. Быстрый рост Китая в последнее десятилетие сильно пошатнул это убеждение, а отступление США на некоторых экономических фронтах открыло новые возможности для расширения влияния там, куда американские компании сегодня идти опасаются. Америка откатывается назад, а такие страны, как Турция, напротив, стремятся вперед. Это движение дает мощный толчок турецкой торговле и усиливает ее политическое влияние на Ближнем Востоке и в Африке. Сегодня, например, турецкие строительные компании владеют второй по величине долей глобального строительного рынка, уступая только Китаю.

А так ли привлекательна Европа?

Одновременно с этим турки перестали считать вступление в Европейский союз шансом ступить на обетованную землю, ведь эта земля и сама погрязла в своем собственном долговом кризисе. Общественное мнение в Турции, как и в Восточной Европе, все больше склоняется против вхождения в ЕС. Эти нации отлично видят проблемы таких членов Союза, как, например, Греция, и огромное бремя, накладываемое этим членством на других участников данного соглашения и на их правительства. Первого апреля 2010 года, в международный День дурака, крупнейшая ежедневная газета Анкары высмеяла туманные выгоды от вступления в ЕС таким заголовком: «Турция спасает экономику Греции».