Ночной позор - GO-блин

— Наверное! — заорал я, причем крик этот был внутренней потребностью.— Наверное, ему наши ответы не понравились!

— А кому твои ответы могут вообще понравиться? — Утка махнул рукой и шире расставил ноги, чтобы стоять устойчивее.

Я со страхом смотрел то на стены, то на потолок пещеры, ожидая, что из них в первую очередь обрушится. Неожиданно одну из стен перечертила длинная трещина, прямая, будто ее прочертили под линейку.

Я закрыл голову руками и приготовился к множественным травмам, одна из которых повлечет за собою смерть. Но грохот, достигнув пределов слышимости, вдруг стих. Я открыл глаза и в тучах меловой пыли увидел открывшийся проход.

Если кто еще не сообразил, мы запустили в действие какой-то древний механизм, отодвинувший целую стену.

— Не бзди, квакуха,— сказал я себе.— Прарвемся.

— Теперь хоть есть, куда прорываться,— ответил приободрившийся оперативник.

Он расправил плечи и двинулся по новоявленному коридору.

— Не удивлюсь, если мы сейчас выберемся где-нибудь в пирамиде Хеопса, на нижнем этаже.

— Запомни,— наставительно сказал оперативник.— Главная гадость всегда под боком. Ни в каких пирамидах ее искать не надо.

Отблески света из покинутой нами комнатушки быстро скрылись за поворотом. Я пережил несколько неприятных мгновений, когда в кромешной тьме вдруг осознал, что давно уже не слышу обнадеживающего Уткиного сопения.

— Ты че орешь как резаный? — зашипел на меня оперативник.— Не потеряю я тебя, еще пригодишься. Да и теряться здесь, в общем, негде…

— Я найду,— уверенно заявил я.— Мне, чтоб потеряться, много места не надо.

Занятый мыслями о том, как страшно будет бродить по этим переходам в полном одиночестве, я и не заметил, как коридор кончился, и мы добрались наконец до главного алтаря, на котором и лежала сокрытая парчовыми тряпками дубина великого знания.

Я огляделся, ища развалов древнего оружия, останков рабов и животных, кухонной утвари и других непременных предметов культа.

Но вокруг было пусто и голо, как в Зимнем дворце после взятия его революционными матросами.

Лишь рядом с алтарем — тремя сложенными буквой «пы» камнями — скрючился чей-то скелет.

— А это, наверное, повредившийся в уме царь Дохлодрыг,— выдвинул научную гипотезу я, с интересом глядя на обтянутый ссохшейся кожей череп.

— Да кто бы ни был. Нам-то какая разница? — Утка потянулся к дубинке, но тут произошло невероятное: скелет, до того совершенно мертвый, с неожиданной для него прытью вскочил и обнял оперативника за талию.

— Не уйдешь! — трубно протянул скелет, с трудом ворочая лежалой челюстью.— Не уйдешь ты от меня, мое сокровище!

— Товарищ, вы забываетесь,— пробормотал оперативник.— Прекратите обниматься!

Но скелет упрямствовал, и Утка, воспользовавшись превосходством в весовой категории, применил боевой прием.

От этого приема скелет улетел в угол, где и рассыпался на мелкие косточки. Ну и на крупные, конечно, тоже. Словом, на все, какие только были в нем кости.

Рука по-паучьи подползла к черепу и соединила его с нижней челюстью.

Этого, видимо, оказалось достаточно, чтобы к скелету вернулся дар речи.

— Нет мне покоя ни днем ни ночью! — возопил он, обличающе указуя на нас перстом.— Пока не возвратится украденный реликт!

Ишь, какие слова знает. Реликт, надо же.

— Отстань, дедуля! — жестко ответил ему Утка.— А не то сдам на костяную фабрику! На собачий корм пойдешь, или костяной уголь из тебя сделают.

— Нет мне покоя!..— повторил скелет не без театральщинки и затих, очевидно боясь обещанных репрессий.

Утка сдернул покрывало с артефакта. Дубина великого знания предстала перед нами во всей своей красе, поблескивая полировкой в тусклом свете газовых светильников.

— У-у-у…— протянул я, глядя то на дубину, то на изменившегося лицом оперативника.— Это и есть обещанный амулет?

И стоило, спрашивается, ради такого-то! Их ведь в любом, извините, магазине, данной направленности, разумеется, завались! Всех форм и расцветок!

Утка нерешительно тронул дубину великого знания, словно ожидая от нее какой-то пакости, и взял ее за основание, как раз у двух шароподобной формы образований.

— А ты что хотел? — усмехнулся он.— Я, признаться, тоже не ожидал, но в принципе ничего необычайного. Фаллическая символика в древнем мире очень была популярна. Малость преувеличено, конечно, но от религии вообще не стоит ждать объективности.

— То есть этому еще и поклонялись?

— Ну да. Ничего страшного. Обыкновенный …й.

Утка полюбовался немного на свой только обретенный …й, затем, подумав немного, завернул его в тряпицу и сунул за пояс.

— Ни к чему народ травмировать,— пояснил он.— Не всякий еще готов такое увидеть.

Это точно подметил. Ох не всякий, далеко не всякий!

— А твой …й нам дорогу случайно отсюда не откроет?

— Мой …й,— осклабился Утка,— мне дорогу повсюду откроет, где не перевелся женский пол. Но только мне, на то он и мой. А артефакт давай лучше по-прежнему называть дубиной великого знания, а то как бы посторонние чего не подумали. Представляешь, в троллейбусе кто-нибудь разговор услышит?

— Ты думай, как выбираться будем. А то найдут нас через тысячи две лет точно такими же скелетами.

Услышав о себе, скелет в углу заворочался, но Утка шикнул на него, и наш приятный во всех отношениях сосед затих.

— Есть шансы с Закидоном связаться по астральной связи,— протянул неуверенно оперативник.— С такой мощью в руках нам его бояться нечего, сможем условия диктовать. А для того чтоб толщу земли над нашими головами разверзнуть, дубинка может и не сгодиться. Присыпет нас тут, как мышат.

Мы присели на алтарь и принялись думать.

Думалось плохо, с трудом, очевидно от потери сил и подступавшей все ближе голодной смерти. Спустя примерно тридцать секунд таких размышлений я почувствовал, что умираю.

Воды…

Силы покинули меня. Я соскользнул на пол и тихим голосом из последних сил произнес… произнес…

— Прекрати дурачиться! — прикрикнул на меня Утка.— У тебя батончик шоколадный еще остался?

Вот черт, я думал, он забудет…

Мы молча сжевали шоколадку.

Мне тут же захотелось пить. Может, добыть воды из источника? Если как следует прокопаться вглубь, можно достичь каких-то там слоев…

— Тише! — закричал вдруг Утка.

— Я и так молчу.

— Ну и молчи!

— Я и…

Оперативник пихнул меня в грудь, отчего я кубарем полетел с алтаря.

— Больно же! Думай, когда пихаешься!..

Шум нарастал, пока одна из стен позади алтаря не проломилась, в этот раз по-настоящему. Из дыры посыпались глыбы, затем показался бешено вращающийся строенный бур, больше похожий на какой-то агрегат из фантастического романа.