Капрал Серов: год 1757 - Иван Юрьевич Ланков

ротные ундера и капралы собрались на традиционные вечерние посиделки с чаем и игрой в кости. Потекла неспешная беседа. Начальные люди роты сшивали в единую картину все мнения и впечатления последних дней, чтобы иметь представление о том, к каким поворотам судьбы готовить наших людей.

– Что там с господином капитаном? – начал разговор ундер-офицер Годарев.

– Все по-прежнему. Пьет, – флегматично пожал плечами Фомин.

– М-да… Не дело это, братцы. Может, это… поговорит с ним кто?

– Да как с ним поговоришь! – досадливо крякнул Ефим. – Он же в такие дни к себе никого кроме прапорщика не подпускает. С ним вместе пьет, а если кто другой сунется – тому кулаком в зубы!

Капралы и ундера переглянулись.

– Жалко мне его. Я, признаться, сначала о нем дурное думал, а как до дела дошло – он вишь какой оказался! С таким, знаете ли, и на войну идти не страшно! – сказал капрал Смирнов.

– А ты не жалей! – одернул его Фомин. – Такой уж человек. Ему просто нравится такое – когда война. А это, знаешь ли…

– Ну-ну, Александр Степанович! Не начинай опять вот эти свои заходы! Мы и так знаем, что ты своего Мартина Карловича в капитанах видеть хочешь, потому и на Алексея Андреевича наговариваешь! – перебил его Ефим.

– Я – не наговариваю, – сузив глаза, холодно ответил Фомин.

– Так, стоп! – вскинул руки Максим Годарев. – В сторону такой разговор! Давайте-ка лучше про флот обсудим. Чего нам ждать от того, что нас флотским в десант передали?

Александр Степанович и Ефим еще мгновение буравили друг друга взглядами, после чего подались назад и дружно, будто сговорившись, потянулись к кисетам за трубками.

– Тут, братцы, в этом Куриш-гафе почти везде глубина где-то по колено будет, – поспешно вступил в разговор Сила Серафимович, меняя тему. Собравшиеся за столом с облегчением уставились на него. Все знали, что его капральство сегодня выходило на работы под началом флотского лейтенанта и Силе есть что рассказать. – Здесь, братцы, не то что галера – простая лодка не везде пройдет. И дно – сплошная тина. А надо будет сделать так, чтобы они прошли, галеры-то. Так что будем мы с вами, братцы, тину черпать да на берег стаскивать. Фарватер оборудовать. И попомните мое слово: флотские будут над нами куражиться. Мол, копайте глубже, пехоцкие! Еще глубже!

– Почему сразу куражиться-то?

– Понятно почему. Зло срывать будут. Я так думаю, им, флотским, не по нраву идея с морских просторов в болота уходить. Флот – он, знаете ли, тесноты не любит.

– Так то если парусный флот. А к Неману-то будут галеры отправлять. А галеры – они как раз для того и придуманы, чтобы по лиманам да шхерам ползать, – возразил Силе Максим Годарев.

– А какой глубины этот самый фарватер должен быть? – спросил Ефим, пыхнув трубкой.

– Так сходи в порт, глянь. Там флотские как раз свои прамы да бомбардирские суда чинят. Посмотри, какая их часть под воду уходит, и прикинь, какую канаву нам для них под водой копать. По моим прикидкам, всяко больше человеческого роста выходит.

Ефим покачал головой и возразил:

– Да не так уж и глубоко копать, Сила. Тут один из Жориных солдат в порту с флотскими сдружился. Ну ты его знаешь – Степан. Тот, который всю зиму к пушкарям приставал. Мол, объясните да научите. Так вот ему матросы рассказали, что они здесь вместе с нашими понтонерами будут камеля делать.

Степан и правда уже несколько дней активно общался с флотскими. Вся рота знает его слабость к пушкам, а тут же не просто артиллерия, а морская, со своими особенностями. Экзотика! Вот Степан и вился вокруг матросов, жадно впитывая новые знания. От него мы и узнали, что все четыре корабля, обстреливавшие крепость, встают на ремонт. Нет, с крепости прусские канониры по кораблям ни разу не попали. Так, слегка такелаж попортили, да и все. Ремонт был нужен по другой причине. Деревянные конструкции, как ты их ни укрепляй, все равно от отдачи тяжелых орудий расшатываются. Это все-таки нежный парусник, а не железный монстр двадцатого века. Потому зашвырнуть полторы-две тысячи ядер для четверки кораблей – большая нагрузка. «Духом» – то есть воздушным ударом от выстрела – повыбивало всю паклю из судового набора, открылись течи. Отдачей пушек покорежило не только станки орудий, но и деревянный набор судовых палуб. А о мелочах вроде выбитых повсюду стеклах и вспоминать нечего. Да уж. Военный корабль – сложная боевая машина. День воюешь – месяц чинишь…

– А, ну раз камеля, тогда да, – согласился тем временем Сила Серафимович, – тогда глядишь, и правда поменьше тину черпать придется. Совсем уж болотниками не станем.

– А что это такое будет – камеля? – спросил ундер-офицер Годарев.

– По-английски это значит – «верблюд», – вставил свои пять копеек ундер-офицер Фомин.

– А при чем тут это? – удивился Максим Нилович.

– А при том! – ответил ему Ефим, который явно не хотел отдавать слово Фомину. – Англичане такой хитрый понтон придумали, который под дно корабля заводится, и его, корабль то бишь, приподнимает. Чтобы, значит, по мелким речушкам протащить можно было. Со стороны если глянуть – ни дать ни взять, верблюду мешок меж горбов закинули. Потому так и прозвали, а от английских моряков уже все остальные флотские это словечко подхватили.

– А откуда наши флотские узнали, какими словами англичане на своем флоте пользуются? – не унимался Годарев, стараясь вовлечь в разговор сидевшего с окаменевшим лицом Фомина. – Вроде же при Петре Алексеевиче у нас флотские сплошь голландцы были!

– Чего ж не знать-то, если на наших российских кораблях английские офицеры капитанами служат, – нехотя ответил Фомин. – Вон, слыхал, как давеча в порту флотские с нашим генералом Фермором собачились? И наш генерал бранил их, и те флотские, которые из англичан, в ответ гавкали…

– А что там такое случилось-то? Чего вдруг за свара? – заинтересованно спросили несколько капралов сразу.

Тут уже вступил в разговор я. Как-никак, Федька Синельников именно мне в подробностях рассказал эту сцену.

– Ревельская эскадра получила приказ уйти в патрулирование чтобы не допустить английский флот через Скагеррак. Англичане – они же в этой войне на стороне прусского короля воюют. Вот после этого приказа шестеро капитанов тут же написали рапорт об отставке. Мы, мол, как природные англичане, никак не можем воевать против своих же природных англичан. Так что просим уволить нас по собственному желанию.

– А чего тогда наш Вилим Вилимович на них кричал? Он же вроде тоже из этих. И меж собой они на одном языке лаялись, – недоуменно спросил капрал Смирнов.