Дата собственной смерти. Все девушки любят бриллианты (сборник) - Анна и Сергей Литвиновы

«Надежды на расслабляющий секс не оправдались. Жаль».

– Вот как?! Паранойя?! Что ж, тем лучше. Тогда меня оправдают!!

В Дениса полетела пепельница. Она врезалась в стену над кроватью, осыпалась сверху осколками.

– Пошла вон, факанная дура!

Вот он и не сдержался. Вспылил – во второй раз, кажется, за весь год. Но лучше уж прикрикнуть, чем выслушивать вздорные обвинения.

Майя ахнула, на глазах у нее навернулись слезы. Она развернулась, схватила с кресла халатик, выскочила из комнаты, хлопнула дверью.

Денис осторожно, чтоб не порезаться, спустил ноги с кровати, сунул их в ботинки (тапочек у него здесь, в доме отца, естественно, не было).

«Надо собрать осколки. А то еще порежусь ночью. Что бы мне приспособить под совок?.. И куда, интересно, она убежала?»

Странно, но после бурной ссоры на душе почему-то стало покойно, словно он хорошим сексом позанимался.

Наташа

Наташа и Рита слышали отдаленный шум ссоры, доносящийся из комнаты брата.

– Ого, – сказала Наташа, когда полетела и разбилась пепельница. – Чего это они?

– Майка, наверное, бесится.

Затем по коридору, а потом по лестнице простучали злые босые ножки Майи – и смолкли на первом этаже, в гостиной.

Сестры сидели в комнате Наташи: она на постели, а Рита, свернувшись в клубочек, в кресле.

– Как они вообще: ладят друг с другом? – спросила Наташа, имея в виду Дениса с Майей.

– Ну, ты спросишь! Откуда мне знать? Я в Лондоне живу, он в Москве.

– Мало ли, – пожала плечами Наталья. – Может, он писал тебе. Или по телефону говорил.

– Писать мне, конечно, Денис не писал…

– Да он, по-моему, никому не пишет… – вставила Наташа. – Даже по «мылу»…

– …А по телефону – разве будут мужики обсуждать свою семейную жизнь по телефону? Он-то и звонил мне раза три за все годы. Каждый разговор – по три слова. «Как дела? – Нормально. – Завтра мой заместитель едет в Лондон, тебе не надо что-нибудь передать?» Вот и все разговоры.

– А как ты, вообще, живешь-то там, сестренка?

– Ох, не спрашивай, – вздохнула Маргарита. – Давай лучше покурим.

– Я бросила, – равнодушно пожала плечами Наталья.

– Зачем?! – удивилась сестра.

– Там, на моем проклятом острове, сигареты пять долларов пачка. А у меня зарплата была двести баксов. Кормежка бесплатная, конечно. А вот сигареты – шиш. К тому же строгий запрет: при гостях не курить. Как в пионерлагере, прятаться нужно было.

– Круто ты попала.

– Все уже. Как попала – так и вырвалась. Пришлось уволиться.

– Почему?

– Не хотели отпускать к отцу на похороны.

– Вот сволочи! И что ты теперь будешь делать?

– Понятия не имею.

Рита встала с кресла, достала из сумочки пачку сигарет, отошла к окну, приоткрыла створку, со вкусом закурила.

– Ничего, что я тебя отравлю?

– Ничего. Только комаров мне не напусти.

Разговор не клеился. Слишком много времени прошло после последних задушевных бесед между сестренками. Ох, давно это было – кажется, так давно, что даже непонятно: было ли вообще?

– А что ты про все это думаешь? – Рита обернулась к Наталье и обвела руками перед собой – та, несмотря на неопределенность жеста, поняла, что имеет в виду сестра. Однако на всякий случай переспросила:

– Про отца и Тамару?

– Да.

Маргарита выдохнула дым прямо в комнату, Наталья брезгливо замахала рукой, отгоняя его.

– Прости.

– Ничего… Отца, конечно, жалко. Знаешь, я с самого начала чувствовала, когда он маму бросил и с этой стервой связался: не будет у него счастья.

– Значит, жалеешь его?

– Конечно, жалею.

Рита отвернулась от окна, затянулась последний раз, загасила сигарету в пепельнице и с вызовом, выпятив подбородок, произнесла:

– А я вот – не жалею. Нисколечко. И даже думаю: хорошо, что он умер.

– Да что ты такое говоришь! – ужаснулась Наталья.

– Да. Очень хорошо. – Озлобленно повторила Рита. – Только жалко, что слишком поздно. И жалко, что перед смертью не мучился совсем. «Бах!» Взрыв прогремел – и готово, душа уже на небесах. Всего шесть секунд – жаль, что так быстро.

– Нельзя так говорить… – пробормотала пораженная и смущенная Наташа.

