Вейн - Инна Живетьева

– На кухню, – скомандовал вейн. – Попробуем изобрести гамбургер. Ел как-то. Гадость несусветная.

Охранник разомкнул губы:

– У Аруна остались невеста, брат, сестра и отец.

Шэт!

– Это ваши дела, – отрезал Дан.

Юрка стоял к нему спиной, в тени главного купола и, запрокинув голову, изучал стену. На ней отметились все, кто приходил и уходил через здешний узел. Юрка читал внимательно, не пропуская ни строчки. Может, представлял там свое имя? Он сменил старую куртку на легкую серебристую ветровку. На рукаве светилась эмблема – три пересекающихся эллипса. Ядвига успела заставить его подстричься, и на шее виднелась незагорелая полоска. Торчали уши.

Пай-мальчик, усмехнулся Егор. И поправился: нет, стажер Разведки. Завтра улетает в Волжск, ему уже нашли учителей. Будет готовиться, чтобы сдать весной школьные экзамены. Параллельно начнет заниматься на курсах в институте. Кира обещала показать город и познакомить со своими друзьями. Она рада, что он остается.

– Все готово, – сказал Егор, и Юрка обернулся.

Глянул по-прежнему: хмуро, настороженно. Под распахнутой ветровкой виднелась старая футболка с монстром. Егор улыбнулся. Будет Ядвиге работка! Такого приучи к дисциплине.

Юрка хмыкнул, в ответ пройдясь взглядом. Егор знал, как странно он смотрится. Отстиранный, заштопанный камуфляж – и арбалет за спиной. На солдатском поясе колчан, охотничий нож, еще тот, из скита. Вещмешок нашли на складе «аутентичный», как выразился Васька. Но внутри запаянные коробки с едой, обеззараживающие шарики для воды и аптечка с вложенной инструкцией на всеобщем. Жаль, оружия посерьезнее не дали, говорят, не положено. Ну ничего, и так справится.

Егор протянул руку:

– Прощай.

Юрка шевельнул кулаками в карманах ветровки.

– Я провожу.

Вышли из-за купола, и на них сразу же накинулся ветер. Шумно хлопал желтый флаг.

Васька, стоя на пороге, туже затягивал на затылке платок. Егор вспомнил, называется – бандана.

– Ну что, готов? – спросил вейн.

– Да.

Кира отвела от лица волосы и сказала:

– Я с вами до узла.

Шли против ветра, сначала спускались в распадок, потом поднимались. Васька впереди, он переоделся в плотную куртку и штаны грязно-зеленого цвета, пристроил на пояс кобуру. За ним шагали Кира и Егор. Юрка держался в стороне. Сорвал на ходу травинку с белым венчиком и хлопал ею по джинсам. Смотрел рассеянно.

Летели последние пушинки одуванчиков. Гнало со стороны леса тучи. Там уже громыхало и посверкивало.

– А у нас часто бывают радуги, – сказала Кира. – Место такое.

Никто не отозвался, и девочка замолчала.

Возле узла их встретили охранники.

– Не знаешь, долго нам тут стоять? – спросил один у Васьки.

– Как начальство скажет. А оно мне не докладывает.

Егор оглянулся на белые купола. Ну вот и все.

– Васька к тебе еще зайдет потом. Я буду волноваться. Удачи! – пожелала Кира.

Егор пожал тонкие смуглые пальцы. Повернулся к Юрке. Тот отбросил разлохмаченную травинку и снова затолкал кулаки в карманы. Глянул исподлобья, точно собрался ругаться.

– Знаешь, Натадинель, я тут подумал и решил: а пойду-ка с тобой. Мало ли что.

Ойкнула Кира.

– Ты серьезно?!

– Вполне.

– Ядвига тебе уши оборвет, – предупредил Васька.

– Пусть сначала достанет. Я же вейн. Захотел, ушел.

– И мне тоже, – мрачно добавил Иванцов.

– Отбрехаешься. Скажешь, я на хвост упал. Исключительно самостоятельно.

– А как же Разведка? – спросила Кира. Видно было, что она расстроилась.

– Ничего, не обеднеет. Я, может, быстро вернусь. Соскучиться не успеете.

Васька покрутил головой.

– Ну вы, ребята, даете. Завидую.

– Да подождите! – крикнул, перебивая, Егор. – Вы чего?! Юрка, у нас же война!

– На колу мочало… Слушай, ты, блин, достал! Заладил, как попугай, одно и то же. Я сказал, иду, значит – иду. Надо так. Все.

За лесом громыхнуло.

– Ну, чего встали? – поторопил Юрка. – Айда, а то накроет.

С утра шел дождь. Горы сливались с сизым небом, и Дану казалось, что он внутри стеклянной полусферы. Видел такую игрушку: купол, на дне домик и мальчик с санками. Потрясешь – посыплются белые хлопья. Вот таким мальчиком Дан себя и ощущал, только вместо снега был дождь, а вместо санок – охранник. Вейн усмехнулся и громко позвал:

– Эй, Ури!

Йор заглянул в комнатушку.

– Выпей со мной.

