Душа и миф. Шесть архетипов - Карл Юнг

Таким образом, старик имеет двойную натуру эльфа (вспомните крайне поучительную фигуру Мерлина). В одних своих проявлениях это воплощение доброго, в других - злого. Затем это опять жестокий волшебник, который из чистого эгоизма творит зло ради него самого. В одной сибирской сказке он появляется в виде злого духа «и на голове у него два озера, где плавают две утки». Он питается человечиной. В сказке говорится о том, как герой и его товарищи уходят на праздник в соседнюю деревню и оставляют дома своих собак. И эти последние, действуя по принципу «кошка из дома - мышкам воля», также устраивают себе праздник, который заканчивается тем, что они набрасываются на мясные запасы. Люди возвращаются домой и устраивают погоню за убежавшими в глушь собаками. Тогда творец говорит Эмемкуту (герою сказки): «Пойди вместе с женой и поищи собак». Но тот попадает в сильную метель и вынужден искать кров в домике у злого духа. Затем следует известный мотив одураченного черта. «Творец» - это отец Эмемкута, а отца Творца зовут «Самосотворенный» потому, что он сам себя сотворил. Хотя нигде не говорится, что старик с двумя озерами на голове завлек героя и его жену в домик, чтобы утолить голод, можно предположить, что какой-то, должно быть, особый дух вселился в собак, заставил их отмечать праздник так, как люди, а после - что противно их природе - убежать, из-за чего Эмемкут должен идти их искать; и что потом герой попал в метель, для того чтобы оказаться в руках злого старика. Тот факт, что Творец, сын Самосотворенного, был причастен к этому, приводит к запутанной проблеме, решение которой мы предоставляем сибирским богословам.

В одной балканской сказке старик дает бездетной царице яблоко, съев которое, она становится беременной и рожает сына; как было заранее условлено, старик становится его крестным отцом. Мальчик, однако, вырастает в противного маленького хулигана, который колотит детей и изводит скот. До десяти лет у него не было имени. Затем появляется старик, вонзает нож ему в ногу и называет его «Принц-Нож». Мальчик захотел отправиться навстречу приключениям, и его отец, после длительных сомнений, отпускает его. Нож в ноге имеет для него жизненно важное значение: если он сам его вытащит, то останется жить, если это сделает кто-либо другой - он умрет. В конце нож приводит его к гибели, так как старая ведьма вытаскивает нож, когда герой спит. Он умирает, но друзья возвращают его к жизни34. Здесь старик выступает в качестве помощника, но при этом также измышляет опасную судьбу, которая легко могла обернуться во зло. Зло ярко проявилось в жестоком характере мальчика.

В другой балканской сказке находим еще один вариант нашего мотива: король ищет свою сестру, похищенную неизвестным. Поиски приводят его к избушке старухи, которая советует ему оставить эту затею. Но одно дерево, увешанное плодами, все время отступает перед ним, уводя от избушки. Когда же дерево останавливается, с его веток спускается старик. Он угощает короля и забирает его в свой замок, где живет сестра короля, ставшая женой старика. Она рассказала своему брату, что старик - это злой дух, который убьет короля. Через три дня король бесследно исчез. После этого к поискам приступает его младший брат, он убивает злого духа в обличий дракона. Таким образом, красивый юноша освобождается от чар и немедленно женится на сестре. Старик, сначала явившийся в виде дерева, очевидно, связан с сестрой. Он - убийца. В приведенном эпизоде он обвинен в том, что заколдовал целый город, сделав его «железным», т. е. неподвижным, жестким и закрытым35. Он держит в плену сестру короля и не дает ей вернуться к родным. Это позволяет заключить, что сестра одержима анимусом. Поэтому старика следует рассматривать, как ее анимус. Однако путь, которым король попал в это владение, и способ, которым он ищет свою сестру, наводят нас на мысль, что для своего брата она имеет значение анимы. Роковой архетип старика, таким образом, сначала завладел анимой короля,- другими словами, лишил его архетипа жизни, олицетворяемого анимой,- и заставил его искать потерянные чары, «труднодостижимое сокровище», делая его таким образом мифологическим героем, высшей личностью, выражением собственной самости. При этом старик исполняет роль злодея и должен быть насильно устранен - но лишь с тем, чтобы появиться в конце в образе мужа сестры - анимы, или точнее, небесного жениха, которая празднует священный инцест, символизирующий союз противоположностей. Эта явная энантиодромия - очень распространенное явление; она обозначает не только омоложение и трансформацию старика, но и намекает на тайную внутреннюю связь добра со злом, и наоборот.

