Ненависть и ничего, кроме любви - Любовь Романова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так и должно было случиться, а я лишь оттягивала неизбежное. Едва его губы накрыли мои, я окончательно поняла, что пути назад не будет. Марк целовал как никогда раньше – властно, подчиняюще. Его пальцы сомкнулись на моем затылке, болезненно оттягивая волосы, а губы впивались в мой рот. Он поглощал каждый мой выдох, перекрывая воздух, а я задыхалась в сладостном томлении. Его дыхание, частое и шумное, обжигало кожу. Марк едва прикусил мою нижнюю губу и, воспользовавшись кратким мигом моего ошеломления, углубил поцелуй, с этой секунды окончательно потерявший любые намеки на нежность, став грубым и властным.
Его руки проникли под тонкий слой пальто и сомкнулись на моей талии, подталкивая назад, вплотную притесняя к автомобилю. Теперь отступать некуда.
-Наконец, - произнес он на одном дыхании.
Действительно!
Я чувствовала себя словно достигла какой-то цели, которая изводила меня долгое время, как будто покорила вершину или поставила олимпийский рекорд. По телу с бешенной скоростью разлетались мощнейшие электрические импульсы, заставляя дрожать от малейших касаний их источника, и скапливались в животе, посылая ударные волны удовольствия, словно фейерверк. И если в первые секунды я прислушивалась к своим ощущениям, опасаясь открыть внутри себя страх или неприязнь, то сейчас я полностью отдалась удовольствию.
Ладони Марка перемещались по мне столь быстро, будто он и сам не мог найти им места: то они ложились на плечи, поглаживая, то опускались к бедрам, то поднимались к лицу.
Возможно ли чтобы было так хорошо? Явь ли это или новый сон, и я вновь проснусь в своей одинокой постели преисполненная желания?
-Едем к тебе, - без стеснения предлагаю я, опасливо ожидая реакции Марка на свое предложение.
Он чуть отклоняется, будто пытается разглядеть получше, будто сам не верит, что слышит это, но вот в глубине его глаз зарождается яркий огонек, и зрачки вдруг темнеют, превращаясь в два бездонных колодца.
-Уверена? – не совсем то, что рассчитываешь услышать в такой ситуации, но, по крайней мере, не отказ и это уже радует.
Кивнув, не раздумывая, тянусь к нему вновь, подтверждая свои слова новым поцелуем. Я сама этого хочу, мне это нужно так же, как дышать, как есть и спать.
Марк прерывает поцелуй чередой кратких и нежных касаний к щекам и виску, а потом, чуть отодвигая меня в сторону, открывает дверцу автомобиля и отступает, словно позволяя мне выбрать в последний раз. Не давая себе думать и погружаться в ненужные сомнения, навеянные лишь плохими воспоминаниями, забираюсь на переднее сидение. Марк захлопывает дверцу, обходит свой автомобиль и усаживается на водительское кресло.
Пока едем – он молчит, лишь стискивает руль, не жалея дорогого кожаного покрытия. Марк упрямо смотрит лишь на дорогу, и можно подумать, что он внимательный водитель, но мы дважды едва не проскакиваем на красный, тормозя в последнее мгновение.
-Пожалуйста, осторожнее, - единственное, что произношу я до момента, пока не подъезжаем к его дому.
Разумеется, это элитное строение коих в нашем городе не так много. Закрытая охраняемая территория и подземный паркинг, консьерж в светлой парадной, которая кажется просторнее, чем вся та квартира, в которой живем мы с папой, и лифт, что работает от карточки и везет строго на нужный этаж.
Марк ничего не предпринимает, пока мы поднимаемся в квартиру, судя по цифре на табло, находящуюся на одиннадцатом этаже – последнем в доме, и я начинаю терзать себя ненужными мыслями, что он, возможно, передумал, но не знает, как сказать об этом? Но стоит нам пересечь порог квартиры, ка он срывается: тянет за руку и прижимает меня к двери, наваливаясь сверху всей тяжестью своего спортивного тела. Его губы, кажется, целуют сразу везде, а ладони проникают под пальто и шарят по платью, словно ища в нем конструктивные изъяны. Пальто летит вниз, сваливаясь бесформенной кучей у ног, туда же падает и его куртка. А потом вся одежда как-то крайне быстро исчезает с тела, руки подхватывают и несут в неизвестность, пока спина не касается прохладных простыней.
-Марк, секунду, - прошу я, пока разум окончательно не отключился и способность говорить не потеряна.
-Ради Бога, - шепчет он хрипло, прижимаясь лбом к моему виску, - не говори, что нам нужно остановиться.
-Нет, не это, - бормочу я, вдруг впадая в непонятное состояние робости, от которой едва волочу языком, чтобы произнести задуманное, - до тебя у меня был лишь один опыт, и его нельзя назвать просто неприятным…
-Один? – перебивает Марк, приподнимаясь на локтях и заглядывая мне в лицо.
-А сколько надо? – мгновенно ощетиниваюсь я. Что за вопрос? И за кого он меня принимает?
Молчание, кажется, длится дольше необходимых приличий и начинает нагнетать, но вод Марк еда ощутимо ведет пальцем по моему лбу, убирая единичные волоски, выбившиеся из укладки, и говорит:
-Не переживай, я буду осторожен.
Это единственное, что я бы хотела услышать, и на смену моей неловкости приходит спокойствие, подкрепляемое полным доверием. Марк осторожничает, где-то сдерживается, выжидает, проверяя мою реакцию, но такое отношение ко мне успокаивает, ведь ему не все равно на мои чувства. Именно поэтому я вскоре полностью расслабляюсь, отдаваясь на волю ощущениям. Они столь естественно прекрасны, что я не понимаю, как же могла жить без них столь долго, равно как и удивляюсь тому, что не утратила их.
