Вейн - Инна Живетьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Талка, запыхавшись, взбежала на второй этаж. Распахнула дверь – вздулась штора, заполоскала в открытом окне. Брызнуло в глаза солнце.
– Опаздываешь, – укорила мама.
Она сидела за столом, выписывала адреса из классного журнала. Острый клювик ручки нырял в чернильницу и снова возвращался к бумаге – быстро, ловко, не уронив и крохотной фиолетовой капли.
– Чуточку-чуточку! – помотала головой Талка.
В пестром сарафане с «крылышками» она чувствовала себя легкой и воздушной, как бабочка. Встала на цыпочки, взмахнула руками и поплыла по учительской. Колыхались искорки-пылинки, отражаясь в мутной глубине старого зеркала.
– Попрыгунья-стрекоза, – сказала мама. – Иди, переоденься.
– Там тесно, – возразила Талка, не отворачиваясь от зеркала. Ах, если бы не веснушки! Что за наказание!
За шкафом возились, гулко стукая локтями и коленками, сестры Илиличевские. Выметнулось и повисло на дверце зеленое платье, взамен соскользнули вниз штаны, разукрашенные брызгами известки. За стеной, в кабинете истории, ругались мальчишки, потом Родька громко скомандовал:
– Кончай базар!
Заскрежетало – там двигали парты. Из коридора пахло краской и олифой. Кто-то орал на первом этаже, требуя вернуть совок. Всем хотелось поскорее закончить с практикой – и на свободу!
В дверь постучали. За шкафом испуганно пискнули и завозились активнее.
– Входите! – Мама подняла голову от журнала. – Кто там такой робкий?
В учительскую шагнул парень. Широкоплечий, в серой футболке с отложным воротничком и шнуровкой, в наглаженных светлых брюках. Глаза – удивительно синие.
– Здравствуйте. Меня зовут Егор Натадинель. Кому можно отдать документы? Я перевожусь в эту школу.
Новичок вынул из-под мышки папку.
– Давай сюда.
Мама быстро листнула страницы. За шкафом тихонько хихикали.
– Ты сын подполковника Натадинеля?
Егор кивнул.
– Ну, давай знакомиться. Я – Тамира Вазгуровна, классный руководитель. А это твои одноклассницы.
Из-за шкафа выплыли близняшки в ситцевых шароварах и блузах. Сделали книксен, придерживая широкие штанины пальчиками.
– Алла.
– Анна.
И тут же поменялись местами. Новичок озадаченно моргнул – различить близняшек с первого взгляда мало кто мог.
Талка вскинула подбородок и протянула руку:
– Талина.
Парень бравировать силой не стал, пожал аккуратно.
– А там твои одноклассники, – мама кивнула на стену, за которой снова начали ругаться. – У нас школьная практика.
Егор почесал переносицу и сказал:
– Я не знал.
– А что, хочешь поработать? – с интересом спросила Тамира.
Близняшки засмеялись. Классная умела взять в оборот.
– Ну, раз положено. Только я одет неподходяще.
– Это как раз не проблема.
Повернувшись, мама стукнула кулаком по стене.
– Эй, орлы! Явитесь!
В классе загремело, возмущенно завопил Стас. Протопали по коридору, и первым в учительскую залетел Родька. Шумно притормозил, цепляясь за косяки, в него врезались остальные. Родька удержался и гордо посмотрел на приятелей.
– Хороши! – оценила Тамира. – Признайтесь, хоть одну парту выкрасили?
Родька деловито потер измазанный синим локоть. Захар уклончиво ответил:
– У нас такая методика: сначала ни одной, а потом сразу все.
– Ну-ну, методисты. Я вам помощника нашла. Знакомьтесь.
Родька представился солидно:
– Массель.
– Натадинель, – в тон ему ответил новичок и добавил с улыбкой: – Егор.
Следом полезли Захар, Стас, Венька и Вэлька.
– Кто-нибудь, сходите с ним в интернат, пусть одежду подберут, – распорядилась Тамира, снова наклоняясь к журналу. – И чтобы с партами сегодня закончили! Хоть по новой методике, хоть по старой. Все, брысь.
Мальчишки умчались. Переодеваясь за шкафом, Талка поглядывала в окно – и видела, как по тропинке к интернату прошли Егор и Родька. Массель что-то рассказывал, размахивая руками.
– Талка, – сунулись близняшки. – Скажи, симпатичный, да?
Она дернула плечом, заплетая волосы в косу. Повторила про себя: «Егор Натадинель».
…Это было три с половиной месяца назад.
Фарид толкнул в спину:
– Иди.
Солнечный свет резал глаза, ослепленные долгой темнотой подземного хода. В окнах, похожих на раззявленные рты, виднелся черно-серый двор. Пустой – и это казалось миражом, ведь тут, сейчас, ревел и громыхал бой. За его шумом Эрик не слышал собственных шагов, и когда зарычал Норвен, не сразу понял, что этот крик – настоящий. Арер выхватил нож и крест-накрест полоснул воздух. Закрутился волчком, уходя от ударов. Бил сам – снизу вверх, ощеряясь. Глаза его бешено горели.
