«Веду бой!» 2012: Вторая Великая Отечественная - Федор Вихрев

— А это что за твари? — продолжала разборку «джинсовая». — До того нажрались, что вам их хомутать пришлось? — она указала на троих «вонючих» немцев, которые были в салоне «Тойоты» — четвертого, помещенного в багажник, толпа не заметила. Что ж вы делаете, подонки? Наши-то мужики — все воюют уже, мой-то — второй день — ни звонка, ни СМС, а вы тут… — голос ее на высокой ноте оборвался истерическим всхлипом.

Толпа напряженно замолчала. Все ждали от нас каких-то слов, оправданий, покаяния — и тут все испортил Ленчик.

— Да вы что, девки, с катушек съехали? Мы — спецгруппа, диверсантов ловили!

— Диверсантов? Так это немцы, что ли? А-а-а-а! — заорала «джинсовая» и бросилась вперед, замахиваясь топором. Все — женщины, мужчины, старики — все устремились за ней.

— Стоять! Стоять, стрелять буду! — Володя передернул затвор «АКМСУ» и выпустил очередь вверх. Но людей было уже не остановить. Откинув в сторону всех, кто не был в наручниках, толпа нашла выход для своего гнева и страха. Вооруженная всем подряд — топориками, кольями, металлическими мисками, ложками — тем, что находилось у людей в руках в момент нашего приезда, — толпа сгрудилась островками вокруг двух машин, в которых ехали закованные в наручники немцы и «носатые». Глухие звуки ударов, сдавленные стоны… Опера, «привлеченные», мы с Андрюхой кинулись к этим островкам ненависти, надеясь успеть хоть кого-то спасти, — не потому, что кого-то из избиваемых нам было жаль, — потому, что они были нам нужны. Вова, выпустив в воздух весь рожок, застыл — стрелять в наших людей он не смог. А взлетающие над толпой — точнее, теперь уже двумя частями толпы — руки продолжали свою работу. Оттуда уже начали продираться наружу те, кого придавили, те, кто успокоил свой гнев и, отойдя, начал ужасаться тому, что только что натворил. Но основная часть так и продолжала работать руками, ногами — и все это под мат, ор и вой.

Все кончилось, когда воздух разорвали звуки выстрелов КПВТ. Подъехавший БТР с Саниными орлами задрал ствол «крупняка» в воздух и выдал длинную, патронов на десять, очередь. Из «МАЗа» выскочили студенты и начали отодвигать женщин в стороны от наших машин, не особо церемонясь, но и не пуская в ход приклады автоматов. Толпа, состоявшая из забрызганных кровью, калом, мочой людей, отхлынула — и нашим глазам предстало то, что еще совсем недавно было четырьмя немцами и двумя «носатыми». Не нужно было быть специалистами, чтобы сказать — они мертвы, окончательно и бесповоротно. М-да, вот и съездили за языками. Из ворот части высыпали вооруженные солдаты — увы, слишком поздно — похоже, что мы крупно облажались.

— Где эта курва? — сменивший рожок Володя передернул затвор. — Я спрашиваю, где эта джинсовая курва?

Откуда-то из глубины толпы вытолкнули «джинсовую», уже без топорика. Она, как затравленный зверек, озиралась по сторонам.

— Вова, кончай, ничего уже не вернешь.

— Не вернешь? Я сейчас этой Хакамаде гребаной матку наружу выверну.

— Ну, вывернешь, а дальше-то что? Не видишь — у нее крыша съехала, муж воюет…

— Да какое воюет? — возмутилась одна из женщин, прибежавших от своей машины уже после того, как все кончилось. — Светка, ты ж вчера со своим и Ольгой — это дочку ее Ольга зовут — быстрее нас уехала, сама же говорила — подальше от всего этого!

А вот это уже становилось интересным.

— Что скажете, Светлана?

— Они… они… — всхлип, — они Сережу убили… И сказали, что Ольгу убьют… Мамочка, ведь убьют же, убьют, — женщина мешком повалилась на землю и засучила ногами.

— Так. Всем разойтись. Бойцы, построились цепью, всех отодвинуть от машин на пятьдесят метров, кроме этих двух, — распорядился Старый, указав на лежащую «джинсовую» и ее соседку. — Вы-то как, целы?

— Целы, — бросил Паша, под глазом которого быстро набухал синяк.

— И практически невредимы, — добавил Сергей, у которого были оторваны оба погона и болтался на нитке один из рукавов.

— Так, берем этих двух — и в часть, — то, что нам может рассказать «джинсовая», я уже знал — не знал только самого важного — где и как?

— А с нами что? — Ленчик, «привлеченные», Заза, которому, судя по резко опухшему «клюву», женщины сломали нос, уставились на нас.

— С вами? Тебя лично, чудака на букву «М», надо бы здесь и грохнуть, ну да хер с тобой пока — валите за нами, до КПП.

