Заговор - Джонатан Рабб

— Никто и не получит такой возможности, — отозвался Тиг. — Лэрри, постарайся объяснить это нашему совестливому коллеге.

Седжвик направился к бару, держа в руке стакан с содовой. Стараясь утешить, он произнес:

— Ты же знаешь, что он прав, Антон. Пока она была послушна и преданна, мы могли мириться с ней как с объектом ответственности. Нам были понятны твои чувства…

— Спасибо! — рявкнул Вотапек и, встав, пошел к окну. — Обоим вам спасибо большущее за вашу снисходительность!

— Антон, — продолжал Седжвик, — она знает, кто был там, она знает о Пемброуке, о детях, которых нам удалось вывезти из Темпстена. Она видела, как все происходило, и способна восстановить, заполнив белые пятна, картину того, чего знать никому не следовало бы. Пока она мало что понимала, то служила напоминанием, какой ужасно, ужасно неверный оборот может принять все дело. Теперь она — в замешательстве. И уже не одинока. Если — по какой-либо причине — мисс Трент вздумает убедить ее обнародовать эти сведения, слишком многие связи окажутся выставленными напоказ… независимо от того, кто был источником. Ты хочешь протащить ее через все это? Ничего подобного мы не можем допустить, и тебе, Антон, это известно. Трент, Элисон…

— А теперь еще и наш друг из Вашингтона. — Усталый голос, пребывавший до этого момента в молчании, оборвал Седжвика. Старец, устроившийся в уголке, шевельнулся в кресле, тяготы минувшей недели глубокими морщинами избороздили его лицо. Он покачал головой, скорее вторя своим мыслям, нежели оценивая других. — Здесь, боюсь, ничего не поделаешь. Он не оставил нам выбора. — Старец кашлянул. — Надо же, какое эго. — В последнем слове прозвучало одно только разочарование. — Так и не смог довольствоваться ролью, какую играл. Постоянно замах на большее, постоянно предугадывания да предвидения. А теперь еще эта глупость. Он хоть когда-нибудь понимал? — В ответе старец не нуждался. — Значит, быть по сему. Ему на замену я подыскал другого. С ним вам следует действовать быстро. Теперь он станет очень опасен. Пойдет на что угодно, лишь бы спасти себя.

— Об этом уже заботятся, — ответил Седжвик, тут же обратившийся к Вотапеку: — Ты понимаешь, что то же самое относится теперь и к Элисон.

— Это совершенно неверно. Он знал, что делал, — заговорил Вотапек. — Он точно знал, что делал.

— Да, но логика та же. Любая связь меж нами — и все планы разлетаются в пух под самым нашим носом. — Седжвик помолчал. — Не все из нас готовы ждать еще тридцать лет, чтобы воспользоваться случаем повторить все снова.

— И полагаю, ты имеешь в виду, что Темпстен — это целиком моя вина…

— Я ничего не имею в виду. Я утверждаю только одно: в такое время мы не можем рисковать ничем. Мы оставляем ее в покое — и вполне можем принести в жертву то, что вот-вот создадим. Ты бы предпочел ее этому будущему?

Вотапек по-прежнему стоял у окна, даже не думая оглядываться на остальных в комнате.

— А вы бы мне это позволили?

Они проделали миль двадцать в обратную сторону, пробираясь дорогами, о которых, как уверял Джефф, даже местная полиция очень плохо знала. Сара уверила его, что ее друзья, несомненно, пустят в ход такую же уловку, какую замыслили в Глендоне, а потому убедила водителя направиться на север, подальше от города, чтобы ей снова с ними не столкнуться. Тот поначалу упрямился, настаивая, что доставит ее до самой Мексики, однако Сара убедила парня, что «Пугало», хоть и чудо механики, все же изрядно бросается в глаза, а потому вряд ли доберется до южной границы без очередных помех. Джефф, проведя несколько минут в молчаливых рассуждениях, пришел к тому же выводу. Он свернул и двинулся по более живописной дороге к городку под названием Паламетто.

Тут, в миле от городка, все еще оставаясь под прикрытием лесной глуши, Сара попросила остановить машину. Открыв дверцу, она соскочила на землю.

— Вы чего это удумали? — спросил Джефф, от удивления резко вздергивая головой в ее сторону. — Отсюда до туда больше мили. Может, две. Вовсе незачем вам пешком топать. Я ж сказал: для меня нет проблем…

— Мне хочется попасть в город, не привлекая особого внимания. Знаете, проскользнула туда — выскользнула оттуда. В таком духе. Сяду на следующий поезд.

— Ну-ё, вы, ребят, всерьез играете! А знаете, что он сейчас уже на полпути к Кармелу? И вы пешком собрались идти?

