Когда невозможное возможно: Приключения в необычных реальностях - Гроф Станислав

Нам удалось выйти за этот предел, и тогда опыт перешел в какое-то совершенно другое измерение, так что его даже сложно описать. Вместо движения через пространство и время произошло как будто невероятное расширение сознания. Время остановилось, и мы вошли в состояние, которое я назвал сознанием янтаря. Мне показалось очень подходящим это название, потому что янтарь на материальном уровне представляет ситуацию, когда время как бы останавливается: это минерализованное органическое вещество (смола), в котором различные формы жизни, такие как растения или насекомые, сохраняются в неизменном виде миллионы лет.

Далее последовало то, что можно назвать процессом очищения, в результате которого все намеки на органическую жизнь были устранены. Опыт стал кристально чистым и невероятно красивым. Было такое ощущение, как будто мы находимся внутри огромного алмаза; бесчисленные тонкие грани, пересекающиеся в жидкой среде невероятной чистоты, сверкали и переливались всеми цветами радуги. Казалось, что в этом кристалле заключена вся информация о жизни и природе в абсолютно чистой, абстрактной и до предела уплотненной форме, как в наисовершеннейшем компьютере. Это было очень естественным и уместным, потому что алмаз состоит из чистого углерода — элемента, на основе которого построена вся жизнь, — и образуется в условиях крайне высоких температур и давления.

Все остальные свойства алмаза, казалось, указывали на его метафизическое значение — его блеск, красота, прозрачность, прочность, неизменность и способность расщеплять белый свет на целый спектр цветов. Тогда я наконец понял, почему тибетский буддизм носит название ваджраяна — алмазная колесница. Я мог подобрать только одно подходящее название для этого экстатического состояния — «алмазное сознание». Это состояние, казалось, заключало в себе всю творческую энергию и весь разум вселенной, существующие как чистое сознание за пределами пространства и времени.

Я парил в этой энергии как безразмерная точка сознания, сохраняя некоторое чувство индивидуальной идентичности, но при этом будучи полностью растворенным и единым со всем остальным. Я осознавал присутствие друзей, которые совершили это путешествие вместе со мной; они тоже были совершенно бесформенными, просто безразмерными точками. Я чувствовал, что мы достигли состояния полной реализации, источника существования и конечного пункта назначения: мы были так близки к небесам, как я только мог себе представить».

Я описал здесь лишь несколько примеров моих опытов с самым странным и необычным из психоактивных веществ, с которыми мне когда-либо доводилось иметь дело. Упомяну еще одно интересное свойство кетамина, которое заслуживает внимания в данном контексте. Несколько раз мы с Кристиной экспериментировали с кетамином в других странах — в Перу, в Бразилии, в Индии и на Бали — где это вещество очень доступно. И во всех этих опытах мы попадали в архетипические миры, связанные с культурой, мифологией, коллективным сознанием, артефактами и искусством данной страны.

ПО СЛЕДАМ ИНКОВ

Раскрытие секрета трепанации

Во время наших посещений Перу нам удавалось быстро восстанавливаться после долгих перелетов и смены часовых поясов благодаря двум уютным местечкам. Первым из них был гостеприимный отель «Боливар» в Лиме, с удобными кроватями, большими ваннами и особым чарующим духом старины. Вторым — Casa Vasca, маленький ресторанчик, расположенный прямо за углом, в котором подавали превосходные баскские блюда. Мы также обнаружили, что в аптеке напротив нашего отеля, через дорогу, можно было купить без рецепта практически любые медицинские препараты, в том числе и кетаджет, — под такой торговой маркой в Южной Америке продается кетамин, «диссоциирующий анестетик» с сильным психоделическим действием.

Мы с Кристиной несколько раз принимали кетамин в других странах — в Индии, на Бали и в Бразилии — и каждый раз в своих психоделических путешествиях попадали в архетипические миры, связанные с культурой, коллективным сознанием и искусством этих стран. Итак, мы купили флакон с препаратом, предвкушая возможность поэкспериментировать с ним в Куско, древней столице империи инков. Нам казалось, что это уникальная возможность проникнуть в секреты культуры инков, мира их богов и их прославленного искусства. Однако этот опыт оказался одним из наиболее тяжелых переживаний всей моей жизни.