Оставив эту четверку под охраной двух студентов у въезда в часть, мы, волоча под руки «джинсовую», и ее соседка, мелко семенящая за нами, прошли внутрь обнесенной забором с колючкой территории. «Слоновый» опер розыска вел, высоко подняв ему закованные за спиной руки, пришедшего в себя последнего немца — того, который пересидел, а точнее — перележал — бойню своих товарищей в багажнике джипа. Изо рта немца так и торчали носки покойных «носатых».

Тема-то, конечно, была темой, но для того, чтобы нормально соображать, нам срочно требовались две вещи: поспать и поесть. Поэтому, собрав всю нашу команду, включая Старого и его студентов, мы абсолютно вне графика завалили в столовую. Завтрак нас, честно говоря, не порадовал — концентраты, хлеба — по дохлому кусочку на человека, о добавке можно было даже не заикаться. Даже чай, наливаемый из больших общих чайников, и тот был не очень — слабенький и практически без сахара. Раздатчик внес ясность: беженцы. Их надо было кормить — и пока неясно, как долго. Поэтому «нормы выдачи» были сильно урезаны. На какие-то исключения для себя мы претендовать не стали — совесть не позволила, однако разойдясь по своим «нумерам», заморили червячка еще раз — теми запасами, которые привезли с собой из Питера. А потом легли спать. И проспали целых пять часов. Проснулись от того, что Саня направил своего бойца, который честно молотил кулаком по всем закрытым дверям до тех пор, пока мат, доносившийся в ответ на стук, не стал внятным. Побрившись, помывшись в душе (слава богу, душ был в каждом номере — все-таки домик для «крючков» — это вам не куки-куяки и даже не шапка сомбреро) и сменив белье, мы так же невкусно и несытно пообедали, а потом собрались всем «офицерским составом» в одном из учебных классов — такие на станции тоже имелись. Забыл сказать, что Гриша — тот самый крупный опер УР — на завтрак не пришел, а появился только в тот момент, когда мы заканчивали поглощение второго. Его рука, которую он слегка зашиб о голову везучего немца (конечно, везучего — тела его подельников уже были «утилизированы» в топке имевшейся на базе котельной — заморачиваться с похоронами командир базы почему-то не захотел), была заботливо перевязана. Судя по всему, перелома так и не случилось. Но перевязывавшая его «сестричка» — прапорщик медслужбы, видно, не зря бросала на него плотоядные взгляды. Вид он имел усталый, я бы даже сказал — изможденный. Ну, оно понятно, «с вами разве уснешь», как говорилось в том анекдоте про «мальчика» и медсестру призывной комиссии. Однако, несмотря на «усталость в членах», уклониться от планерки Гриша не пожелал, хотя и опоздал на ее начало.

— Коллеги, на повестке дня у нас два вопроса. Первый: нам нужно пресечь деятельность преступ… тьфу, диверсионной группы противника. Второй: у этой самой группы есть заложники, минимум — одна девочка, возможно — отец этой девочки. Кстати, сколько девочке лет, кто-то поинтересовался?

Мы с Вовой смущенно потупились, но нас выручил Андрей:

— Восемь лет. Соседка сказала. — Правильно, он же ее допрашивал и, скорее, по привычке поинтересовался составом Светиной семьи.

— Вступать в переговоры, как мы привыкли, у нас не получится — никаких требований нам предъявлять не будут, разве что выпить йаду всем личным составом или убить себя об стену, — еще и хохмит, черт этакий, — но боюсь, что наши оппоненты до такого не додумаются. Отсюда вопрос: у кого какие мысли?

— Мысль следующая: ждать на том же самом месте они не будут — слишком велик риск засветиться. По направлению в сторону базы не пойдут, деревня близко, да и небезопасно это для них. Скорее всего отойдут еще дальше, но вдоль дороги. Если Света им позвонит, они должны иметь возможность в течение короткого времени оказаться у дороги. Сидеть там постоянно и пытаться захватывать всех подряд проезжающих — опять же бессмысленно, раз они уже просекли фишку с мобилами, то должны сообразить, что первый же ушедший от них человек наведет на них всю окрестную ЧК, — изложил свою версию Володя.

— Логично. Могу добавить следующее: если они рассчитывают на звонок Светы, то должны просчитать и вариант, что это будет подстава, — за первой машиной может идти вторая с кучей «волкодавов». Значит — должны оставить группу, которой будет по силам «волкодавов» отсечь — где-то за километр-другой от основной засады.

— И с ребенком кого-то должны оставить, а уж если папаня цел — то точно оставят.

— Радиста. Первая группа, когда дуром полезла, своего «маркони», тем не менее, в Крысаничах оставила. Скорее всего, это у них предусмотрено — рация-то — тяжелая, особо не натаскаешься, — вставил свои пять копеек Гриша.