Кто нашел, берет себе - Стивен Кинг

Пит молчит. Не может вымолвить ни слова. Его словно огрели обухом по голове.

– Питер? Ты слушаешь? Если не хочешь провести год в колонии для малолетних преступников Ривервью, а потом двадцать лет в Уэйнесвилле, тебе лучше оставаться на связи. Я побывал в обоих заведениях и могу сказать, что это не место для молодых людей с невинными попками. Колледж намного лучше, ты согласен?

– В эти выходные меня даже не было в городе, – отвечает Пит. – Я ездил на школьное мероприятие и могу это доказать.

Красногубый продолжает без запинки:

– Значит, ты сделал это до отъезда. А может, в воскресенье вечером, когда вернулся. Полиция найдет твое сообщение… я его сохраню. Еще есть диск с записью камеры видеонаблюдения, на которой ты с ним споришь. Диск я забрал, но, конечно, полиция его найдет, если мы не договоримся. Ну и отпечатки пальцев. Копы найдут их на ручке двери в его кабинет. Более того, они найдут их на орудии убийства. Я думаю, тебе не выкрутиться, даже если ты отчитаешься за каждую минуту прошедших выходных.

Пит с отчаянием осознает, что не сможет этого сделать. Он вспоминает мисс Брэн – она же Брэн Стокер, – стоящую у двери автобуса какие-то двадцать четыре часа назад, с мобильником в руке, готовую набрать девять-один-один и сообщить о пропавшем ученике.

Извините, сказал он ей. Прихватило живот. Я подумал, что прогулка на свежем воздухе мне поможет.

Он видит ее на судебном заседании как наяву, говорящую: «Да, в тот день Питер выглядел больным». А потом слышит, как окружной прокурор обращается к присяжным и заявляет, что любой подросток выглядел бы больным, зарубив топором престарелого торговца книгами.

Дамы и господа присяжные, я утверждаю, что Пит Зауберс, которого вы видите перед собой, в воскресенье утром на попутках вернулся в город, потому что договорился о встрече с мистером Холлидеем, который рассчитывал, что мистер Зауберс решил уступить шантажу. Но мистер За-уберс и не собирался уступать.

«Это кошмар, – думает Пит. – Словно снова Холлидей, только в тысячу раз хуже».

– Питер? Ты слушаешь?

– Никто не поверит. Ни на секунду. Как только они все о тебе выяснят.

– А кто я, между прочим?

«Волк, – думает Пит. – Ты – большой злобный волк».

Люди наверняка видели его гуляющим по территории пансионата. Много людей, потому что он держался тропинок. Кто-нибудь наверняка вспомнит его и даст показания. Но, как и сказал Красногубый, оставалось время до и после поездки. Особенно воскресный вечер, когда он сразу поднялся в свою комнату и закрыл за собой дверь. В сериалах «Место преступления» и «Мыслить как преступник» эксперты всегда могли установить точное время убийства, а в реальной жизни? Кто знает? Точно не Пит. И если у полиции есть реальный подозреваемый, отпечатки пальцев которого найдены на орудии убийства, время убийства можно и подогнать.

«Но я должен был бросить в него топор, – думает Пит. – Ничего другого под рукой не было!»

Уверенный, что хуже быть уже не может, Пит смотрит на свои ноги и видит кровавое пятно на колене.

И это кровь мистера Холлидея.

– Я могу все уладить, – вкрадчиво говорит Красногубый, – и если мы договоримся, я так и сделаю. Сотру отпечатки твоих пальцев, сотру запись на автоответчике.

Уничтожу диски с записями. Тебе надо лишь сказать мне, где сейчас записные книжки.

– Как будто я могу тебе поверить!

– А ты поверь. – Все так же вкрадчиво, убедительно. – Подумай об этом, Питер. Без тебя убийство Энди будет выглядеть как неудачная попытка ограбления. Как дело рук случайно забредшего в магазин безумца или наркомана. И это хорошо для нас обоих. Если копы выйдут на тебя, они выйдут и на записные книжки. А мне это совершенно ни к чему.

«Тебе без разницы, – думает Пит. – Естественно, потому что тебя здесь не будет, когда труп Холлидея обнаружат в его кабинете. Ты сказал, что сидел в Уэйнесвилле. Получается, что ты – бывший заключенный, который знал мистера Холлидея. Одно это превращает тебя в подозреваемого. И отпечатки твоих пальцев найдут вместе с моими. Сомневаюсь, что ты стер их все. Поэтому ты поступишь следующим образом, если я тебе позволю: заберешь записные книжки и смоешься. А как только почувствуешь себя в безопасности, что помешает тебе отправить полиции эти диски с записями камеры видеонаблюдения, просто из вредности? Чтобы рассчитаться со мной за то, что я поранил тебя графином и сумел удрать. Если я соглашусь на твои условия…»

Мысль он заканчивает вслух:

– Мне будет только хуже. Что бы ты ни сказал.