Прибыв в Куско, вечером мы приняли кетамин в нашем отеле. Как только вещество начало действовать, я обнаружил, что меня окружают четверо мускулистых воинов-жрецов инков, облаченных в ритуальные одежды. На них были надеты сложные головные уборы и туники, сделанные из разноцветных перьев. Уши и тела инков были увешаны тяжелыми золотыми украшениями. Я чувствовал железную хватку их рук на своих запястьях и лодыжках. Затем ко мне подошел особенно богато украшенный человек, вероятно, верховный жрец, неся в руках долото и молоток, и начал безжалостно ударять по моему черепу.

Я не сразу понял, что со мной происходит. Пока мы были в Лиме, мы посещали антропологический музей и видели там большое количество трепанированных черепов. По состоянию костной ткани, окружавшей отверстия, можно было предположить, что люди, подвергшиеся этой процедуре, остались живы. В сопроводительных надписях объяснялось, что эти трепанации свидетельствуют о том, какого высокого уровня достигла медицина у древних инков. Вероятнее всего, это были хирургические операции по удалению опухолей или по устранению каких-либо других патологических состояний. Я вспомнил, какое странное и необъяснимое неприятное чувство у меня возникло, когда я смотрел на эти продырявленные черепа.

И вот теперь я самым реалистичным и убедительным образом переживал состояние человека, которого подвергали этой процедуре. Хотя я чувствовал воздействие какого-то химического вещества, отличное от действия кетамина, что могло быть некоторого рода премедикацией, используемой в ритуале, боль была настолько сильной, что раньше я не мог бы даже представить себе, что такое бывает. Но, несмотря на агонию, которую я переживал, меня переполняли озарения по поводу истинного назначения процедуры, в которой я участвовал.

Это была не хирургическая операция, а ритуал перехода, подобный различным туземным ритуалам других культур, включающим переживание мучительной боли, таким как «солнечный танец» индейцев лакота-сиу или рассечения у австралийских аборигенов. Отчасти, вероятно, это было испытанием силы духа человека и его власти над миром материи. Инициируемый должен был продемонстрировать свою способность переносить крайние физические страдания и оставаться невозмутимым. Но главная цель трепанации заключалась в том, чтобы устранить преграду между мозгом человека и богом Солнца, высшим божеством инков, так чтобы его энергия могла свободно проникать во внутреннее существо инициируемого.

Мне вспомнился один молодой человек, с которым я познакомился как-то раз в антикварном магазине в Амстердаме. Он рассказал мне об одном датчанине по имени Барт Хьюз, который в 1962 году положил начало движению, основанному на представлении о том, что с помощью самотрепанации можно достичь высших состояний сознания благодаря усилению мозгового кровообращения, и сам произвел на себе подобную операцию при помощи электродрели. Молодой человек, который мне это рассказал, последовал его примеру и утверждал, что достиг весьма впечатляющих результатов. Несколько лет тому назад, во время нашего пребывания в Англии, нам с Кристиной довелось провести некоторое время с лордом Джеймсом Нейдпатом и его женой, леди Амандой Нейдпат, которые сделали себе трепанацию по той же самой причине. У нас с ними состоялась длительная беседа, в ходе которой они превозносили позитивные эффекты, которые эта процедура оказала на их сознание.

Как только я понял сущность процедуры, которой подвергался, я постарался призвать все свое мужество, демонстрация которого ожидается от инициируемого. Но это было очень сложно, потому что мучения были невыносимыми. Тогда я призвал на помощь интеллект; я осознавал, что действие кетамина длится приблизительно от пятидесяти минут до часа, так что моя агония должна быть ограничена во времени. Я периодически посматривал на часы, но маленькая стрелка едва двигалась. Наконец, когда, как мне казалось, прошла целая вечность, час истек. Однако, к моему великому ужасу, мои страдания на этом не прекратились. Фармакологическое действие вещества закончилось, но мучительная боль продолжалась.