Проклятая шахта.Разгневанная гора - Хэммонд Иннес

– Девушка будет со мной, – сказал я. – Прежде чем все это случилось, Менэк назначил меня своим представителем в Италии. Письмо я покажу тебе позже. Если ты хочешь и в дальнейшем получать груз, то должен благополучно доставить меня туда.

Он хмыкнул, однако ничего не сказал.

Кити стала одеваться. Завернувшись в плащ, она кое-как вытерлась пол ним полотенцем. Я сделал то же самое и, надев куртку, сунул в карман револьвер. Перед нами возникли смутные очертания шхуны. Через несколько минут мы были уже на борту, а шлюпку подняли и снова поместили на шлюпбалку.

Тихим голосом были отданы приказания. Паруса перестали хлопать, наполнившись воздухом. Кити пошла вперед, на нос шхуны, и я вскоре присоединился к ней. Позади нас маяк Пендин-Уоч через равные промежутки времени высвечивал острые скалы. Но она ни разу не обернулась. Она смотрела только вперед, наклонив голову навстречу ветру.

Нос шхуны то нырял, зарываясь в волну, то снова поднимался. Я взял Кити за руку. Она слегка дрожала.

– Мы поженимся в Италии, хорошо? – сказал я.

– Поженимся? – Девушка удивленно посмотрела на меня. – Я… я не знала. – Она сжала пальцами мою руку, ее глаза засветились в темноте. – О Джим, – сказала она. – Я так рада.

Она отвернулась и стала смотреть, как шхуна прокладывает себе путь по волнам. Где-то вдалеке нам подмигивал маяк Уолф. А еще дальше, на самой линии горизонта, на секунду показался свет Бишопа, указывая нам путь к новой жизни.

РАЗГНЕВАННАЯ ГОРА

Глава 1

Ян Тучек здорово изменился. Широкие плечи ссутулились, каштановые волосы заметно поредели, пол глазами образовались мешки. Это было странно, ведь ему еще далеко до старости.

– Дик Фаррел! Дружище! – При виде меня он приосанился и расправил плечи.

Протянутая им для рукопожатия рука была холеной, с тщательно отполированными ногтями. В какой-то момент перед моим мысленным взором возник тот прежний Ян Тучек, которого я знал много лет назад.

Он улыбнулся:

– Надеюсь, я нс заставил тебя ждать?

Его энергичное рукопожатие и неожиданная теплота тона напомнили мне события десятилетней давности. Я вспомнил треснувшее ветровое стекло самолета, залитое маслом, пламя, ярко вспыхнувшее, когда я перешел в пике, и голос, звучащий у меня в наушниках: «Думаю, я сделаю это для тебя. Дик». Сейчас я пожимал руку тогдашнего безрассудно храброго чешского летчика-истребителя, с которым свела меня судьба на дорогах войны. Но вскоре воспоминания о прошлом померкли, и передо мной стоял уже совсем другой Ян Тучек – постаревший, с потухшими усталыми глазами директор сталелитейного завода в Пльзене.

– Садись, пожалуйста. – Тучек указал мне на кресло рядом со своим столом.

Секретарь, проводивший меня в кабинет Тучека. – невысокий, юркий человечек с беспокойной улыбкой – вышел и закрыл за собой дверь.

С удивлением я обнаружил, что в кабинете находится еще один человек. Худой долговязый мужчина с лицом, не отягощенным интеллектом, подпирал спиной стену, словно стараясь полностью слиться с ней. Но из-за этих чрезмерных стараний его присутствие становилось еще более очевидным. Поймав мои недоуменный взгляд, Ян печально усмехнулся;

– Видишь, до чего мы докатились здесь, в Чехословакии. Это моя «тень». Он всюду следует за мной.

Мужчина неожиданно проявил признаки жизни:

– Вы говорите по-чешски? Ян Тучек посмотрел на меня.

– Ты не говоришь ни на каком языке, кроме английского? – спросил он, хотя прекрасно знал, что это не так, и, прежде чем я успел что-либо ответить, повернулся к «тени», и быстро сказал по-чешски: – Мистер Фаррел говорит только по-английски. Мы вместе с ним сражались в составе британских войск против Германии. Он приехал сюда в качестве представителя английской фирмы, производящей станки и прочие механизмы. В нашей встрече нет никакой политической подоплеки.

– Я не могу позволить вам разговаривать без переводчика, – ответил долговязый.

– Тогда вам лучше поскорее найти его. – огрызнулся Тучек, – я не собираюсь разговаривать с товарищем по оружию как с посторонним только потому, что вы недостаточно образованны, чтобы говорить по-английски.

Долговязый вспыхнул от ярости, резко повернулся и вышел.

– Ну, теперь мы можем поговорить. – Ян улыбнулся, и я заметил, как блеснули золотые коронки у него во рту. Однако в глазах у него затаились тревога и печаль. – Мы должны поторопиться. С минуты на минуту он вернется с переводчиком. Скажи, где ты остановился?

– В отеле «Континенталь», – ответил я.

– Номер комнаты?

– Сорок четыре.

– Отлично. За мной присматривают только в течение рабочего дня. Ты надолго?

– До пятницы, – ответил я.

– Два дня. Времени совсем мало. А потом куда ты собираешься?

– В Милан.

– В Милан? – В его глазах вспыхнул живой интерес. – Если я зайду к тебе попозднее…

Он оборвал себя на полуслове, так как в этот момент дверь распахнулась и в кабинете появилась «тень», а вслед за ней довольно заурядного вида девушка с красным шарфом и брошкой в виде серпа и молота. .

– Так ты теперь работаешь в машиностроительной компании? – спросил Ян, словно продолжая прерванный разговор. -. А почему ты больше не летаешь?

Я выставил вперед ногу.

– Значит, лишился ноги, – сочувственно произнес он, прищелкнув языком. – Выше колена?

Я кивнул.

– Но ведь это не могло заставить тебя прекратить полеты?

– Конечно, – ответил я и, чтобы избежать дальнейших вопросов, тут же добавил: – Сейчас очень серьезная конкуренция, множество молодых и здоровых летчиков ходят без работы.

– Понятно, – сочувственно сказал Ян. – Но когда же это произошло? Когда моя эскадрилья улетала на континент, с тобой ведь все было в порядке.

– О, это случилось гораздо позднее. В Италии. Меня подбили около местечка Фуга-Пасс, это между Флоренцией и Болоньей.

– Затем ты находился в плену?

– Около года, – ответил я. – Они сделали мне три операции.

– Три? – Его брови полезли на лоб. – Но для ампутации достаточно одной.

У меня на лбу выступила испарина. Сколько лет прошло, а я нс мог забыть леденящее прикосновение скальпеля и скрежет медицинской пилы.

– Им же нужно было меня оперировать. – словно издалека услышал я свой голос. – Ногу можно было спасти. – Я вдруг разговорился, а Яну это было, судя по его отсутствующему виду, неинтересно. Здесь, за «железным занавесом», то, что случилось со мной, казалось, не имеет никакого значения.

– Тогда зачем же они это делали? – спросил он.