Власть и совесть. Политики, люди и народы в лабиринтах смутного времени - Рамазан Абдулатипов

Почему-то в философской литературе понятия равенства и справедливости часто стоят рядом. Мне же представляется, что это совершенно различные категории. Потому что равенство невозможно, а справедливость должна существовать. Равенство невозможно, потому что нет людей одинаковых. А справедливость должна проявляться по отношению к любому человеку, независимо от его положения. Если бы справедливость и истина совпадали, то воцарилась бы величайшая гармония человеческого бытия и межличностных отношений. Но, к сожалению, справедливость и истина редко совпадают. Справедливость – понятие изменчивое, конкретно-историческое, очень субъективное. Справедливый человек чаще всего неугоден, потому что большинство людей воспринимают справедливость только в форме собственной пользы. Справедливый человек – это тот, кто при оценке того или иного деяния забывает о собственной выгоде, о собственных интересах и о собственном благополучии. Во всяком случае, не выносит их на первый план. Справедливость – это один из самых тяжелых грузов, которые человек может взвалить на плечи. Справедливость – это высокий уровень проявления честности и еще в большей степени – мужества. И знание предмета.

Настоящая справедливость должна быть закреплена силой и мудростью. Несправедливость – это то, что больше всего растлевает людей в правовом и нравственном отношениях. Там, где господствует несправедливость, там зачастую мужественные люди становятся беспомощными, а беспомощные и трусы обретают статус мужественных.

Справедливость должна всегда идти в ногу с истиной. Нельзя творить и утверждать справедливость, не храня собственное достоинство. Проявление несправедливости – это прежде всего оскорбление собственного достоинства. И поэтому чаще всего несправедливость творят бесчестные люди.

Нравственный человек отличается от безнравственного тем, что он может дозировать меры свободы. Если научиться видеть в человеке прежде всего достоинства, то любимых людей окажется гораздо больше, чем нелюбимых. Любовь – это ангел, вселившийся в нас для очищения души и для пробуждения наших лучших качеств. Мы любим и нас любят не потому, что мы обладаем достаточным основанием для этой любви. Мы чаще всего любим свой идеал, который приписываем другому человеку. Любовь кончается не потому, что человек изменился, а потому, что изменились его представления об идеале.

Это говорит о том, что человек любит всегда похожих на себя, соответствующих собственному идеалу. Отсюда проистекает путь к отцу и матери, братьям и сестрам. Любовь – это высочайший уровень доверия к другому человеку.

Любить и ненавидеть надо уметь. Как любовь облагораживает и обновляет человеческую душу, так ненависть истощает ее. ненависть может быть нравственной реакцией души на безнравственные поступки. Дар радости, как и дар любви, посещает не всех. Нравственного человека можно определить по тому, что для него является радостью, а что – огорчением. Ни от чего так не грустит сердце, как от воспоминания о прошедшей радости.

Сейчас много и часто говорят о милосердии. И тут далеко не все однозначно. Милосердие тоже имеет границы, где сострадание переходит в жалость, которая может оскорбить достоинство того, кто страдает. В бедной дагестанской школе на подоконниках лежали пакеты с «гуманитарной помощью» из Америки. Дети отказались от нее, посчитав оскорбительной.

Можно завидовать случайному везению, случайному богатству. Но можно завидовать и тем достижениям, которые дались умом человека, его собственным трудом. Это зависть особого рода, зависть – как неудовольствие души тем, что другой достиг чего-то большего, чем ты сам.

Почему-то зависть часто рассматривают как явление отрицательное в нравственном плане. Я же думаю, что зависть, которая побуждает к достижению того, чего достиг другой человек, и стимулирует творческую энергию, несет и положительные начала.

Зависть может носить порой и групповой характер. Она может проявляться в одной семье по отношению к другой, культивироваться в одном сообществе или нации по отношению к другим. Это не безобидная зависть, особенно если она камуфлируется под патриотизм, затрагивает сферу жизненных интересов нации.

