Абсолютный игрок - Василий Головачев

– Есть теории, что Чужая и Орилоух – попытки тартариан выйти в наш континуум.

– Поговорите с моими коллегами, особенно с универсалистами Погорилым и Киршем, они занимаются «мертвяками»… прошу прощения, это теперь распространенный термин, хотя речь идет о «пустых» чужанах.

– Спасибо, – сказал Горан, целуя пальцы женщины, пропахшие сладковатым дымком, – я, конечно же, побеседую с вашими коллегами. Еще раз извините за мою неоткровенность, но люди к интраморфам относятся не очень хорошо, поэтому…

– Не все, – улыбнулась Эмилия. – Один из мужей моей семьи – интраморф.

Горан поймал ее изучающе-насмешливый взгляд, коротко поклонился и покинул лабораторию, унося в душе странное желание встретиться с этой неординарной женщиной еще раз.

Следующим объектом его внимания в цепи исследовательских баз системы стоял центр по изучению нагуалей, на который напал корабль в форме диплодока.

Здесь Горан имел две встречи с руководителями лабораторий Раулем Орландо и Венансио Рамиресом, выяснил, что уничтоженная «диплодоком» лаборатория занималась воздействием различного рода субстанций и полей на нагуаль. Оказалось, что наибольшее влияние оказывают на «колючки» нагуалей «мертвяки» – «пустые» чужане.

– Если мертвяка насадить на «колючку», – сказал смуглый седоусый Рамирес, – то она изменяет форму, превращается в своеобразную «сосульку». Если хотите, поговорите об этом с непосредственными испытателями.

– Разве они погибли не все?

– Кое-кто уцелел. Сейчас возле нагуаля работает Квентин Кирш, на специально оборудованном когге, если он согласится оторваться от исследований, вы узнаете все из первых рук.

Горан не горел желанием выходить в космос, но вспомнил совет Эмилии – она упоминала имя Кирша – и согласился. К его удивлению, и Кирш согласился принять работника ОКО, хотя, по словам того же Рамиреса, был нелюдим и контактировал с коллегами редко.

– Он отшельник, – добавил Рамирес, провожая гостя. – Ушел из семьи, живет один, занимается только работой. Если бы он во время атаки на центр находился вместе со всей своей группой, то, наверное, погиб бы. Но, видимо, кто-то из ангелов его хранит.

Заинтересованный оценкой ученого, прозвучавшей из уст его коллеги, Горан позаимствовал в техническом ангаре станции свободный когг и вместе с телохранителями вылетел в открытый космос, заполненный мраком, как пещера глубоко под землей. Лишь медово-золотое око Сола пыталось разогнать этот мрак своими лучами, но ему это удавалось плохо.

Исследовательский катер Квентина Кирша ждал посетителя возле нагуаля, со стороны, освещенной Солом. Видеосистема когга Милича позволяла видеть не только аппараты исследователей, но и сам нагуаль, казавшийся гигантским репейником, светящимся изнутри угрюмым вишневым накалом. Таких «репейников» в системе Сола выросло около двух десятков, но все они удачно расположились вокруг звезды таким образом, что орбита Геи пролегала мимо них. Остальные нагуали были гораздо меньших размеров и «росли» совсем близко от Сола, если не считать мелких скоплений на самой Гее, основные же «заросли» начинались за ее орбитой, и летать в тех краях не рекомендовалось никому. Горан, которому Алекс Бодров передал карту эфемерид – свободных от нагуалей траекторий, выходящих за пределы системы, был поражен упорством пограничников, составлявших эту карту иногда ценой своей жизни.

Путь от станции до нагуаля занял всего пятнадцать минут. Стыковку двух аппаратов производили инки, поэтому момент касания коггов был почти незаметен. Квентин Кирш, могучий телом, абсолютно лысый (а может, обритый наголо), с тяжелым, грубым лицом, составленным, казалось, из одних углов, ждал гостя в рубке, стоя возле кокон-кресла пилота. Поймав его взгляд, Горан понял, что перед ним интраморф.

«Впервые в жизни разговариваю с профессионалом ОКО, – сказал Кирш, выращивая из дна рубки два сиденья. – Присаживайтесь, поговорим. Вы прибыли на одной машине?»

Они сели.

«Естественно, на одной», – не понял хозяина Горан.

«Тогда второй когг, что спрятался за нагуалем, не принадлежит вашей службе?»

«Почему вы думаете, что он спрятался?»

«У меня сложилось такое впечатление. Он шел за вами, потом отстал и, когда вы стыковались, ушел за «колючку». Извольте полюбоваться».

Кирш, не вставая с места, дал команду инку аппарата, и тот развернул перед ним виом обзора. Буро-малиновой колючей громадой в нем обозначился нагуаль, серебристым крестиком – исследовательская станция, голубыми треугольниками – корабли сотрудников станции, а из-за колючки нагуаля торчал фиолетово-красный «клюв» какой-то спейс-машины. Инк дал вариацию увеличения, и в растворе виома протаяло окно, в котором стал виден корпус неизвестного когга.

«Внутри четверо, – сказал Кирш, косо глянув на молчащего Милича. – Все четверо – паранормы. И все четверо внимательно смотрят на нас».

«Я чувствую, – сухо ответил Горан. – Но в мою свиту они не входят».

«В таком случае остается предположить, что они следят за вами. Что не есть хорошо в свете последних сообщений о Ползучем Терроре. Вы кому-то мешаете, мистер комиссар».

Кирш поймал сверкнувший взгляд Горана, добродушно ухмыльнулся; примерно так могла улыбаться груда камней.

«Я в курсе всех событий в службе ОКО. Вы недавно были комиссаром «собак», теперь «кобра» особой группы. Хотите, я попробую определить, к какой организации принадлежат эти парни?»

«Каким образом?»

«У меня на борту имеется кое-какая хитрая аппаратура, которая вполне годится для подобного применения».

«Буду благодарен».

Кирш сел в кокон-кресло, занялся переговорами с инком когга, выключил виом обзора на несколько минут, потом снова включил и вылез из оперативного кокона.

«Когг принадлежит правительственной комиссии по расследованию, это совершенно точно, однако установить личности наблюдателей не удалось. Но давайте сменим тему, поговорим о том, что вас привело ко мне. О наблюдателях не беспокойтесь, я вас провожу до станции».

Горан еще раз посмотрел на когг с наблюдателями-интраморфами, якобы выполняющими задание правительственной комиссии, и согласился. Ими он решил заняться позже.

ДНО ЗЕМЛИ

Борейский тоннель поражал воображение длиной и размерами. Строившие его гиганты усилий не жалели. Можно было только удивляться мастерству борейцев, разглядывая гладкие стены трапециевидных коридоров и гадая о способах их обработки, позволявших сохранить структуру горных пород и одновременно укрепить стены и потолки таким образом, что тоннели не нуждались в подпорках и специальном крепеже. Лишь столкновение Земли с зарослями нагуалей нарушило целостность сети тоннелей, разорвало их на независимые участки и «штрих-пунктиры», но винить в этом создателей сети было нельзя, вряд ли они могли предугадать, что случится с планетой в будущем, через тысячи лет.