– Заверяю тебя, ты не прав.

Он говорит как адвокат, скользкий тип с модной прической, какие поздним вечером появляются в рекламных роликах на кабельных каналах. Ярость Пита возвращается и заставляет его распрямиться, словно от удара электрическим током.

– Да пошел ты! Ты никогда не получишь эти записные книжки!

Он обрывает связь. Мобильник опять начинает вибрировать у него в руке – тот же номер, Красногубый звонит снова, – но Пит отклоняет вызов и отключает телефон. Сейчас ему надо подумать, подумать крепко, как никогда раньше.

Мама и Тина, вот самое важное. Он должен поговорить с мамой. Сказать, что ей и Тине надо немедленно уехать из дома. Перебраться в мотель, куда угодно. Они должны…

Нет, не с мамой. Поговорить надо с Тиной, во всяком случае, начать с нее.

Он не взял визитку мистера Ходжеса, но Тина должна знать, как с ним связаться. Если не получится, он позвонит в полицию, и будь что будет. Нельзя подвергать семью опасности ни при каких обстоятельствах.

Пит звонит сестре.

– Алло! Пит? Алло! Алло!

Напрасный труд. Этот вороватый сучий сын отключился. Первое желание Морриса – сорвать телефонный аппарат со стены и швырнуть в книжные полки, но в последний момент он сдерживается. Сейчас не время давать волю ярости.

Но что теперь? Каким будет его следующий шаг? Вдруг Зауберс позвонит в полицию, несмотря на все улики против него?

Моррис не позволяет себе в это поверить, потому что если Зауберс это сделает, ему, Моррису, никогда не видать записных книжек. И надо учесть кое-что еще: пойдет ли мальчишка на бесповоротный шаг, не поговорив с родителями? Не спросив у них совета? Не предупредив их?

Я должен действовать немедленно, думает Моррис и говорит вслух, вытирая отпечатки пальцев с телефонного аппарата:

– Если делать, то быстро.

Поэтому сейчас надо умыться и уйти через черный ход. Он не верит, что выстрелы слышали на улице, книжные полки вдоль стен кабинета – отличная звукоизоляция, но береженого Бог бережет.

Моррис смывает кровавую бородку в ванной Холлидея, оставляет окровавленное полотенце в раковине, где полиция его найдет, когда в конце концов появится в магазине. Покончив с этим, идет по узкому коридору к двери под табличкой «ВЫХОД». Перед дверью – коробки с книгами. Моррис переставляет их, думая, как это глупо – перегораживать запасной выход. А если пожар? Глупо и недальновидно.

«А ведь это эпитафия моему давнему другу, – думает Моррис. – Здесь покоится Эндрю Холлидей, жирный, глупый, недальновидный гомик. Никто его не хватится».

Дневная жара обрушивается на Морриса словно молоток, и он пошатывается. Голова гудит после удара чертовым графином, но мозг работает на высоких оборотах. Моррис садится в «субару» – в салоне еще жарче, – заводит двигатель и сразу включает кондиционер на максимум. Оглядывает себя в зеркале заднего вида. На подбородке – отвратительный лиловый синяк, по центру которого порез в форме полумесяца, но кровь остановилась, и в целом выглядит он не слишком ужасно. Еще бы пару таблеток аспирина, но с этим можно подождать.

Моррис выезжает задним ходом с парковки и направляется по переулку к Грант-стрит. Она менее притязательна, чем Лэйсмейкер-лейн с ее дорогими магазинами, но по этой улице разрешено автомобильное движение.

Моррис останавливается на выезде из переулка, когда Ходжес и двое его помощников подходят к зданию с другой стороны и видят табличку «ЗАКРЫТО» на входной двери магазина «Редкие издания Эндрю Холлидея». Просвет в транспортном потоке возникает в тот самый момент, когда Ходжес берется за ручку и обнаруживает, что дверь не заперта. Моррис поворачивает налево и направляется к Центральной магистрали. Час пик только начинается, и до Норт-Сайда он может доехать за пятнадцать минут.

А то и за двенадцать. Нужно не дать Зауберсу обратиться в полицию, при условии, что он еще не обратился, а для этого существует только один надежный способ.

Всего-то добраться первым до сестренки книжного вора.

За домом Зауберсов, около забора, отделяющего двор от пустоши, стоят старые ржавые качели, которые Том Зауберс давно собирается убрать, поскольку дети выросли и качелями не пользуются. Но сегодня Тина устроилась на сиденье и медленно покачивается взад-вперед. На коленях лежит раскрытая книга, «Избранная», однако за последние пять минут она не перевернула ни страницы. Мама пообещала посмотреть с ней кино после того, как она закончит книгу, но сегодня Тине не хочется читать о подростках среди руин Чикаго. Сегодня это кажется ужасным, а не романтичным. Продолжая медленно раскачиваться, она закрывает и книгу, и глаза.