Двадцать лет спустя (часть вторая) - Александр Дюма

— Хорошо. Едемте.

Они спустились к Темзе. У берега виднелась небольшая шлюпка, причаленная железной цепью к столбу. Грослоу подтянул ее поближе и держал, пока Мордаунт садился; затем прыгнул сам и, взявшись немедленно за весла, стал грести с таким искусством, которое должно было доказать Мордаунту, что он, Грослоу, был прав, утверждая, что не забыл своей прежней профессии моряка.

Через пять минут они выбрались из лабиринта разнообразных судов, которые уже в те времена загромождали подступы к Лондону, и вскоре Мордаунт увидел темную точку — небольшую фелуку, покачивавшуюся на якоре в четырех или пяти кабельтовых от Собачьего острова.

Подойдя к «Молнии», Грослоу как-то особенно свистнул, и тотчас же над бортом показалась чья-то голова.

— Это вы, капитан? — спросил человек.

— Я, спусти лестницу.

И Грослоу, скользнув под бушпритом, быстро и ловко, как ласточка, очутился на палубе рядом с ним.

— Поднимайтесь! — крикнул он Мордаунту.

Мордаунт, не говоря ни слова, ухватился за канат и начал взбираться с ловкостью и уверенностью, необычайной для того, кто никогда не бывал в море. Но жажда мести, делавшая его способным на все, заменила ему опыт. Как и предполагал Грослоу, вахтенный на «Молнии» не обратил, видимо, никакого внимания на то, что его начальник явился в сопровождении другого лица.

Мордаунт и Грослоу подошли к капитанской каюте. Это была временная дощатая будочка, сооруженная на верхней палубе. Настоящая каюта была уступлена капитаном Роджерсом его пассажирам.

— А они?.. Где поместятся они? — осведомился Мордаунт.

— На другом конце, — ответил Грослоу.

— Так что здесь им нечего делать?

— Совершенно нечего.

— Превосходно. Я спрячусь в вашей каюте. Возвращайтесь в Гринвич и забирайте их. А у вас есть шлюпка?

— Та самая, в которой мы приехали.

— Она мне показалась очень легкой и ходкой.

— Да, это настоящая индейская пирога.

— Привяжите ее канатом к корме и оставьте в ней весла, чтобы она шла следом за кораблем и чтобы оставалось только перерубить канат, когда понадобится. Поместите на ней запас рома и сухарей. Если случится непогода, ваши люди рады будут подкрепить свои силы.

— Будет исполнено. Не хотите ли пройти в крюйт-камеру?

— Нет, после. Я хочу сам положить фитиль, чтобы быть уверенным, что он не будет гореть слишком долго. Только закрывайтесь получше, чтобы вас не узнали.

— Не беспокойтесь.

— Съезжайте скорей на берег, а то на Гринвичской башне бьет уже десять часов.

Действительно, десять мерных ударов колокола уныло пронеслись в воздухе, отягощенном густыми облаками, которые клубились в небе, как бесшумные волны.

Грослоу захлопнул дверь, которую Мордаунт запер изнутри, затем дал вахтенному приказ зорко следить за всем, что будет происходить вокруг, прыгнул в шлюпку и быстро отплыл, вспенивая волны ударами обоих весел.

Ветер дул холодный. На набережной, куда причалил Грослоу, не было ни души; только что, с начавшимся отливом, отошло несколько судов. Едва Грослоу успел выйти на берег, как до него донесся топот копыт по вымощенной щебнем дороге.

«Ого! Мордаунт был прав, когда торопил меня. Времени терять было нельзя. Вот они».

Действительно, это были наши друзья или, вернее, только авангард, состоявший из д’Артаньяна и Атоса. Поравнявшись с тем местом, где находился Грослоу, они остановились, как будто угадав в нем того, с кем собирались иметь дело. Атос сошел с лошади, спокойно вынул платок, завязанный на четырех углах, и взмахнул им. Д’Артаньян, как всегда осторожный, только привстал в седле и немного наклонился вперед, засунув одну руку в кобуру пистолета.

Грослоу, не будучи уверен в том, что эти двое действительно те, кого он ожидал, спрятался сперва за одну из пушек, которые были врыты в землю на набережной и служили для причала судов. Но, увидев условленный знак, он вышел из-за своего прикрытия и подошел к ожидавшим его французам. Он так закутался в свой плащ, что узнать его не было никакой возможности; предосторожность почти излишняя, так как ночь была очень темная.

Тем не менее проницательный взгляд Атоса тотчас же обнаружил, что это был не Роджерс.

— Что вам угодно? — обратился он к Грослоу, делая шаг назад.

— Я хочу сказать вам, милорд, — отвечал ему Грослоу, имитируя ирландский акцент, — что если вы ищете шкипера Роджерса, то ищете его напрасно.

— Почему? — спросил Атос.

— Потому, что сегодня утром он упал с мачты и сломал себе ногу. Но я его двоюродный брат; он рассказал мне, в чем дело, и поручил встретить вместо него и доставить, куда они пожелают, господ, которые покажут мне платок, завязанный на четырех углах, как тот, что вы держите в руке, и тот, что лежит у меня в кармане.

С этими словами Грослоу вытащил из кармана платок, который он уже показывал Мордаунту.

— И это все? — спросил Атос.

— Никак нет, милорд. Вы еще обещали заплатить семьдесят пять ливров, если я благополучно высажу вас в Булони или в другом месте на французском берегу, какое вы сами укажете.

— Что вы на это скажете, д’Артаньян? — спросил по-французски Атос.

— А что он говорит? — отвечал д’Артаньян.

— Ах! Я и забыл, что вы не понимаете по-английски! — спохватился Атос.

И он пересказал д’Артаньяну весь свой разговор со шкипером.

— Ну что ж, все это кажется мне довольно правдоподобным, — решил гасконец.

— И мне тоже, — согласился Атос.

— Впрочем, если даже он и обманывает нас, мы всегда сможем размозжить ему голову.

— А кто же тогда доставит нас во Францию?

— Кто? Да вы же, Атос. Вы знаете столько вещей, что я ни минуты не сомневаюсь, что вы отлично можете справиться с обязанностями шкипера.

— О друг мой, — с улыбкой отвечал Атос, — вы шутите, а между тем действительно мой отец готовил меня к службе во флоте, и у меня сохранились кое-какие знания насчет управления судном.

— Ну, вот видите! — воскликнул д’Артаньян.

— Итак, отправляйтесь за нашими друзьями, дорогой д’Артаньян, и возвращайтесь скорей. Уже одиннадцать часов: времени терять нельзя.

Д’Артаньян отъехал к двум всадникам, которые, держа наготове пистолеты, стояли на виду около последних домов города и поджидали, глядя на дорогу. Три других всадника стояли наготове поодаль, скрытые каким-то строением.

Два всадника, стоявшие посреди дороги, были Портос и Арамис. Три всадника подальше были Мушкетон, Блезуа и Гримо. При ближайшем рассмотрении оказалось, что Гримо был не один: на крупе лошади за ним сидел Парри, который должен был отвести назад в Лондон лошадей, принадлежавших нашим друзьям и проданных хозяину гостиницы для уплаты долгов, сделанных ими во время пребывания в городе. Благодаря этой сделке друзья наши получили возможность сохранить в своих кошельках сумму если не слишком большую, то по крайней мере достаточную на случай возможной задержки в пути и других неожиданностей.