О патриотизме сегодня говорят очень много, но вкладывают в это слово совершенно различные понятия. Я же считаю, что истинным патриотом может называть себя человек, не только готовый жертвовать собой ради Отечества, ради своего народа, но который находит решения, облагораживающие свое Отечество и свой народ. Патриотизм – это повседневное творчество души во имя своего народа и своего Отечества, но при этом (что очень важно!) не оскорбляющее патриотическое достоинство других народов и других отечеств.

Истинный патриот стремится к благу не только своего народа и своего Отечества, но и своих соседей, ибо благополучие твоего народа и твоего Отечества в значительной степени зависит от благополучия этих соседей.

Г. Лессинг. Я… вполне убежден, что ни один народ в мире не одарен какой-либо способностью преимущественно перед другими…

Патриотизм невежественного и злого человека не возвышает, а оскорбляет народ и Отечество. Л. Н. Толстой сказал, что эгоизм семейный более жесток, чем эгоизм личный. Я бы хотел добавить, что национальный эгоизм в тысячу раз более жесток, чем семейный эгоизм. Национальный эгоизм оправдан до тех пор, пока это не перерастает в пренебрежение к другим народам, наступление на их интересы и потребности. Один из мудрецов сказал, что придет день, когда мы убедимся, что в наиболее личном заключено самое общее. Точно так же придет день, когда личный суверенитет и личные права человека, в том числе и национальные права, и национальный суверенитет, станут более значимыми, чем право национального самоопределения народа.

Этническая диктатура оказалась не лучше, чем диктатура классовая. Национальные эгоисты больше всего жалуются на ущемление своих национальных интересов, и это потому, что они повседневно склонны ущемлять национальные интересы других и в этом видят суть межнационального общения. Народ не терпит отчуждения и ограниченности, он нуждается и физически и духовно в общении с другими народами и нациями. Только человек, научившийся любить свое Отечество и свой народ, умеет уважать другие народы. В культуре, в обычаях и традициях народов больше общего, чем специфического. Лишь глупец, национальный эгоист видит только специфическое и противопоставляет свой народ другим народам, тем самым ущемляя свой собственный народ, замыкая его в узкие рамки эгоизма.

Нет народа, который познал бы все истины, нет народа, который достиг совершенства во всех сферах культуры и нравственности. Только сообща создается цивилизация. Каждый народ является носителем не только национальной, но и общечеловеческой культуры.

Национальная ограниченность сужает творческое пространство обогащения и развития национальной культуры, умаляет ее роль как носительницы мировой культуры. Патриотизм всегда обращен лицом к общечеловеческим ценностям. Некоторым кажется, что сказать правду легче всего. Думаю, для этого требуется огромное мужество. В меркантильном смысле самый непрактичный человек – это тот, кто говорит правду. Знаю по себе. Но бывают в жизни моменты, когда не сказать правды требуется большое мужество. Чем больше человек позволяет себе роскошь говорить правду, тем больше у него появляется врагов. Тот, кто изрекает правду, становится хозяином этой правды, а тот, кто изрекает ложь, становится ее слугой.

Ложь, как наркотик, может принести лишь временное облегчение, но впоследствии отяготит страдания и превратит недуг в хроническую болезнь. Широко известна притча о том, как один шутник иногда выбегал из дома и кричал: «Горим, горим, горим!» Все тотчас же бежали к нему на помощь, а он от души над ними смеялся, уверенный, что хорошо пошутил. Но однажды у него в доме действительно случился пожар, и он звал на помощь. Но никто не откликнулся, потому что думали, что он шутит. Его дом сгорел. Такая же судьба ждет человека, который стал добычей лжи. Лжецу чуждо понятие настоящей дружбы, ибо он способен к возведению на человека напраслины.

Демокрит. Любящие порицать других неспособны к дружбе.

Дружба – это стремление воспроизвести себя, а значит, свои симпатии и антипатии, свое понимание добра и зла в других, стать похожим на других и одновременно найти похожих на себя. Чем меньше друзей, тем больше мудрости в дружбе, тем меньше она растворена лишь в общении. Дружба – это, как правило, продолжение наших привычек, ценностных ориентаций в других людях. Ценность дружбы – в ее стабильности и верности. Чем меньше дружба сковывает человека в общении с другим человеком, тем больше позитивного пространства в самой дружбе. Такое пространство можно расширить за счет соучастия в доверии.