Кома - Сергей Анисимов

Врач-интерн Николай Ляхин поднял глаза, и посмотрел на начальника охраны «Феникса» так, как грибник смотрит на лося, случайно встреченного в лесу.

- Вы можете передать ему, что если он не станет сейчас со мной встречаться, эти деньги скорее всего перераспределят без него.

Корней встал, хрустнув сразу и целиком затёкшей за последние несколько минут шеей. Николай не мог этого знать, но начальник СБ действительно был с севера. Он родился в маленьком посёлке, обслуживавшем радиусы геологических маршрутов, и не видел для себя иных перспектив, кроме как пойти по стопам большинства своих сверстников-земляков - в геологоразведку или горнодобывающую промышленность. Однако, отслужив в армии, он неожиданно для самого себя прошёл на «переводческий» факультет Рязанского училища ВДВ. Факультет, занимавшийся, как они тогда шутили, «переводом старушек через дорогу». Выжив в нескольких локальных войнах, и вырвавшись из полыхнувшего Узбекистана вместе с остатками брошенных собственной страной войск, он сумел найти свою нишу в одном из появившихся тогда охранных агентств, купленном впоследствии будущим «Фениксом». Вывернуться он сумел и там, за годы вскарабкавшись на самую вершину пирамиды постепенно богатеющей компании, в «Ближний круг», со всеми его выгодами и минусами. Не в последнюю очередь, - за счёт своего умения разбираться в людях, большинство из которых он видел насквозь. Этого конкретного, достаточно ещё молодого человека он почти не понимал, и это неожиданно бросило его в холод. Он хорошо чувствовал резкий, оглушающий запах свёртывающейся крови, пробивающийся через кривую повязку на левой руке назвавшегося Аскольдом парня. Тот накладывал её одной рукой, и получилось это всё же не слишком, хотя и лучше, чем у Сони. То, что парень не обращал на свою рану вообще никакого внимания, Корнею не понравилось ещё больше, - врач-врачом, но дилетант не должен так себя вести. Хотя... Ему где-то 24-25 лет, - он видел людей, командовавших в этом возрасте ротами. А 60 лет назад - и батальонами.

- Хорошо, я попробую, - сказал он, поднявшись. - Подожди меня. Корней снова ушёл и вернулся через несколько минут, позвав от двери, -

«Пойдём». Тогда поднялся и Николай, выйдя из комнаты вслед за Корнеем. За дверью оказался ещё один охранник в сером камуфляже и с раскнопленной кобурой на поясе, и все вместе, втроём, они прошли по изгибающемуся гигантской диспропорциональной буквой «Г» коридору. За всё время им встретился в нем всего один обогнавший их человек, - среднего роста мрачный мужик не то 40, не то 50 лет, с прямо переходящим в залысины высоким лбом. Корней и охранник довели Николая до немаленького холла, вдоль стен которого стояли несколько затянутых в светлую кожу диванчиков и кресел. Журнальные столики с чем-то цветным и глянцевым, цветы в горшках. Всё было очень прилично. Из-за стола, наполовину закрытого огромным плоским экраном компьютерного монитора, несмотря на поздний час поднялась секретарша с в другое время вызывавшим бы у Николая искренний интерес глубоко ассиметричным запахом стильного пиджака.

- Ира, позаботься о... докторе, - сказал Корней. - Сергей, ты тоже.

Он повернулся к Николаю и заметив: «Без лишнего, ладно?», скрылся за дверью. Николай некоторое время размышлял, что Корней имел в виду, -пока не понял, что речь скорее всего шла про общение с секретаршей и охранником по поводу находящейся где-то в этом же здании Сони Гайдук. Ответив на вопрос профессионально, но несколько напряженно улыбнувшейся ему секретарши, и взяв у неё стакан минералки, он устроился в одном из кресел, стараясь сидеть спокойно. Проблема была в том, что как только он действительно успокаивался, начинала болеть рука (явно секретаршу и напугавшая), и приходилось напрягаться, чтобы не выражать это на лице. С другой стороны, неизвестного стрелка можно было поблагодарить, - он был меток в самую меру, чтобы боль от несложной раны отвлекала получателя его пули от всяких ненужных мыслей, не слишком мешая думать нормально. Помимо этого, он действительно заодно снял с Николая возможное подозрение в инсценировке в стиле журналиста Невзорова. Интересно, удалось ли попасть в стрелка хотя бы «Чёрному»? Судя по тому, как резво машина уехала, в водителя они не попали точно. Но то, как здорово сыпались стёкла, когда они дырявили машину в два ствола, Николаю, - как он с отстранённым интересом осознал, - здорово понравилось. После всего произошедшего с ним и вокруг него за две последние недели, возможность общения с вооруженным и конкретным противником почти на равных принесло ему если не удовольствие, то по крайней мере удовлетворение. Теперь оставалось только ждать.