– Можно! – яростно прошипела младшая сестра. – Я никогда не забуду, что он нашей маме сделал! Все то зло, что он ей причинил! Он, наш папаня, – мерзавец, ублюдок, сволочь! Ты знаешь, почему я училище бросила, за Пита вышла и в Англию уехала? Я тебе не говорила, нет? Чтобы от него, от отца, держаться подальше! Видеть его не могла! Слышать ничего о нем не хотела!

– Закрой окно, – хмурясь, произнесла Наталья, – а то дует и комары налетят.

Рита в сердцах хлопнула створкой окна.

– По-моему, ты зря себя накручиваешь, – пожала плечами Наташа. – Мало ли что в жизни бывает. Все мужики, как им полтинник стукнет, бесятся. Кризис среднего возраста. Ну, ладно, случилось: ушел он от мамы. Зачем уж так на него злобиться? Не по-христиански это. Надо понять его и простить. Тем более, он нам отец все-таки. К тому же только что умер. Может, его душа еще где-то здесь витает.

– Вот и пусть слышит! Никогда ему ничего не забуду и не прощу. Что он с мамой сделал! Ведь она сгорела, как свечка! За три года сгорела!.. И на кого он ее променял? На эту змею тонконогую, насквозь фальшивую. Правильно, что ее убили! Правильно! И не в деньгах тут дело. Совсем не в деньгах! Просто Бог – он правду видит. И все по справедливости судит. И каждого награждает по делам его. Вот он Тамарку и вознаградил. Собаке – собачья смерть. Гореть ей в аду! А деньги, наследство и прочие алмазы в каменных пещерах – это тьфу, мишура, плюнуть и растереть.

– Ты, я смотрю, – стараясь быть ироничной, проговорила Наталья, – так озлоблена, что прямо убить их готова – если б они уже не умерли… Так, может, это ты их обоих грохнула?

– Может, и я.

Рита проговорила эти слова тихо, уверенно и спокойно скрестила руки на груди.

– Ритка! – ужаснулась Наташа. – Да что ты такое говоришь?!

– А что? – с вызовом произнесла младшая сестра, вздергивая подбородок. – Не похожа я на хладнокровную убийцу?

– Да что ты несешь такое? – прошептала Наталья.

Сестра выглядела настолько убедительной в собственных словах, что на секунду закралось страшное подозрение: а вдруг это и вправду она?

– Ну, – с насмешливым вызовом продолжала Рита, – и что ты будешь делать, если я тебе скажу, что эти два убийства, отца и Тамарки, организовала я? А? Выдашь меня властям? Отречешься от меня? Осуждать будешь?

– По-моему, ты, Маргарита, не в себе, – сухо проговорила Наталья. И, пытаясь перевести разговор в шутку, усмешливо добавила: – Что ты там курила? Гашиш?

– Господь иной раз не успевает сам грешников карать, – не отвечая ей, с таинственной полуусмешкой произнесла Маргарита. – Иногда человеку приходится помочь Богу установить справедливость.

«По-моему, у нее не все с крышей в порядке, – озабоченно подумала Наталья. – Рехнулась на почве последних сильных переживаний. Или от муженька, придурка, заразилась. Говорят, психические заболевания тоже бывают заразными. А Пит ее – явный шизо».

– Ну, предположим, – рассудительно сказала Наташа, стараясь вернуть сестричку на рельсы здравого смысла. – Предположим, ты вчера ночью зарезала гадюку Тамарку. А как ты могла отца-то убить? Когда его взорвали, ты в Англии была!

– Да, я была в Англии, – холодно улыбнулась Рита. – А ты не знаешь, что здесь, в России, убийства заказывают? И стоит недорого. Всего десять штук зеленых. Даже я могу себе это позволить.

– Ага, заказывают. Из Англии – по телеграфу, – мрачно пошутила Наталья.

Ей начал надоедать их «задушевный» разговор, попахивающий безумием. В виновность сестренки она по-прежнему не верила ни на йоту.

– А ты знаешь, моя дорогая, что я три месяца назад была в Москве? Инкогнито.

– Зачем?

– Затем, чтобы как раз все организовать.

– Ну да… – недоверчиво протянула Наташа.

– Хочешь, я тебе паспорт покажу? Там все отметки: когда въехала в Россию, когда отбыла… Я майские праздники здесь провела, а никто об этом не знал. Я как раз все и устроила.

– Ерунду ты говоришь, Маргарита.

– Ох, Наташка! – неожиданно страдающим тоном произнесла Рита и порывисто бросилась в ее объятия. – Если б ты знала! Если б ты знала, как мне тяжело!

Наташа обняла сестру и ласково и осторожно погладила по плечу.

– Ничего, Риточка, ничего, все пройдет, все обойдется…

Рита всхлипнула, по ее щекам полились слезы.

Инков

Заместитель убитого Конышева уже спал, когда вдруг прозвонил его мобильный телефон.

Инков нашел себе приют в одной из многочисленных гостевых комнат хлебосольного дома Конышевых. Он, кстати, единственный из гостей в точности знал, почему покойный Борис Андреевич устроил столько помещений для гостей.