— Поверьте мне, — откликнулась Сара, — я с ним уже играла раньше. — Таковы приносимые нами жертвы. Всегда логическое обоснование. Всегда modus operandi, по Притчарду. Теперь вот он желает, чтобы она устранилась. Почему? Или то было частью уловки? Еще один укол, чтобы убедиться в том, что она поймет все до конца? До Темпстена и сенатора Шентена. Сара припомнила фразу из сообщения Ферика: «Отруби голову — и вся эта штука развалится на куски». К тому же Притчард оставил ей небольшой выбор. Исчезнуть и обеспечить жертву. Или стать убийцей. Единственный известный ей способ уберечь Ксандра.

— Ну, это дело ваше, — отозвался Джефф. Сара поняла, что он теряет интерес: восторг в нем прежде рождала скорость. Водитель газанул. — Просто я думал, что, может, помогу чем.

Сара кивнула:

— И помог. В самом деле — здорово помог! — Она залезла в карман и вытащила сотенную банкноту из бумажника, который забрала у охранника Тига. — Прошу, возьми это.

— Какого че…

— Это твоя доля, если я выиграю, — пояснила Сара. — Да я изведусь вся, если, выиграв пять тысяч, буду представлять, как сидела бы до сих пор в гараже, если бы не ты.

Секунду спустя глаза юноши подтвердили, что ее слова нашли отклик, щеки его слегка загорелись, стесняясь, он перегнулся через сиденье:

— Пять тысяч? — Глаза округлились. — Ну… тогда, наверное, все вроде о'кей. Мы ведь и впрямь эту легковушку обставили.

— Еще как обставили! — подхватила Сара. — Ой, слушай, сделай одолжение, не возвращайся туда, к Микку, ну, скажем, до вечера. Знаешь, на всякий случай: вдруг друзья мои еще там и захотят узнать, куда это я направилась.

Джефф деловито запихивал сотенную в карман.

— Ладно, ладно, — кивал он. — Обойти их хотите на старте. Это я понимаю. Я тут к приятелю завалюсь, у него игр полно и видик — поиграем. Это я сделаю.

— А Микк ругать не станет?

— Не-а, у нас сейчас особо не горит. Пару «бумиков» до пятницы надо сделать. Пустяки. Ну и… будет знать, как из меня дурака делать. — Он улыбнулся, дотянулся до дверцы и захлопнул ее. — Сотня монет, и покатались от души. Должен вам спасибо сказать… — Он умолк и посмотрел на Сару через стекло. — А я даже, как зовут вас, не знаю.

— Сюзен, — ответила она.

— Отлично, Сюзен. Надеюсь, вы победите.

С этими словами он дал работу мотору и покатил по еле заметной тропе, махая рукой через окошко до тех пор, пока «Пугало» не скрылось за поворотом. Сара выждала минуту, а потом зашагала к городку.

Через двадцать минут она стояла в крохотной кабинке женского туалета неподалеку от платформы вокзала Паламетто. Поезд был ее единственным шансом: ни быстрее, ни незаметнее до аэропорта Сакраменто не доберешься. Если все получится, то уже через часок она попадет на рейс куда-нибудь на восток, а потом пересадка — и на север Нью-Йорка. К Шентену.

Почему-то она была уверена, что Джасперс будет там. Должен быть. Он нужен ей там, ей нужно убедиться, что он уцелел, ради самой себя убедиться, не ради него. Мягкий, порядочный человек, он попытался поддержать ее, он видел, как она теряет себя в том подземелье, а она ввергла его в это безумие. И все это — с улыбочкой. Ферик, Ферик, не подведи меня.

Теперь вопрос в том, узнают ли ее, когда она приедет. В коротенькой кожаной юбочке, шелковой блузке и замшевом жакете она ничуть не походила на синьору Фабрицци из Флоренции. Обтягивающий наряд она раздобыла в единственном на весь Паламетто магазинчике женской одежды, который так кстати (во всяком случае, это утверждал рекламный щит) запасся новинками последней моды. Новая одежда (в комплекте с темно-зелеными гольфами, очень миленьким кружевным нижним бельем и парой высоких альпинистских ботинок) преобразила Сару: ни дать ни взять девчушка с плаката, шик и блеск Северной Калифорнии.

В данный момент, стоя у другого зеркала, Сара вовсю использовала кое-какую мелочь, прихваченную в местной аптеке, дабы завершить картину преображения. Медленными ровными движениями она аккуратно покрывала крем-пудрой под загар лицо и шею. Обильно смазывая снадобьем руки по локоть и бедра, она решила не задумываться о последствиях. Все, что имело значение сейчас, — это несколько морщин (возраст!) и царапин (память об отвесном склоне у дома Тига). Минута — и они исчезли, а с ними словно бы улетучились лет семь, Сара снова перенеслась куда-то, где ей немногим больше двадцати. Ладно, ладно, пусть много больше двадцати. Пусть наряд подыграет: девчушка уже идет на крайности, чтобы выглядеть молоденькой. Дальше в ход пошли ножницы, которые помогли быстренько обкорнать волосы, чтобы они прямыми прядями падали до линии подбородка. Сара уповала на шесть часов перелета и несколько пакетиков краски для волос, их должно было хватить на то, чтобы в совершенстве обезобразить прическу. По крайней мере, до аэропорта в таком виде она точно доберется.