Эрик вжался в стену. Гладкий камень обжег сквозь рубаху и походную куртку.
Фарид вытянул из пояса шнур. Плавным, скользящим шагом двинулся к Норвену. Выбрал момент – и метнулась петля, точно змея в броске, обвила руку. Мастер коротко, без замаха, ударил Норвена в лицо. Мотнулась голова.
– Будешь дурить, убью, – предупредил Фарид, глядя в прояснившиеся глаза.
Норвен сплюнул и промокнул разбитые губы. Ссориться с мастером не рискнул, сорвался на пленнике:
– Чего уставился?! Веди!
Теперь сквозь мешанину голосов Эрик слышал, как ругается и скрипит зубами Норвен.
Следующим отключился Торен. Упал ничком, и его несколько раз пнул Карел, заставляя подняться. Фарид не оглянулся.
От криков, выстрелов, взрывов и лязга железа, казалось, лопнут барабанные перепонки. Эрик пробовал закрывать уши ладонями, но становилось лишь хуже: отзвуки боя вскипали и бились в черепной коробке. Шел, глядя перед собой. Часто задевал правым плечом стену. Отклониться боялся – слева чернели в полу глубокие провалы.
Колыхнулись у виска волосы, и мелькнула серебристая искра. Она едва не догнала Фарида, но помешал каменный выступ. Тоненько цокнуло железо. Эрик испуганно обернулся. Норвен опять кружил в диком танце, и на его лице застыла улыбка, от вида которой лекаря продрало ознобом. Торен лежал, подергивая ногами, так спящий силится убежать от кошмара. Карел же, пригибаясь, крался к окну – и вдруг прыгнул, нет, скользнул по воздуху. Взмахнул рукой, выпуская блестящий рой, и с десяток крохотных дисков ринулись во двор.
– Фарид! – вскрикнул Эрик.
Мастер продолжал идти. Не слышит?
– Постойте!
Догнал, заглянул ему в лицо. Двуликий, да что же это? Зрачки у Фарида сжались в точки, светлая радужка почти слилась с белком. Рот оскален, по подбородку стекает слюна, розовая от крови. Лекарь отступил, и мастер прошел мимо.
Карел сидел на корточках, обхватив голову, и раскачивался взад-вперед. Торен уже не шевелился. Норвен яростно отбивался от призраков, но двигался с трудом, волочил левую ногу.
– Осторожно! – бросился к нему Эрик.
Безумная пляска привела арера на край провала. Взмах – нож вспорол невидимую плоть. Норвен изогнулся, пропуская ответный выпад. Растопырил пальцы левой руки и ударил, метясь врагу в глаза – резко, вкладывая всю силу. Нога соскользнула. Арер беззвучно канул в глубину, даже не попытавшись удержаться.
Эрик подбежал и глянул вниз. В сумраке колодца виднелось изломанное тело. Рядом с головой расплывалась темная лужа. Кричали призраки, убивая и умирая, и среди их голосов Эрику послышалось рычание Норвена.
Лекарь отступил, понимая, что его помощь здесь не требуется.
Вернулся к Торену и положил два пальца ему на шею. Пульс – частый, неровный – уловил сразу. Поднял веко – зрачок отреагировал на свет. Нужно было что-то острое. Эрик выцарапал из-под ремня у Торена кинжал с ареровским клеймом. Дернул рукав, открывая жилистое запястье. Ну, помоги, Двуликий! Кольнул повыше наручня, и арер вздрогнул, приходя в себя.
– Все хорошо, – сказал лекарь с теми же интонациями, с какими говорил больному. – Сейчас ты встанешь и пойдешь. Догоняй Фарида. На звуки не обращай внимания.
Торен кивнул. Побрел по коридору, то и дело натыкаясь на стены.
– Держись правее! – крикнул Эрик.
Вроде понял.
Лекарь перебрался к Карелу. Сжал ему виски, фиксируя голову, и попытался поймать блуждающий взгляд.
– Слышишь меня?
Нет.
Кончик ножа впился в кожу. Удар! Эрик отлетел и упал на спину. Во рту сделалось солоно. Закашлялся, поперхнувшись кровью.
Ему помог встать Карел. Пихнул кулаком в бок – вопреки обыкновению, несильно.
Битвы сменяли одна другую. Лекарь проходил сквозь них, и в затылке накапливалась боль, стучала железным молотом. Глаза отказывались верить в то, что видели – спекшийся камень, пустой двор, – и Эрик опускал ресницы.
…Двуликий, что это – кара или напоминание?..
У Торена на запястье было уже шесть отметин, у Карела – пять. Фарид то ли ушел вперед, то ли провалился вслед за Норвеном. Глаз у Эрика заплыл, из губы сочилась сукровица. Нож пришлось переложить в левую руку, правую едва не вывихнул Карел, приняв в бреду спасителя за убийцу.