Случайный контракт - Наталья Ручей

Тот пожимает плечами.

— А что мне у него узнавать? Справки я навел, еще когда они по паркету кренделя вырисовывали. Имя у него подходящее… — Он бросает в сторону взгляд: видимо, мама подает какие-то знаки. — А, да, есть один важный вопрос. Ты имеешь какое-то отношение к аристократии?

— Вот! — подхватывает радостно мама.

Ой, я забыла предупредить Алекса об этом пунктике папы. Конечно, он для него важный, только когда папа этого хочет… И все-таки нужно было сказать.

Воронов не тушуется, не удивляется, даже не берет паузу на раздумья.

— Моя бабка как-то рассказывала, — говорит он, — что, когда она была совсем юной и работала в поле, мимо проезжал царь в карете.

Пауза.

Мамино изумленное восклицание.

Папин тяжелый взгляд.

И вердикт, выданный с легкой усмешкой:

— Подходит.

Мама пытается что-то сказать, но связь прерывается. Папа узнал все, что хотел. Отдых без нас продолжается.



Я перевожу дух после общения с родителями, бросаю благодарный взгляд в сторону Воронова и считаю, что нужно ему кое-что прояснить.

— Они в Новой Зеландии. Большая разница во времени. Но больше они не позвонят. Я имею в виду, спонтанных звонков больше не будет.

Воронов, успевший откинуться на подушках, неохотно поворачивает ко мне голову.

— Намекаешь, что я могу уходить?

Я развожу руками. Ну а зачем ему здесь оставаться?

— Использовала меня в своих целях, — вздыхает он. — Перебила сон, а я ведь уже настроился спать, когда уходил. Если до этого мое настроение только угрожало испортиться, то теперь даже и не знаю, как точнее его описать.

Он хмурится, пытаясь подобрать слова поточнее. При этом его ворчание пробуждает во мне сострадание. Или совесть. Ну действительно. Он мне помог. И вообще, со своей стороны договор не нарушает. А я даже не стараюсь его соблюдать, а ведь подписывала.

— Над твоим настроением я сейчас поработаю!

— Правда?

Он с готовностью скидывает с себя одеяло и заинтересованно разворачивается ко мне всем корпусом. Его надежды более чем понятны, но я возвращаю одеяло обратно.

— Сомневаюсь, что твое настроение сильно улучшится, если ты начнешь мерзнуть, — поясняю ему свои действия, но сама сажусь на кровати, а то как-то слишком интимно у нас получается. — Я расскажу тебе какую-то забавную историю. У меня их знаешь сколько в запасе?

— Любопытно, — тоном даже без толики того самого любопытства отзывается Воронов.

— Сейчас… — не обращая внимания на его недоверие, заверяю я. — Только вспомню какую-то посмешнее…

Так, ну эти про школу. Вряд ли ему будет интересно так глубоко закапываться в мое детство… А эта произошла в универе, но тут не столько смешно, сколько стыдно… Из последних вспоминается только про «борщевой набор», который пристраивал брат, но на ночь пугать бессердечно.

— Сейчас, — обещаю я, — я решила, что лучше это будет какой-нибудь смешной анекдот.

Воронов молчит, и я стараюсь хоть что-то припомнить, а то вот, ждет человек, даже дыхание его становится тише.

А если этот?.. Мысленно прокручиваю его и откидываю: не смешно, понятия не имею, почему засел в памяти. А этот?.. Тоже какая-то ерунда. А этот вроде бы и веселый, и пошлый, жестоко так дразнить человека.

В общем, в итоге я прихожу к неутешительному выводу, что не знаю смешных анекдотов. И пусть это безжалостно — отпускать Воронова в таком настроении, но выбора нет.

— Знаешь, похоже, что я…

Повернув голову, смотрю на тихо спящего Воронова. Руки за головой, дыхание ровное и глубокое. Спит. Точно спит, и давно.

И что делать? Будить? Вряд ли его настроение станет лучше. Есть выход надежней и проще.

Кровать большая, Воронов даже не шевелится, на удивление, места занимает немного.

— Ну ладно, — шепчу я и устраиваясь на своей половине.

Накинув на себя одеяло, тихо радуюсь, что до анекдотов мы не успели дойти. А то еще навесил бы мне штраф.

— Спокойной ночи, — шепчу и переворачиваюсь на другой бок. — Будем считать, что я обеспечила тебе благостное настроение.

Правда, сделала это во вред себе. Только окунусь в сон — как на мне оказываются руки Воронова. Причем он себя явно не контролирует: то на мой живот их пристроит, то значительно выше.

— Лучше бы ты храпел, — ворчу я.

В конце концов так выматываюсь, что все-таки засыпаю. Как итог — утром я просыпаюсь в обнимку с хозяином этого дома. Одна его рука, задрав мою майку, греет живот. Вторая каким-то образом сместила подушку и заменила ее. Но будит меня явно не это. И даже не горячее дыхание у меня за спиной, которое становится тише, стоит мне шевельнуться.

— Привет… — хриплый со сна мужской голос касается моей шеи.

— Привет. Знаешь, я все-таки вспомнила анекдот.

— Неужели? Значит, не зря я остался.

Я пытаюсь чуть отодвинуться, но Воронов делает вид, что потягивается, и прижимает меня обратно. Его дыхание начинает скользить у меня по плечу, бретелька падает… майка задирается выше…

— Плывет судно. Матрос на яхте решил половить рыбу. Закинул удочку и поймал золотую рыбку.

— Какой проворный… — хмыкает Воронов, и моя майка сдвигается еще на сантиметр выше. — Обычно с золотыми рыбками все гораздо сложнее.

— А рыбка ему говорит: «Отпусти меня, я любое твое желание исполню!»

— Вранье. — Пальцы Воронова принимаются рисовать на моей коже узоры и раздвигать для рисунка пространство. — Если ее отпустить, так и останешься один на один со своими желаниями.

Ну, о каких желаниях речь, мне понятно. Я их вполне себе ощущаю.

— Матрос посидел, подумал…

— Идиот. Тянет время, а ведь рыбка сама готова, если поймалась.

— …И решил: любимая работа есть, жена есть, любовницы в каждом уголке света…



— Жить он будет весело, но, скорее всего, недолго.

Я давлю смешок и продолжаю:

— И говорит матрос: «Слушай, рыбка, мне ничего не надо. Я тебя отпущу, а ты выполни желание первого, кто утром выйдет на палубу». Через полчаса на