Даже не ответил, собака. Хоть бы дверью хлопнул, и то дело! Нет, прикрыл аккуратно.

– Зря! – крикнул Дан. – Вино у вас ничего! Не жалко на меня тратить?

За стеной молчали.

– Па-а-адумаешь, разговаривать он не желает. Ути-пути.

Дан икнул, сполз поглубже в кресло и с чувством исполнил:

Черный ворон, черный ворон,Что ты вьешься надо мной?Ты добычи не дождешься,Черный ворон, я не твой!

Это пел Игорь, когда на него нападала тоска. Дальше вейн не помнил и повторил куплет еще раз, надрывая связки.

Хоть бы одна скотина зашла и поинтересовалась, чего это пленник буянит?

– Суки, – сказал Дан. – Не пойду больше! В задницу вашу больницу!

Достало! Весь день по кругу – вынести горшки, покормить, перестелить белье, отмочить бинты, напоить. Проследить, чтобы пацан из седьмой палаты не расчесывал коросту, а тетка из одиннадцатой не вставала. Состричь волосы сопляку, которого заели вши. Помочь выкупать старика. Удержать на кровати парня; ему отрезали руку, и он бьется, кричит, что лучше бы сразу убили. И снова: накормить, умыть, вынести. К вечеру на ногах не держится. А они – все равно умирают! Каждого, кого накрывали простыней, Дан ненавидел. Ну как он смел, сволочь, взять и сдохнуть? Скотина! И дед Вайшер – в первую очередь. Сегодня утром, стоя над телом старика, вейн ругался по-черному.

– Ури! Ты почему не хочешь со мной выпить? Брезгуешь? Да пошел ты, Ури!

Шатаясь, добрался до окна и толкнул створку, просунув руку между прутьями решетки. Воздух, пропахший мокрыми камнями, потек в душную комнату. Завыть бы, как псу, но даже луны не видно. Дан запрокинул голову. На юго-западе серая кисея редела, и сквозь нее просвечивало небо. Звезды казались тусклыми, точно опаловые капли, они дрожали и переливались.

– Оракул… – вспомнил Дан. – Эй, ты! Оракул! Вопрос хочешь?

Ветер бросил ему в лицо воду.

– Не плюйся! Вопрос-то, а? Думаешь, я его не знаю? Тупой? А хрен тебе!

Прохладный дождь смывал опьянение, и это было обидно. Дан так старался напиться, хлебал легонькое винцо кружками, и все равно не получилось.

Дребезжало под ударами грома стекло. На нижнем ярусе дворца-крепости плавал огонек – с фонарем в руке ходил стражник. Город лежал темной громадой, там люди укрылись в домах, задернули шторы и закрыли ставни. Окна светились только в приемном покое храмовой больницы.

Дан вдавился лицом в решетку и крикнул:

– К Шэту! В задницу! Слышите, вы?!

Тишина в ответ. Даже стражник не сбился с шага, все так же ровно плыл огонек.

Вейн с треском захлопнул окно. Стекло вылетело, брызнув осколками. Потекла кровь и закапала на подоконник, но ее тут же смыло. Дождь заливал комнату.

Дан вернулся к столу и плеснул на порезы вином. Знала бы жрица, на что пошли дворцовые запасы! Кривя в усмешке рот, перетянул руку салфеткой.

Спальню быстро выстужало – ветер пришел с высоких гор, где никогда не тают ледники. Дан, не раздеваясь, вполз под одеяло и накрылся с головой, прячась от опаловых звезд. Шэт, пусть у него язык отсохнет еще хоть раз заговорить с Оракулом! Слова поперек горла встанут! А то вот так спросишь: «Я – прав?» – и услышишь ответ.

Дан зарычал, сгреб в ладонь связку амулетов, среди которых запутался медный крестик. «Пресветлая! – попросил он. – Пусть мне приснится степь».

Иша действительно была милостива, и Дан ехал по бескрайней серо-зеленой глади верхом на Кысе. Пригревало солнце. Блестели солончаки. Порскали из-под копыт кузнечики. Справа на мышастой кобылке с хитрыми глазами трусил менестрель, гитара висела у него за спиной. Игорь мурлыкал под нос на незнакомом языке. В стороне гарцевал Юрка, и под седлом у него был не старик Увалень, а молодой жеребец, готовый к подвигам. На груди у мальчишки поверх футболки с монстром висели амулеты – дешевые, каких полно на любом торгу Середины, и редкие, принесенные из чужих миров.

Часть III

Глава 21

Воздух прогрелся и загустел, казалось, он пропитан золотистой пыльцой. Поведи голыми плечами, и крохотные искорки прилипнут к коже. Ветер с реки пахнет водой, илистым дном и кувшинками. Звенит неумолчно: стрекочут кузнечики, стрекозы дрожат слюдяными крылышками, даже рыбы всплывают к поверхности и шлепают губами. Весь мир осязаем. Положи ладонь на землю – легкими толчками отзовется топоток муравьиных лапок. Раскинь руки, и почувствуешь, как птицы ложатся на воздушные потоки, ощутишь кончиками пальцев гладкость и шелковистость перьев. Кажется, еще чуть-чуть, и сама полетишь…