Капрал Серов: год 1757 - Иван Юрьевич Ланков

– Здравия желаю, господин капитан!

Нелидов поднял на меня мутный взор и выдохнул из себя сивушный смрад:

– Пшел вон, скотина!

И потянул ко рту недопитую бутылку.

Ну, в принципе, борзеть так борзеть. А то разговора не выйдет.

Выхватываю бутылку у него из рук.

– Вы бы воздержались немножко, господин капитан! Вам ведь еще сегодня с полковником Яковлевым говорить!

Нелидов дернулся, стиснул кулаки и нетвердо поднялся на ноги.

Что я несу, боже! Какой, к черту, полковник Яковлев? Какое мое собачье дело? Да на кой черт мне это все надо? Но с пьяными так-то без разницы, что говорить. Главное – твердо и уверенно:

– Уж очень ловко сводная команда гренадерских рот в Мемеле работала. Вы б замолвили словечко, Алексей Андреевич? Пусть сводную команду не распускают, а чтобы так дальше и было! Заодно и за нашу роту словечко замолвите. Очень уж нам неохота, знаете ли, по болотам ради флотских ползать!

Нелидов выпутал ногу из ремня барабана, шагнул вперед и схватил меня за грудки. Притянул к себе, бешено вращая глазами… и вдруг отпустил. Взгляд его на секунду прояснился.

– Стой как стоишь, капрал.

А? И так стою, чего…

Удар кулака под дых согнул меня пополам. Зараза, да как он это сделал? Я ж смотрел на его руки! Плевать. Потом! Стоять, Жора! Потом подышим. Стоим, Жора, стоим… держим удар… Он же мне все кишки отбил, гад такой!

Будто сквозь вату донесся удовлетворенный голос капитана Нелидова:

– Устоял. Значит, дельный совет.

Я медленно, аккуратно разгибался, носом втягивая в легкие такой вкусный утренний воздух. Сбоку бормотал сам себе пошатывающийся, небритый и дурно пахнущий Нелидов:

– Хитрите, Лопухины? Самые умные, что ли? Думаете, этими вашими интрижками сможете Нелидова с пути сбить? А вот шиш вам мохнатый!

* * *

Пятнадцатого июля корпус генерала Фермора, оставив три полка в Мемеле, выступил маршем на юг, с задачей взять город Тильзит, переправиться через реку Неман и соединиться с основными силами армии.

Вместе с корпусом с белыми знаменами шел так называемый «сводный полк из шести рот» под командованием полковника Яковлева.

В его составе шла и наша рота – первая рота Кексгольмского полка. Во главе которой ехал верхом на буланом коне чисто выбритый, трезвый капитан Нелидов.

Глава 19

Наш сводный полк определили в авангард, под командование генерала Циге фон Мантейфеля. Кроме нас в авангарде еще была батарея из четырех пушек, две сотни гусар и несколько отрядов донских казаков. Полковник Яковлев почти все время был в ставке генерала Фермора, потому фактически сводным полком командовал его начальник штаба. Майор, с которым капитан Нелидов был близко знаком еще по Петербургу. Благодаря этому наша рота оказалась в привилегированном положении, что помогло нам на марше избежать многих проблем с едой для солдат и кормом для лошадей.

Сводный полк сформировали просто. Не было такой вдумчивой и скрупулезной подготовки, какая шла у нас зимой, во Пскове. Тут просто чиркнули бумажку – и готово. Шесть первых рот разных полков выстроились в колонну и пошли. Без полкового хозяйства, без специально выделенного полкового квартирмейстера, и даже без фурьеров. Штатные фурьеры и каптенармусы остались там, в своих полках. Оно и понятно. Какой квартирмейстер в здравом уме будет отпускать своих личных тыловых спецов в деташемент? Ведь можно и не отпускать, верно? Людей ведь и так не хватает. Так что своего обоза у нашей роты было шиш да маленько – всего десяток телег с возницами из ротных нестроевых, а обязанности фурьера исполняли на двоих молоденький ротный писарь и приставленный к нему дядькой солдат Архип.

Деташемент – вот тоже новое для меня слово. Собственно, оно именно это и означает – временная сводная команда. Деташемент – это когда собирают группу из разных родов войск для выполнения какой-то определенной задачи. Разведка, авангард, арьергард, лагерь разбить или еще чего. Пехота, кавалерия, артиллерия, надерганные из разных полков, сводятся в одну единую группу. Деташемент. Правда, я не очень понял, как надо правильно говорить – «отправить деташемент», «выделить деташемент» или еще как. В приказах говорили и так, и эдак. Здешние писари вообще не шибко заморачиваются со стилистикой и прочим там правописанием.

Полковник Яковлев не просто так ошивался при штабе генерала Фермора. Так уж вышло, что деташемент генерала фон Мантейфеля, отправленный в авангард, был также оторван от своих снабженцев, потому вопрос фуража и провианта приходилось решать каждый день непосредственно в штабе корпуса, выклянчивая личную заначку командующего. Личное знакомство и совместные застолья с генералом – это был дополнительный шанс к тому, что голодать авангард будет не слишком часто. Мантейфель, конечно, тоже был лично знаком с командующим, но именно Яковлев оказался самым сиротинушкой, у которого в полку не было своих личных тыловиков. Значит, ему и карты в руки. То есть – раз уж все равно будешь выпрашивать снабжение, так выпрашивай уж на всех, а не только для своих сироток.

В походе кавалерия авангарда рыскала по округе, далеко вперед отрываясь от колонны, а мы, пехота, отправляли пешие группы в стороны от дороги, в те рощицы и перелески, которые были неудобны для конных.

На полпути от Мемеля к Тильзиту миновали брошенный прусский лагерь. Здесь по весне почти два месяца стоял корпус прусского генерала Левальда. Офицеры авангарда прямо на местности выслушали лекцию генерала фон Мантейфеля о том, как у пруссаков принято оборудовать полевые лагеря, а мы, нижние чины, шныряли по заброшке в поисках чего-либо ценного.

Ценного, разумеется, ничего не нашлось, ведь в лагере успели основательно покопаться и местные жители, и казаки. В бурых проплешинах на тех местах, где когда-то стояли шатры и палатки, в изобилии валялись лишь дешевые фарфоровые трубки для табака и пуговицы от нижнего белья.

И могилы. Много могил. Обычное дело – холодная весна, авитаминоз, полевой лагерь и полевое же питание, десятки тысяч солдат в одном месте… Сотня могил без всякого боя.

А еще неподалеку от кладбища было оборудовано ноу-хау прусской дисциплины – деревянные рамы для порки солдат.

– Как на каторге, – буркнул Белкин, разглядывая место для экзекуций.

– Ну да, так и есть, – ответил ему Семен Петрович, – у них в пехоте все подневольные. Силком в солдаты забрали всех, кто под руку попался, а потом вот туточки и воспитывают.

Будто у нас иначе, подумал я. Но вслух ничего не сказал, ученый уже. Ефим еще в том году мне