Богоборцы 4 - Алексей Викторович Широков

очнулся, но не принялся рваться, как обычно, а затих, слегка пульсируя в такт мелодии. И всё же, несмотря на всё волшебство, я чётко соображал, где нахожусь и что делаю. И смог заметить, когда туман начал редеть.

Дымка становилась всё прозрачнее и прозрачней, далеко на небе показались звёзды. И всё равно я с трудом уловил момент, когда всё исчезло и я оказался на поляне, посреди которой росло высокое дерево. Песня доносилась с его ветвей, но вместо девушки я увидел там птицу. Большую птицу, с красочным оперением и человеческой головой, с закрытыми глазами выводящую потрясающую мелодию. Да, по ту сторону тумана меня встречала птица Сирин, одна из четырёх небесных птиц славянского пантеона. Только вот почему-то я не потерял голову от её пения, как говорилось в легендах. А раз так, решил не спешить нападать, а просто послушать. Тем более что пела она поистине прекрасно.

Однако время шло, а Сирин не умолкала. Да, мне очень нравилось её пение, но я сомневался, что именно эта птица причина происходящего, да и беглеца рядом не наблюдалось, значит, мне нужно было двигаться дальше. Но для начала стоило кое-что уточнить.

— Кхм-кхм, гражданочка Сирин, пройдёмте! — я постучал рукоятью Смешера по стволу, отчего дерево затряслось, а птица чуть не упала с ветки, вынужденная взлететь. — Упс… неудобно получилось.

— Да как смеешь ты!!! — на меня уставилось разъярённое девичье лицо, на котором тут же проступило удивление. — С-смертный?! Но почему ты… а… понятно. Чемпион и убийца богов. Что делаешь ты в чертогах Ирия?

— Да вот узнать хочу, кто повадился к нам на Землю без спроса шастать, — я не удивился, что Сирин узнала, кто я такой. — Да и потеряшка у вас где-то бегает. Не видела? Шуплый такой, бичеватого вида. Ну, оборванец, босяк по-вашему.

— Не видала, — покачала головой птица, а затем перелетела на ветку пониже. — А не хочешь ли ты послушать, как я пою?

— Голос у тебя, конечно, шикарный, — я уважительно кивнул. — Но на меня не действует. Я тут уже минут двадцать сижу и нифига. Так что извини.

— Правда красивый голос? — казалось, что Сирин услышала только половину моей фразы. — Не врёшь?

— Провалиться мне на этом месте, — я топнул ногой, немного опасаясь, правда, за результат. — Тебя бы к нам на эстраду, вместо всех этих «Поющих трусов».

— А возьми меня, добрый молодец, с собой, — тон у птицы стал мягким, убаюкивающим. — Буду я тебе…

— Так, стоять бояться! — я помотал головой, отгоняя чары, и ещё раз стукнул рукоятью молота по дереву. — Гражданочка Сирин держите себя в рук… крыльях! Эт-то что за безобразие?! Я на службе между прочим!

— Да ну, скучно с тобой, — взлетевшая было птица вдруг резко спикировала, хлопнувшись об землю, а через секунду передо мной стояла очень красивая девушка в сарафане и с кокошником на голове, словно сошедшая с картины девятнадцатого века. — А так возьмёшь? Али я не хороша?

— Ты это… — я сглотнул сухую слюну. — Прекращай мне это тут. Да блин! Хороша! Но нет, с собой не возьму. Меня девки мои прибьют, да и нечего богине у нас делать. Поёшь ты красиво, но боюсь, простые люди с ума сойдут от твоего голоса в прямом смысле этого слова. Так что извини.

— Это да, — пригорюнилась девица. — Слабоваты люди пошли. Вот раньше бывало…

— Слушай, а давай ты потом ностальгии предашься, а сейчас скажешь, что тут вообще происходит, — я вспомнил причину, по которой припёрся за Грань. — А то мне тут лишний срок оставаться не резон. Драться с тобой я тоже не хочу, тем более сейчас. Мне мама всегда говорила, что девочек бить нельзя. Но разобраться, что происходит, мне жизненно необходимо. Да и вам меньше головняков будет.

— Но я ничего не знаю, — захлопала глазами Сирин. — Я прилетаю сюда, чтобы попеть в своё удовольствие. Дома меня ругают, потому что тогда вся округа сходится послушать. Вот я и прячусь здесь, в лесу. Тут хорошо, тихо. Никого нет.

— Да если бы, — я тяжело вздохнул. — Кто-то же врата за Грань открывает. Ладно, благодарю и за это. Пойду я, а то мне ещё потеряшку искать.

— Погоди! — девушка-птица схватила меня за руку. — Я с тобой!

— Это куда? — я даже немного опешил. — Я сам не знаю, где что искать.

— Значит, тебе в чертоги дядьки Перуна надо, — авторитетно заявила красавица. — Это его вотчина, и если чего происходит, то он точно об этом знает.

— Вариант, — я почесал в затылке. — А где они?

— То-то же, — задрала нос Сирин. — Ежели возьмёшь меня с собой — покажу.

— Так, понятно, — я сбросил её руку с локтя, развернулся и пошёл отсюда. — Прощевай. Ещё меня пернатые не шантажировали.

— Постой! — кинулась та мне вдогонку. — Ну погоди! Да ты даже не туда идёшь! Стой, я обещаю, больше не буду!

— Слушай, давай договоримся, — я тяжело вздохнул, понимая, что вешаю себе на шею лишний хомут, но остановился. — Ты просто показываешь дорогу, а я…

— Рассказываешь мне, что у вас в Яви происходит! — тут же перебила меня изрядно повеселевшая девица. — И я не буду просить взять меня с собой, честно-честно!

— Договорились, — вроде бы это казалось неплохой сделкой, но я чувствовал подвох, однако деваться было некуда. — Куда идти?

— Вот сюда! — радостно взвизгнув, Сирин повисла у меня на руке и затараторила: — А правда, что смертные теперь по воздуху умеют летать? А как? Они руками машут или крылья отрастили? А ещё говорят, что вы на печках ездите, сцепляете одну с другой, а топите палками железными. А Гамаюн говорила, что в каждом доме у вас блюдечко с голубой каёмочкой, и можно наблюдать, что за тридевять земель делается. Но я думаю, что она врёт, курица. Это же сколько яблочек наливных нужно, а их Ладон как зеницу ока стережёт.

— Стой, стой, погоди! — я почувствовал, как у меня шарики за ролики заходят. — Остановись! Я половину не понимаю, о чём ты. Давай по очереди, по одному вопросу за раз.

— У тебя ладушка есть? — приняла правила игры та, но по извечной женской привычке тут же перепрыгнула на другую тем. — Ну, любимая.

— Есть, — я тяжело вздохнул. —