Искушай меня в сумерках - Лиза Клейпас

– Ты не увидишь его, – сказал ей Кэм, – пока я не решу, что он достаточно остыл, чтобы прийти к тебе.

– Он никогда не причинит мне боль, Кэм.

– Все равно, сестренка, я собираюсь потолковать с ним кое о чем.

Она переоделась в плиссированное платье бледно-розового цвета с кружевной вставкой и низким лифом, принадлежащее Уин. Так как Уин отличалась более изящным телосложением, платье было несколько тесновато, и грудь так и норовила выбраться из-под кружева корсажа. Зная, что Гарри имел слабость к ее распущенным волосам, Поппи расчесалась и оставила волнистые пряди свободно лежать на плечах блестящей пушистой пелериной.

Снаружи раздался какой-то звук, затем в дверь настойчиво постучали. Поппи резко подняла голову, сердцебиение участилось, а в желудке как будто что-то перевернулось. Отложив книгу, она подошла к двери, повернула ключ и нажала на ручку. В следующее мгновение она оказалась лицом к лицу со своим мужем, стоящим на лестнице одной ступенькой ниже.

Гарри был сам на себя непохож, он выглядел уставшим, помятым дикарем с двухдневной щетиной на лице. Однако подобная неряшливость шла ему, придавая его привлекательности оттенок грубой естественной сексуальности. Он смотрел на нее так, как будто детально продумал, по крайней мере, дюжину различных способов наказания за побег. Его пристальный взгляд заставил ее поежиться.

Глубоко и тяжело вздохнув, Поппи отступила, позволяя ему войти, затем осторожно закрыла дверь.

Тишина угнетала, воздух вибрировал от эмоций, которым она не могла подобрать названия. Под пристальным взглядом Гарри, у нее пульсировало все тело: колени, локти, низ живота.

– Только попытайся еще раз убежать от меня, – прозвучала тихая угроза, – и ты даже не представляешь, что тебя ожидает...

Он продолжал говорить что-то еще о правилах, которым она должна подчиняться, о недопустимости разного рода вольностей, которые он не намерен терпеть, о том, что если ей нужно преподать урок, он с радостью научит ее уму-разуму.

Несмотря на его гневный тон, Поппи почувствовала, как ее накрыла волна нежности. Он словно спрятался в панцирь и выглядел бесконечно одиноким, отчаянно нуждающимся в заботе и ласке.

Повинуясь импульсу, Поппи бросилась вперед, в два шага преодолев расстояние между ними. Ее руки легли на твердый подбородок мужа, она встала на цыпочки, прижалась к нему всем телом и заставила замолчать поцелуем.

Ее нежное прикосновение вызвало в Гарри целую бурю. Его дыхание стало прерывистым, он схватил девушку за плечи и оттолкнул назад, недоверчиво всматриваясь в лицо. Поппи почувствовала его силу, способность переломить ее, если у него возникнет такое желание. Казалось, то, что муж прочел в ее взгляде, заставило его замереть на месте.

Умирая от желания, Поппи решила проявить настойчивость и снова потянулась к его губам. Поцелуй продлился лишь мгновение, Гарри снова оттолкнул ее. Он судорожно сглотнул. Если первый поцелуй Поппи лишил его дара речи, то второй полностью обезоружил.

– Поппи, – хрипло произнес он, – я не хотел причинить тебе боль, я старался быть нежным.

Поппи ласково обняла его за шею.

– Ты думаешь, это заставило меня уехать от тебя, Гарри?

Он замер от ее нежности, губы разомкнулись в безмолвном вопросе, на лице появилось беспомощное выражение. Поппи поймала тот миг, когда муж отбросил всякую надежду понять происходящее.

Со стоном он обнял ее и поцеловал.

Поппи готова была растаять от удовольствия, ощущая жар его рта, чувствуя, как их языки страстно переплетаются. Она пылко ответила на поцелуй Гарри, отбросив все запреты, позволяя ему делать все, что заблагорассудится. Поппи оказалась в кольце его рук. Гарри обхватил ее за ягодицы и притянул к себе еще ближе.

Стоя на цыпочках, Поппи подчинилась его призыву, поддавшись вперед и почувствовав Гарри всем своим телом: сдавленной грудью, бедрами. Он был дико возбужден, его восставшая плоть прижалась к ней и бесстыдно пульсировала так, что любое, даже слабое, движение доставляло огромное наслаждение.

Его губы гуляли по ее шее, заставляя откинуться назад, пока лиф платья не натянулся на грудях. Гарри зарылся носом в ложбинку между ними, нежно лаская языком кожу. Поппи чувствовала его горячее дыхание сквозь белую паутину кружев, его рот увлажнил ее кожу. Неожиданно Гарри впился в ее сосок. Но он был скрыт плотной мягкой розовой тканью. В отчаянии она изогнулась в его руках, желая ощутить его губы на отвердевшей вершинке, как и на всем теле.

Поппи попыталась что-то сказать, возможно, предложить перебраться в спальню, но лишь застонала. Ее колени подогнулись. Гарри дернул корсаж, обнаружив целый ряд потайных крючков. Он расстегнул платье с пугающей быстротой и отбросил его в сторону, оставив жену обнаженной.

Гарри потянулся к ней, повернул к себе спиной и перебросил вперед блестящие локоны. Его губы прижались к ее шее, целуя, покусывая, дразня языком, в то время как руки скользили по груди и животу. Одной ладонью он обхватил ее грудь, нежно пощипывая отвердевшие соски, другая рука пробралась между ее бедер.

Поппи немного подалась вверх, едва дыша от ожидания, когда его рука, наконец, доберется до цели. Она инстинктивно шире расставила ноги, как бы предлагая себя, чем заслужила его довольное урчание прямо в шею. Гарри заключил Поппи в объятия, лаская каждый изгиб ее тела, наполняя своими пальцами, пока она не откинулась назад, вжимаясь обнаженными ягодицами в его возбужденный ствол. Он сумел разбудить у Поппи жажду страсти, удовлетворяя ее пробудившуюся чувственность.

– Гарри, – задыхаясь, проговорила Поппи, – я сейчас упаду.

Они медленно опустились на ковер, словно бросая якорь в водовороте охватившей их яростной страсти. Гарри все еще находился у Поппи за спиной. Он бормотал ей прямо в шею, как нуждается в ней, как восхищается ею. Ощущение мужских губ на обнаженной коже, влажный бархат его рта и покалывания небритого подбородка вызвали у Поппи дрожь удовольствия. Гарри проложил дорожку поцелуев вдоль ее позвоночника.

Поппи повернулась, чтобы добраться до его рубашки. С трудом ей удалось расстегнуть четыре пуговицы. Казалось, пальцы отказывались ей повиноваться. Гарри сдерживал себя, лишь его грудь прерывисто поднималась и опускалась, а переменчивые зеленые глаза ни на миг не отрывались от нее. Он снял свой жилет, кожаные подтяжки и стянул через голову рубашку. Его широкий торс пересекали бугры железных мускулов, покрытые шелковистой светлой порослью. Дрожащая рука девушки нежно скользнула по его груди и опустилась к брюкам, пытаясь нащупать застежку.