Итак, в этой сказке мы видим архетип старика в облике злодея, погруженный в перипетии и превращения процесса индивидуации, имеющего многозначительное завершение в виде hieros gamos*. В русской сказке о лешем, наоборот, он вначале доброжелателен и готов помочь, но потом не разрешает своему наймиту уйти; главные события сказки связаны с повторяющимися попытками мальчика вырваться из когтей колдуна. Место поисков заступает побег, который тем не менее приводит к завоеванию той же награды, что и храброе приключение -в конце герой женится на дочери короля. Колдун вынужден смириться с ролью побежденного.

*Священный брак (др.-гр.).

4

Териоморфная символика духа в сказках

Описание архетипа не будет полным без упоминания одной особой формы его проявления, а именно - его животной формы. Она относится к териоморфизму богов и демонов имеет тот же психологический смысл. Форма животного показывает, что интересующие нас содержания и функции все еще находятся во внечеловеческой сфере, т. е. по ту сторону человеческого сознания, и соответственно делятся на демоническое, сверхчеловеческое, с одной стороны, и грубое, недочеловеческое - с другой. Следует помнить, однако, что это деление действительно только в сфере сознательного, где оно служит необходимым условием мышления. Логика говорит tertium non datur*, что означает «мы не можем помыслить противоположности в их единстве». Другими словами, в то время как ликвидация упрямой антиномии может быть для нас не более чем постулатом, это отнюдь не так для бессознательного, все без исключения содержания которого парадоксальны или антиномичны по своей природе, в том числе и категория бытия. Если кто-либо несведущий в психологии бессознательного захочет приобрести действительные знания по этому вопросу, я бы мог порекомендовать обратиться к христианской мистике или индийской философии, где можно найти наиболее ясную разработку антиномий бессознательного.

*Третьего не дано (лат.).

Хотя до сих пор старик выглядел и вел себя более или менее подобно человеческому существу, его колдовские способности и духовное превосходство наводят на мысль, что и в добре, и в зле он находится либо вне, либо выше или ниже человеческого уровня. Его животная сторона не предполагает никакой девальвации ни по отношению к примитивному, ни по отношению к бессознательному, так как в некоторых аспектах животное превосходит человеческое. Оно еще не наталкивалось на сознательное, не противопоставляло свободное в своем волеизъявлении Я той силе, благодаря которой оно живет. Будь оно сознательным, оно было бы более нравственно, чем человек. Глубокое учение сокрыто в легенде о грехопадении: это выражение смутного предчувствия, что освобождение Я-сознания было делом Люцифера. История человека с самого начала была конфликтом между чувством неполноценности и надменностью. Мудрость ищет золотую середину и платит за свою смелость сомнительным родством с демоном и зверем; таким образом, она открыта для ложного морального истолкования.

В сказках мы снова и снова сталкиваемся с животными-помощниками. Они действуют как люди, разговаривают человеческим языком и обнаруживают проницательность и знание, недоступные человеку. Исходя из этого, мы можем говорить о том, что архетип духа находит свое выражение в облике животного. В одной немецкой сказке36 говорится о том, как юноша, разыскивающий свою исчезнувшую принцессу, встречает на пути волка, и тот говорит ему: «Не бойся! Скажи мне, куда путь держишь?» Юноша рассказывает ему, что с ним случилось, и волк дает ему волшебный дар - шерстинки из своей шкуры, с помощью которых юноша сможет призвать его на помощь. Это интермеццо разворачивается точно так же, как если бы это была встреча со стариком-помощником. В этой же сказке проявляется и злая сторона архетипа. Для большей ясности я кратко изложу содержание сказки.

Однажды в лесу юноша пас свиней и обнаружил огромное дерево, ветви которого скрывались за тучами. «Что можно увидеть,- сказал он сам себе,- если залезть на верхушку этого дерева?» Целый день он карабкался по дереву, но даже не добрался до веток. На следующий день он продолжил взбираться и к полудню добрался до листвы. Только к вечеру он дошел до деревушки, расположившейся на ветвях дерева. Крестьяне, жившие там, накормили юношу и дали кров на ночь. На следующее утро он стал карабкаться дальше. К полудню он добрался до замка, где жила девушка. Здесь он обнаружил, что дальше лезть нельзя. Девушка оказалась дочерью короля, похищенной злым волшебником. Юноша остается с принцессой, ему разрешено ходить по всем комнатам замка, кроме одной, куда принцесса запрещала ему входить. Но любопытство взяло верх. Он открывает дверь и видит там ворона, пригвожденного к стене тремя гвоздями. Один гвоздь проходит сквозь его шею, два других - сквозь крылья. Ворон просит пить, и юноша, поддавшись жалости, дает ему воды. С каждым глотком выпадает по одному гвоздю, и освободившись, ворон улетает в окно. Узнав это, принцесса очень испугалась: «Это был дьявол, околдовавший меня! Скоро он опять меня заберет!» И действительно, в одно прекрасное утро она исчезла.