В окопах времени - Борис Орлов

— Семен Константинович, тут же бои были в войну! Со всей России приезжают, каждый год выкапывают бойцов, целые дивизии лежат, можно ли? — Крепко сбитый тракторист с черным, как у негра, лицом сдвинул кепку на макушку.

— Тебе за что деньги платят, Коля? За рассуждательство или работу? — инженер, оторвавшийся от карты, строго взглянул на тракториста. — Самого мэра распоряжение! Нам подряд сдать надо.

— По своим поедем, как фашисты, — еле слышно произнес Николай и, сквозь зубы сплюнув, полез под трактор, регулировать сцепление. Его негромкий протест, по всей видимости, разделяли и остальные восемь рабочих, столпившихся кучкой и насупивших брови.

— А ну как подорвемся, Семен Константинович? Тут же железа военного выше крыши! — крикнул кто-то из трактористов.

— Добро из группы разминирования получено, — отмахнулся инженер. — Нет тут ни хрена. Повытаскали все на чермет. Давай по тракторам!

Работяги почему-то не двинулись с места.

— Да вы что? Охренели, я смотрю? Да тут все перекопано за десять лет! Сейчас из администрации приедут, журналисты, начало строительства мусорного полигона смотреть! — инженер брызнул слюной, и лицо его исказила злость. — Знали, куда ехали… Не нравится? Валите отсюда к едрене фене, другую бригаду найду. На сотню баксов таких еще пучок найду!

Помявшись, трактористы полезли по своим машинам…

…Инфарктное сердце выскакивало из груди, а плохо видящие глаза застилала пелена отчаянья.

— Пооодоооооооооождитееееееееееее…

Митька, задыхаясь и тяжело кашляя, встал перед шеренгой желтомордых, оскалившихся словно хищники, тракторов.

— Эй, полоумный, тебе жить надоело? — инженер, сунув в папку карту, ринулся навстречу. — Ты еще кто тут такой?

— Воевал я тут… — прерывисто дыша, почти шепнул Митька. А потом не выдержал и сел на сухую землю, стараясь унять дрожь в теле.

— И что? — пожал плечами инженер.

— Так это…

— Что это? Говори! — нетерпеливо крикнул инженер. И поморщился. От старика плохо пахло кислым потом.

— Тут же кладбище! Тут же мы, то есть они лежат! А вы их тракторами…

— Да их уже давно всех выкопали и перезахоронили, отец, — Семен Константинович оглянулся на высунувшихся из кабин трактористов и махнул рукой — мол, нормально все. — Иди-ка домой! А нам работать надо, отец! А кого найдем если — похороним!

— А что вы тут делать-то будете? — как-то неуверенно, но с надеждой посмотрел Митька на начальника.

— Полигон мусорный…

Вдали показалась кавалькада черных машин, несущихся к опушке.

— Мать твою… Начальство! — Инженер шарахнулся в сторону. — Вали отсюда, старик! Не до тебя! Мужики, ждите там! Сейчас мэр речь давать будет! Потом он рукой махнет, и начинайте!

Дед зашелся сухим кашлем и присел на лежащий неподалеку валун:

— Сволочи же… Сволочи… Свалка… Фашисты!

Как чертики из табакерки, из машин высыпали охранники мэра и его свиты, все как один в хороших костюмах и темных очках. Мэр не спеша, степенно и чинно, вылез из машины и в сопровождении начальника УВД, директора строительной компании и своры более мелких чиновников двинулся к тракторам.

— Ну что, Александр Петрович, по срокам, как обещано, не затянете? — голос мэра отличался покровительственно-снисходительными нотками, которые характерны для человека, привыкшего повелевать и командовать.

— Да ну что вы, Владилен Степанович, к осени построим! Образчик лучших европейских стандартов! — вышагивал рядом вальяжный директор строй-компании.

Сейчас они под камерами скажут речь, а потом поедут на дачу к директору. Отмечать удачный откат и распил… Шашлык и коньяк готовы, да и девочки тоже…

Защелкали фотоаппараты и потянулись микрофоны.

Мэр открыл папку.

— Шановнэ громадяне! — по-украински он говорил с трудом, что, впрочем, было неудивительно. Мало кто в Крыму умел говорить на внезапно ставшем государственным суржике. Но для телевидения надо было говорить на официальном языке. Голос мэра или пропадал в порыве летнего ветра, или разносился по полю. — Шановни товарищи. Сьогодни ми починаемо будивнитство смитно полигону, так необхидного для нашого миста…

— Отец, ты иди домой, а? Или хочешь, проводим, тебе плохо, дед? Что молчишь? — участливо подошел один из трактористов к старику.

— Плохо, — кивнул Митька. — Вот здесь болит. Дышать неможно. Жмет и давит.