Кресло было слишком удобным, и голова у Николая кружилась всё сильнее. Держась здоровой рукой за упругий кожаный подлокотник, глаза он старался не закрывать, чтобы совсем не расплыться, - и это немного помогало. Разглядывая стену прямо перед собой, Николай размышлял о том, что даже кома диабетическая сама по себе не идёт ни в какое сравнение с потерей совести. «Кома совести» - это было что-то новое в психологии, и от такой формулировки он сам мрачно усмехнулся, опять постаравшись ничего не выразить лицом, чтобы не напрячь охранника. В последние недели доктор Ляхин поступался собственной совестью настолько часто, что ему, вроде бы, грех было осуждать кого-то другого. Но даже вывернувший свою душу наизнанку, выжегший её почти до пепла, он надеялся, что до комы этого вида он всё-таки пока не дошёл. Если повезёт, какие-то остатки этой самой совести позволят ему дожить отмеренное всё же в более-менее человеческом облике.

Оставив Аскольда в холле, и пройдя до личного кабинета Гайдука через ещё одну комнату, в которой сейчас сидели два вооруженных охранника, Корней несильно стукнул в его дверь костяшками пальцев. Гайдук отозвался, и он вошёл, позаботившись сразу же плотно прикрыть за собой дверь.

- Ну что скажешь?

Глава «Феникса» сидел не за компьютером, а в стоящем перед журнальным столиком кресле, с пачкой каких-то бумаг в руке. Он закончил говорить с напуганной и заплаканной дочкой пять минут назад. Теперь, когда она ушла, он хотел обсудить с Корнеем произошедшее так, как тот должен был видеть его с профессиональной стороны. Сев напротив, Корней рассказал ему о том, что он из этого произошедшего понимал, дословно передав свой разговор с молодым врачом. Вышло немного.

- И что бы всё это значило? - спросил Анатолий Гайдук. - Зачем ему это всё надо?

Начальник СБ не ответил, только пожал плечами.

- Соня ему не нужна. При чём тут диабет, - я не имею понятия. Мы им, ты знаешь, почти не занимаемся. Тогда что?

- Анатолий Аркадьевич...

Теперь голос Корнея был ровен, но странно напряжен.

- Года три назад в Москве произошла одна... ненормальная история. Я был немного в курсе.

- Я слушаю.

Подобный тон у начальника своей охраны хозяин «Феникса», входящего в последние годы в нижнюю половину первой десятки крупнейших отечественных фармацевтических компаний, слышал и раньше, уже несколько раз. И ни разу потом не пожалел о минутах, потраченных на то, чтобы внимательно его выслушать.

- Немалый даже по московским меркам бизнесмен. Хлеб и кондитерские изделия в широком ассортименте: несколько крупных производств и сеть реализации. Тогда как раз был бум частных хлебопекарен, и он жрал мелочь не останавливаясь. Многим это, понятное дело, не нравилось. Подробности его финансовых дел меня особо никогда не волновали, но случилось вот что...

Он помолчал, что-то продумывая про себя. Гайдук ждал.

- Дочь, младшекурсница МГУ, знакомится с молодым человеком. Университет огромный - всех знать невозможно: то ли с другого факультета, то ли с другой кафедры. Потом его, разумеется, так и не нашли, и откуда он взялся тоже осталось неизвестно. Так, восстановили какие-то обрывки мозаики. Девочка училась на что-то очень гуманитарное и очкариками её было не удивить. Самоуверенные мажоры с золотыми кредитками тоже, понятное дело, дома случались и особого интереса не вызывали. Этот был какой-то особенный. Хорошая такая, правильная смесь спокойного уважения к себе и преклонения перед красавицей. Охрана посмотрела, и передала папе, что беспокоиться не о чем. Две недели вечерних сидений в студенческих забегаловках, одинокие тюльпаны со второго дня на третий, как особый шик - поход на концерт А Ди Меолы. Через две недели девочка зовёт его знакомиться с проявившим, наконец, интерес к её рассказам папой. Мамы в семье не имеется.

Корней снова помолчал, подбирая формулировки.

- Дальнейшее было узнать тяжелее всего, но нас именно эта часть истории и интересовала в первую очередь. В общем, парень мнётся и изображает лицом испытываемую неловкость. В руках бутылка шампанского, на спине рюкзачок с книгами - домой к папе отправились, погуляв по Москве часа четыре после занятий. Квартира в хорошем высотном комплексе, помимо штатной охраны, ещё собственный охранник того бизнесмена внизу, плюс один в квартире, - вполне серьёзно подготовленные ребята из московского «Терьера». Дверь закрывается, и потом часов в одиннадцать парень спускается вниз и вежливо говорит «всего хорошего». На записях камер наблюдения этого эпизода почему-то не остаётся, как и его прихода. Утром звонка шофёру из квартиры нет, и к телефону никто не подходит. Через четверть часа штатная охрана открывает дверь своими ключами. Телохранитель лежит прямо в прихожей; первое впечатление, что сломана шея, но на самом деле просто разбиты хрящи гортани, он с минуту катался по полу, пытаясь дышать. Девочка лежит в кухне, сломаны обе ключицы: по одному, судя по всему, удару на каждый. Болевой шок, но явно тоже не сразу, были там всякие детали...