Он коснулся морщинистой рукой левой половины груди.

— Дед, это сердце, подожди, я аптечку из машины притащу.

— Сердце, — снова кивнул, сгорбившись, старик. — От стыда…

— От какого стыда? — удивился тракторист. — Ты чего, дед?

— За этих стыдно. Скажи, за что я тут кишки разбрасывал? — старик махнул головой в сторону пестрой толпы и, закрыв лицо руками, беззвучно затрясся.

— Ну, ты это… Отец… Дед… Батя… Не расстраивайся, — грязная рука в мазуте потрепала старика по плечу. — Иди-ка и впрямь домой, а?

В этот момент директор строительной компании закончил свою речь:

— Будьмо ж совмистно боротися за звання самого чистийшого городу Украини!

Потом он вытер пот со лба и кивнул инженеру. Тот дал отмашку бригадиру.

И тракторист побежал к своему бульдозеру.

Мэр дал отмашку, и трактора, опустив ножи, зацепили край поля, выворачивая коричневые пласты земли.

У Митьки помутнело в глазах, он покачнулся и едва не свалился в малозаметную ямку около валуна. Заплывший окопчик со времен войны.

Уцепившись старческой рукой за землю, он вдруг увидел торчащий из земли ребристый бок «лимонки». Митька выдернул ее из бруствера — такого же старого, как он сам, — с трудом приподнялся и заковылял навстречу тракторам. Почти как тогда, в сорок четвертом, под Джанкоем. Только тогда танки были… И голова стала ясная, как тогда…

— Стоооооооооойте, стоооооооооооойте! — старик встал перед тракторами, растопырив руки и сжав кулаки.

— Это что за дед? — выпучив глаза, прошипел мэр. Праздничный сценарий неожиданно сломался. — Что за дед, говорю?

— Что за дед? — как попугаи, по цепочке передавали чиновники вопрос своим подчиненным.

— Ветеран это наш, воевал в этих краях, Дмитрий Сергеевич Соколовский, — громко сказал один из репортеров местной газеты, чем заслужил недобрый взгляд одного из заместителей мэра, прервав цепочку, созданную субординацией.

Камеры и фотоаппараты, как по команде, предвкушая сенсацию, повернулись в сторону старика.

Кивок мэра, и дипломатично изогнувшись, лощеный, как кот, заместитель, показав кулак пытающемуся спрятаться за спины трактористов инженеру, подскочил к старику.

— Дорогой Дмитрий Сергеевич, пойдемте в сторонку, и вы расскажете, в чем суть проблемы.

Старик было качнулся, влекомый чиновником, но тут же встал обратно, заметив движение трактора.

— Суть, а суть в том, что вы зажравшиеся и жадные — и не махай! Не махай на меня руками! — захватили все у нас в стране и страну тоже! Но вам, гадам, и этого мало! — По лицу старика снова потекли слезы. — Вы же сволочи! Вы же на самое святое! На могилы! Отцы тут ваши! Деды! А вы!

— Не снимать, не снимать, я сказал! — начальник милиции дал знак подчиненным, и они, как цепные псы, сложив руки за спиной и встав по периметру, перегородили обзор журналистам.

Мэр поморщился и заерзал, наливая красной краской толстые щеки.

— Уведите его в сторону.

Охрана мэра побежала к старику.

Сочувствующие взгляды работяг и прессы.

Лишь заместитель мэра, пытаясь сгладить ситуацию, лично раздавал приказы и указания, какие-то смешные и нелепые.

Старик почему-то успокоился, даже перестал плакать, словно покоряясь силе, и сник…

На секунду. На мгновение.

А потом чуть-чуть разжал дрожащий кулак и сам пошел навстречу охранникам.

Те словно споткнулись о невидимую стену, увидев в руке старика гранату.

— Стоять! Стоять, я сказал! — начальник милиции задергал кобуру.

Но старик — нет, не старик, солдат — только хищно ощерился на окрик и зашагал чуть быстрее. Двести метров разлета! Хватит на всю свору!

Толпа многоголосно завизжала.

— Стоять! — зычный окрик перекрыл и скороговорную речь заместителя, и истеричные вопли журналисток, и даже забухтевших в рации милиционеров.

Все замерли лишь на секунду, чтобы потом впасть в шоковое состояние.

— Митька! Гранату выбрось! Все равно взрыватель сгнил…

Стоящую группу плотным кольцом окружили люди в военной форме. В форме времен Великой Отечественной войны. Как они появились и откуда, никто из присутствующих не заметил. Вскинувшие было руки с пистолетами охранники, привыкшие, как собаки, реагировать на любое изменение ситуации, так же быстро изменили решение под еще один командный приказ: